Книга Охота на вампиров - Елена Валентиновна Топильская

затесался ли туда золотой слиток. Слитка не нашлось, зато Лешка выловил из-под старых брюк и рубашек два залоснившихся блокнота, на которых стоял штамп «сделано из отходов древесины», и небольшой сверток из полиэтилена; что в нем, рассмотреть было невозможно, поскольку он был плотно замотан скотчем. Блокноты и сверток мы отодвинули в сторону, а одежку Горчаков указкой покидал обратно в коробку и принялся за вторую.

Пока мы потрошили вторую коробку, я рассказала Лешке про труп без головы и попросила прокомментировать ситуацию. Как только он начал, я сдержанно напомнила, что просила комментировать не мое психическое состояние, а убийство гражданина, который приставал к нам в морге спустя восемь месяцев после того, как ему отрезали голову.

— А ты уверена? — Вот и все, что смог выдавить из себя Горчаков после моего строгого замечания.

— Что значит уверена? — вздохнула я. — Голова похожа. Я считаю, что это он. А вот объяснить это не могу.

— Ты же не одна его видела в нашем морге? — напомнил Лешка, и я расстроилась еще больше.

— Вот и я про это. Если считать явление «санитара» массовой галлюцинацией, то кто тогда напал на криминалиста?

Горчаков разворошил слежавшееся постельное белье, вывалившееся из коробки, и под ним что-то звякнуло. На пол выкатились два граненых стакана, внутренние стенки которых были покрыты буроватым налетом. Лешка присел и тронул стаканы концом указки.

— Фу, какая гадость. Отложить?

— Отложи, надо их на экспертизу отправить.

— Думаешь, кровь из них пили? — Лешка искоса взглянул на меня.

— Кровь или портвейн. Надо проверить.

Горчаков указкой откатил стаканы на чистый лист бумаги и ловко запаковал их. Сидя на корточках, он смотрел на меня снизу вверх и явно жалел.

— Ладно, Машка, можешь на меня рассчитывать. Поезжай спокойно в свою Англию, я тут за всем присмотрю. А то, что ты одна против вампиров…

— Спасибо, Лешка, я не сомневалась, что ты меня не бросишь.

В пустом коридоре за нашими спинами раздались шаги, и мы с Лешкой оба вздрогнули. Горчаков чуть не свалился с корточек, а я в испуге оглянулась.

К счастью, это не вампир пришел за своими вещами. По коридору к нам направлялась Лариска Кочетова.

— Ты же домой ушла, — удивилась я.

— Я ушла и вернулась, — пояснила Лариска. — Уже до остановки дошла и вспомнила, что хотела с тобой посоветоваться. Говорят, ты расследуешь дело о вампирах?

Лешка хрюкнул.

— А что? — недоверчиво спросила я, ожидая подвоха. Вот уже народ издеваться надо мной начал; и это они еще не все знают. Но Лариска продолжала без всякого подвоха.

— Наш милицейский надзор болеет, мне кинули кучу материалов отказных на проверку. Посмотри, может, тебе интересно будет?

— А что за материалы?

— В больницы привозят бомжей с травмами шеи. Милиция отказывает в возбуждении дела, мотивируя тем, что это результат укусов животного. А я посмотрела — это не крысы…

— Почему? — встрял Лешка, разгибаясь и кряхтя.

— Потому что в этом подвале крыс травили…

— А они что, все из одного подвала?

— Ну да, — и Лариска назвала адрес дома, куда мы с Горчаковым прогуливались вчера в обеденный перерыв. — А потом один из бомжей дал объяснение, что его укусило что-то, прилетевшее с потолка. И улетевшее туда я? Крысы же не летают?

— Давай материалы, — сказала я Ларисе. Она кивнула и с готовностью побежала к себе. Через минуту она бросила мне на руки кипу бумаг и унеслась.

Мы с Лешкой общими усилиями покидали весь хлам обратно в коробки, за исключением отобранных объектов экспертизы, подтащили коробки к дверям канцелярии в качестве приятного сюрприза для Зои и пошли ко мне в кабинет изучать материалы про укушенных бомжей.

— Оказывается, город наводнен вампирами, — сказала я Лешке, раскладывая материалы на столе, — а все прикидываются, что ничего не знают.

С бомжами мы разобрались быстро; их, вне всякого сомнения, кусала летучая мышь, улизнувшая после смерти Бендери и поселившаяся в подвале того же дома.

— Ладно, завтра съезжу к Вите в больницу, может, он тоже вспомнит, что вампир на него спикировал с потолка.

Очень соблазнительно было бы списать на нетопыря и трупы с дырками на шее, но, во-первых, он у нас фигурировал один и вряд ли осуществлял дальние перелеты из нашего района в городской судебно-медицинский морг, а во-вторых, сомнительно, чтобы маленькое животное в состоянии было выпить зараз более пяти литров крови.

— Надо бы про Бендерю выяснить побольше, — посоветовал мне Лешка, и я огрызнулась:

— Сама знаю! Я уже тетушек из жилконторы выдоила досуха.

— Он же с Западной Украины, да? Вот бы там и узнать все досконально.

— Естественно, — согласилась я. — Только быстро это не получится, теперь на Украину в командировку никого не пошлешь.

— Да, пиши ходатайство об оказании правовой помощи, подписывай в городской, отправляй в Генеральную прокуратуру, оттуда в МИД, наше Министерство иностранных дел зашлет в их министерство, те — в свою Генеральную прокуратуру, а Генеральная уже спустит исполнителям, а назад оно пойдет через все инстанции в обратном порядке, так что года через полтора, может, чего и узнаешь про Бендерю.

— И то, если уважаемые хохлы все-таки сподобятся ответить клятым москалям, а то так и сгинет ходатайство о правовой помощи на просторах незалежной Украины.

— Да уж, из Англии проще получить сведения, чем от братьев-славян.

Мы еще посокрушались о старых добрых временах, когда в дружественные республики достаточно было направить поручение от себя, а не от генерального прокурора или министра иностранных дел, и, самое главное, поручение должны были исполнить в течение десяти дней…

— Ладно, Машка, пошли домой, — Горчаков с хрустом потянулся. — Уже девятый час, пока доберемся, а мне еще тебя провожать.

Я не стала спорить, именно сегодня я как раз нуждалась в провожатом. Пока мы с Лешкой добрались до моего дома, Горчаков, естественно, проголодался, и я затащила его к себе, чтобы он подкрепился чем Бог послал. Меня не насторожили громкие звуки музыки, раздававшиеся явно из наших окон. По мере приближения к квартире, однако, какофония усилилась. Я смутно припомнила, что накануне ребенок клянчил, чтобы я пришла домой попозже, а еще лучше — чтобы вообще не пришла, так как собирался устраивать светский раут.

Лестничная площадка была усеяна тлеющими окурками и пустыми банками из-под джин-тоника. В душе у меня зашевелились нехорошие предчувствия, но если бы я знала, что предчувствия просто померкнут перед действительностью!..

Дрожащими руками я отперла дверь и обомлела. На полу в квартире сидела орава ровесников моего сына, под рев музыки (если это слово применимо к звукам, исторгаемым аппаратурой) они отхлебывали из банок