Книга Отступник - Михаил Кин

произведением искусства. Артефакты освящения и не пойми, чего еще. После голимой нищеты трущоб это смотрелось дико.

Расселили нас очень грамотно, вроде служанка вела. А видно у них тут все отработано. Хотя после недавних событий было бы странно этого не ожидать. Нас всех расселили в разные комнаты подальше друг от друга. Даже Аннет. Они с Калебом, они как два маленьких ребенка, которых привели в Лувр. Откровенно пялились на все подряд открыв рот, тыкали пальцем. На что слуги лишь презрительно строили гримасы, надеясь, что хозяин быстро очнется от наваждения. И прогонит в шею эту голытьбу. Они еще не знают кто мы, вор, убийца и проститутка. Их наверное хватит удар, когда узнают.

Комната была большой, широкая двуспальная кровать занимала центральное место. Резной вычурный стол и такой же стул с мягкой сиденьем. Шкаф в углу и даже отдельная ванная комната. Все было в бежевом стиле с позолотой. Не знаю, как других, но меня заселили в глухую комнату без окна. Через двадцать минут пришли двое слуг принесли кадушку теплой воды. Сменную одежду и сказали, что завтрак подадут позже. Полночь тут же вынырнула в коридор посмотреть, ее было бесполезно останавливать. С ее вечным шилом в заднице из теней. Она побродила по окрестностям, доложив. На каждом проходе поставили охрану. И в комнате со мной неподалеку «заселили» еще две звезды гвардейцев с магом в усиление. Это было своего рода тюрьма, тут как и там, я ничего не мог изменить и ни на что повлиять.

Пользуясь случаем я наконец вымылся, четыре вида мыла, все превосходное и душистое. С остервенением оттирая себя тряпкой, что служила вместо мочалки. Все раны оставленные старым муднем снова открылись и начали кровоточить. Но меня это мало интересовало. Но самое главное, тут в ванной комнате было большое зеркало. Я подробно рассматривал во что превратилось мое тело, все мышцы и огромное количество шрамов. Рассмотрел как мог спину, вернее тот большой бугристый уродливый рубец, в который она превратилась. Уверен, что кто я такой уже прекрасно всем известно. Так что особо скрываться я не стал, насухо обтеревшись мягкий махровым полотенцем оставляя на нем кровавые подтеки, одел штаны и с голым торсом сел за столом, разрывал зубами свою старую рубашку. Делая новые бинты. Все оружие у меня забрали. А тут предусмотрительно ничего отдаленно похожего на острое и в помине не было. За этим занятием меня и застала служанка, которая принесла аппетитно дымящийся завтрак на серебряном подносе.

Увидев меня вскрикнула и выронила поднос с тарелками. Все это с грохотом упало на пол. Раздаваясь звоном подноса и разбитых тарелок по всему коридору. Тут же все охранники как по команде сорвались, услышав звон разбитой посуды. Толпясь в проходе, глазея на юнца сплошь покрытого шрамами и метками. А я забавлялся, перевязывая свои кровоточащие раны. Смотря на них, на то, как они стискивают рукояти мечей, на их лица. На перепуганную служанку. Пока разобрались что к чему и из-за чего переполох. Мне настоятельно советовали сидеть в комнате и не выходить. Поставили у дверей еще пару дуболомов и принесли новый завтрак.

Глава 12

Про нас все забыли. Во всяком случае складывалось именно такое впечатление, главное, что еду приносили. Казалось приезд Наместника сделал еще больше суматохи, чем во время беспорядков. Весь замок на ушах стоял. Все бегали туда сюда как ужаленные. Сам дон Сальваторе сидел в своем кабинете, принимал отчеты. И тех кто эти отчеты приносил. Очень мало спал и мало ел, зато много пил и очень много ругался. К нему в кабинет выстраивалась очередь бледных как полотно начальников стражи и городского магистрата. Кто-то уходил сам после приема. Кого-то уводила тайная стража. Очевидно, что ему было совершенно не до нас, Летиция жива здорова, а значит дела стоят на первом месте. А дел у него было невпроворот.

Так что вспомнили про нас только на следующий день и то Летиция. Она приказала устроить целую церемонию на завтрак. В богато украшенном зале где не стыдно проводить королевские балы. Мне принесли парадную одежду. Белую шелковую рубашку с широкими рукавами, черную, вышитую золотыми нитями жилетку, колюты (короткие штаны застегивающиеся ниже колена) и белые гетры с идиотскими туфлями. Уже порядком отросшие волосы собрал на макушке в мужской хвост. И в сопровождении или под конвоем тут уж с какой стороны посмотреть отправился на завтрак.

Остальных так же переодели в новые нарядные одежды. Мари и Аннет смотрелись потрясающе. Гораздо лучше, чем присутствующие немногие девушки из костеродных, что жили в замке. Или так случайно совпало, или специально подобрали платье под цвет глаз. Мари блистала в своем бежево-сером платье с открытыми плечами. И без того ее отличную фигуру подчеркивал корсет позволяющий по достоинству оценить ее прелести. Так что на нее неприкрыто пялились благородные господа. Четверо молодых костеродных, они были все старше меня на несколько лет, выше и тяжелее. Они все были из богатых семей и служили у Наместника. И я кожей почувствовал неприятности как только зашел. Мари стояла с краю зала, вместе Аннет и Калебом Маркосом.

— Дамы, вы выглядите просто потрясающе. — Подойдя к ним я попытался следовать этикету, и слегка поклонился как должен поклониться кавалер даме. Но за неимением практики это вышло криво и неуклюже.

— Ты тоже выглядишь отлично. — Мари сверкнула глазами и чуть не ослепила меня улыбкой. Присев в легком приветствии.

— Неправда, я выгляжу как шут. И чувствую себя так же. — Я поправил ремень своих страшно неудобных штанов.

— Привет Дарий. — Аннет попыталась повторить книксен Мари. Но тоже вышло не очень. — Я вдохнуть не могу в этом корсете. Как его носят в высшем свете.

Она была тоже очень красива, но носить такие платья нужно уметь. К этому приучаются с детства, как ходить, как держать осанку. Это целое искусство. Аннет была из самых низов, из беженцев и зарабатывала на жизнь тем, что продавала себя. Это было в порядке вещей, выбора попросту не было. Или ты воруешь, или идешь на панель. У нее не было образования и она была безграмотна. Она пыталась найти работу, но всякий раз все сводилось к тому, что работодатель или тащил ее в постель или выгонял со скандалом. Потому что ее тащили в постель мужья работодателя. Она была очень красива, всегда кокетлива и добра. Она не могла подать себя так как Мари. Но брала своей природной красотой и обаянием, а его было хоть отбавляй.

Всегда веселый Калеб был притихший, как и Маркос. Жизнь так сложилась, что они старались обходить стороной костеродных, а сейчас они были в самой середине. Все вокруг демонстративно и показательно не обращали на нас внимания, словно мы часть интерьера. А если обращали, это были язвительные шуточки, нелестные комментарии. Никто из них уразуметь не мог, что за муха укусила Летицию, что притащила сюда такой мусор. Половина думала, что мы куча навоза, и обходила нас, словно боясь испачкаться, а вторая считала, что мы часть предстоящей развлекательной программы. Что мы тут для того, чтобы их потешать. Все это явно чувствовалось, незримо витая в воздухе, поэтому мы забились в уголок.

— Вот бы мама сейчас меня увидела, я похожа на принцессу. — Аннет поправила свое платье.

Что услышали мимо проходившие мимо трио костеродных дам. Одна из них презрительно фыркнула. Она была полновата, талии не было от слово совсем. Она завернулась в шелка в несколько слоев. Ношение платья определялось понятием «луковицы», когда верхнее платье надевалось поверх нижнего, и количество слоёв зависело от социального статуса хозяина, его состоятельности, и от местных традиций. Так что я если честно немного злорадствовал, гляди как богатые дамы соответствуя своему статусу, шелестели бесчисленными одеждами, откровенно от этого страдая. Попробуй поноси четыре платья в жару, затянувшись корсетом, в котором и дышать то сложно. Вот одни из таких толстых луковиц демонстративно фыркали проходя мимо нас. Они завидовали красоте и молодости наших девушек и старались всячески уязвить их.

Все мы старались не обращать внимания на редкие комментарии