Книга Пленница бунтаря - Регина Грез
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мирон, помоги раму открыть, надо помещение проветрить. Смотри, за шторой гармошка стоит. Спряталась, чтобы не донимали. Ты, случайно играть на ней не умеешь? Да тут целая лавка древностей… Слушай, я поняла, они оживают по ночам! Засаду устроим?
Он удивленно посмотрел на меня синими глазищами, в которых разгорался азарт и нечто похожее на восхищение, и я поспешно отвернулась, указывая на черное полотнище в треть стены.
– Телевизор?
Мирон виновато сообщил, что цифровой экран сломан и разбираться в каталоге мне придется вручную, если хватит желания и терпения.
– Но есть и хорошая новость, микрофон работает, можешь слушать любые тексты, я научу пользоваться. Даш, только одна просьба. Наружу книги не выноси.
– А почему? Персонажи сойдут со страниц и наше тихое место с ног на уши перевернут?
– Просто поверь на слово. Нельзя и все.
– Ты бы в первый день заезда огласил список правил, меньше хлопот. Наугад я взяла в руки первую попавшуюся книгу в мягком карманном переплете – «Трактир „Ямайка“» Дафны Дюморье, автор знаком и фильм я видела, неплохо бы прочесть первоисточник. Загадочная история с запутанной интригой и смелой героиней.
Я торопливо открыла книгу посередине, перелистала страницы и ахнула, когда в лицо мне ударил порыв холодного ветра, запахло морем, послышался скрип корабельных мачт и нервический хохот чаек. Почудились соленые брызги на щеках.
– Изобрели технологию полного погружения в текст? Потрясающе! В наше время о таком нельзя было даже мечтать.
Мирон выглядел озадаченным не меньше меня, а потом широко улыбнулся.
– Ну вот, сейчас просыпаться начнут. Крылышками замашут, отбоя не будет от предложений.
– А мне присвоят звание главной книгобудительницы?
– Амбициозная ты девчонка!
Он пожал плечами и покосился на дверь, кивком приглашая экскурсию завершить.
– Для первого знакомства впечатлений хватит. Завтра заглянешь сюда, пусть Ульяна поможет.
– С ней не хочу! У нее шутки злые, она меня ненавидит.
– Придется смириться.
– Мне или ей? Она твоя давняя подруга и соратница, значит, я должна уступать? Я же не глухая и не слепая, Ульяна влюблена в тебя, а я под ногами путаюсь. Ты не представляешь, на что способна женщина ради любви. Ты уедешь, а она будет меня доводить…
– Не будет, я с ней поговорю. Должна понять.
– Лучше Тимку пришли. Мы вместе…
– Так тебе мальчишка понравился? Им манипулировать легче? От скуки или есть умысел? Со мной поделись планами, Даш.
От его крика мумия попугая вдруг сорвалась со стола и, опрокинув стопку цветных журналов, взмыла к потолку, а там уселась прямо на шнурок с маленькими копиями флагов ведущих мировых держав и принялась чистить клюв. Сразу же по всему залу разнесся нестройный хор дикторов на разных языках. Я смогла различить только пару заявлений:
– В связи со стихийными пожарами и бесконтрольной вырубкой, площадь лесов на планете катастрофически сокращается. Бумажная продукция дорожает. Министерство культуры предлагает полностью перейти на электронный формат.
– Интерес к бумажной книге за последнее десятилетие стремительно падает. Издательские дома терпят колоссальные убытки. Тонны невостребованной литературной продукции отправлены на переработку: картонная упаковка, бытовые средства гигиены, тепличный субстрат.
Я пугливо озиралась по сторонам, пока не убедилась, что звук исходит от тех самых упавших журналов. Но когда новостное вещание прекратилось так же резко, как началось, с дуба посреди комнаты начали осыпаться листья, то есть одна за другой полетели с верхних полочек книги. Нет, они не бухались на истертый линолеум, изнемогая под своим весом, а плавно скользили в воздухе, нарушая закон всемирного тяготения, вернее, скорость и траекторию падения.
В довершение суеты настырной мухе каким-то чудом удалось пробить стекло и, воя как пикирующий бомбардировщик, она устремилась на свободу. Пара ее менее удачливых сородичей, замурованных между рамами, молитвенно сложили лапки, провожая подругу завистливым взглядом помутневших сетчатых глаз.
Еще я успела заметить, как гармошка завалилась набок, растягивая мехи, тоскливый стон ее застал меня в дверях. Задерживаться мы не стали.
Жадно глотая горячий полуденный воздух улицы, я с трудом произнесла:
– Вернусь… завтра сюда вернусь… почему не привел раньше… цветочки-огурчики твои… прянички-пельмешки. Барин нашелся. Окопался тут, напридумывал себе – фантазер!
Мирон так зыркнул на меня, что показалось на месте готов пристукнуть, он даже кулаки за спину спрятал и выпятил грудь.
– Книжки жалко? Ежиков и курочек жалко? А деревья? А люди? Тебе еще не приходилось мерзнуть и голодать. Ты хоть представляешь, что творилось в городе, когда большая часть народа увезли? Но ведь кто-то не захотел, не смог… или нарочно остался, чтоб покуражиться на костях, заняться мародерством.
– И что ты сделал? – с вызовом бросила я.
– Я выжил и пытаюсь помочь. И здесь и там, везде, где требуется. Все наладим потихоньку. К холодам в Темень переберемся. Теперь ты со мной, мои привыкнут. Не бойся и не психуй. До этой минуты думал, у тебя нервы покрепче. Думал, посидишь на Лобной заставе, разберешься что к чему, можно двигаться дальше.
– Я не хочу здесь застрять навсегда, Мирон!
– Надеешься на Демида?
– На его генератор. Я могу вернуться тем же путем, что попала сюда. Отпусти!
– Гарантий тебе никто не даст. Такие перемещения массу энергии жрут. Демид ничего не делает бескорыстно.
– Он мне обещал.
– Ты спала с ним? – грубо спросил Мирон.
– Нет.
– Чем ты была ему полезна?
– Не-не знаю.
– Вот и я не знаю, зачем ему тебя выручать, если талантов к трансляции образов за тобой не водится. По горячему чувству симпатии? Или из жесткого принципа, чтобы мне не досталась. Других вариантов нет.
Где-то далеко над рекой внезапно загрохотал раскатистый гром, похожий на восторженные аплодисменты толпы. Мы разом посмотрели на чистое июльское небо. Мирон наморщил лоб и ругнулся вслух так искренне, что хотелось уши зажать, но я не успела.
– Опять Платошка бесов по рингу гоняет. Нет совести у мудака. А старики – двоедане как дети во все его сказки верят. Поехали разбираться.
Мы добежали до секретной избушки, сели в спрятанный под тенью кленов пикап и помчались к реке. Душа моя трепетала, подпрыгивая на каждом ухабе, словно воздушный шарик. Мирон продолжал браниться сквозь зубы, выглядел очень рассерженным, а потом вдруг ни с того ни с сего расхохотался и боднул меня головой в плечо.
– Когда птица со стола рванула, у тебя было такое лицо, будто сейчас кинешься ловить. Признайся, ты примеривалась к стеллажу, расстояние оценивала и уже тянула тоненькие ручонки.
– Неправда, ничего я не тянула и руки
