Книга Звезды и полосы (сборник) - Андрей Михайлович Столяров

старожилы, обосновавшиеся тут с начальных времен, иногда затрудняются объяснить, как пройти к той или иной его части. Архитектура здесь непрерывно меняется. Еще вчера был проход, а сегодня его перегородила сценическая площадка. Или, наоборот, был магазинчик, увешанный страшноватыми инопланетными масками, а теперь – извилистый коридор, выводящий к галереям художников. И ведь никто никому не мешает. Театр на открытой сцене, оформленной как рыцарский зал, показывает что-то, по-моему, не меньше, чем из Шекспира. Кипят страсти, тучный бородатый актер свирепо выхватывает кинжал. Сейчас в свои права вступит смерть. И тут же, через какие-то двести метров, тоже на открытой площадке покачиваются оливкового цвета певцы. У них странные имена, Юлай и Сфинга, и поют они на языке, которого не знает никто. Наверное, изобрели его сами. Сплошные прищелкивания, гортанные вскрики, совершенно непроизносимые сочетания букв. Звучит, тем не менее, потрясающе. Будто молитва неизвестным богам.

Я невольно прислушиваюсь, замедляя шаги.

– Идем, идем!.. – теребит меня Квинта.

Дальше, впрочем, не протолкнуться. В переулке за сценой, куда она намеревалась свернуть, точно стаи жуков, вклинились друг в друга две группы туристов. Одна, наверное, из Японии, все в панамках, увешанные, как елки, различной аппаратурой, а другая, по-видимому, американцы, поскольку средь них во множестве желтеют физиономии «симпсонов». Американцы почему-то питают слабость к этому идиотскому персонажу, хотя, конечно, ни русский, ни европеец такую аватару себе не выберет.

– Ну, и куда идти?

Квинта не задумывается ни на мгновение. Она крепко берет меня за запястье и говорит:

– Делай, как я. Представь, что это просто скопление призраков…

Она как-то по особенному поворачивается, как-то выставляет плечо, и мы ныряем в толпу. Я жду, что сейчас меня стиснут со всех сторон. Однако ничего подобного не происходит: мы просачиваемся сквозь душный человеческий хаос, не ощущая сопротивления.

Три секунды, и мы уже на другой стороне.

– Как это тебе удалось?

– А вот так! – с гордостью говорит Квинта. – Всегда слушай меня…

Наконец, мы оказываемся у галереи Енота. Енот как раз в это время объясняет туристу, выпучившему лягушачьи глаза, что не может продать ему понравившуюся работу. Такой формы коммуникации в городе нет. Мы вообще ничего не покупаем и не продаем. Денежные отношения у нас исключены как факт. И дарить тоже бессмысленно: вы не сможете забрать картину с собой. Все, что здесь выставлено, может существовать лишь пределах городского коммуниката.

– Но я хочу это иметь, – настаивает турист.

Тогда Енот делает правой рукой быстрый жест, и между пальцами у него появляется прямоугольник визитки.

– Свяжитесь со мной на Земле. Возможно, мы сумеем решить этот вопрос.

Турист уходит, оглядываясь.

Походка у него деревянная. Он, как и всякий неразработанный покемон, заметно приволакивает ступни.

– Ну, будет теперь репу чесать, – сообщает Енот.

Туристы – это у нас предмет бесконечных острот. И ходят они не так, и покемоны у них дурацкие, хуже не выдумаешь, и бестолковые они, и абсолютно безмозглые, и лезут, как ошпаренные тараканы, куда можно и куда нельзя. А главное, большинство туристов напрочь не понимает, почему мы не пытаемся извлечь выгоды из своего положения. Хотя бы, например, продавать то, что выставлено, с доставкой соответствующего аналога на Земле. Между прочим, именно так и пытается делать Коккер. Здесь, «наверху» – деньги, «внизу» – товар. У нас ведь даже визы совершенно бесплатные. Теоретически – подай заявку на сайте и в порядке очереди получи. А если их в действительности покупают и продают, то это уже проблемы Земли.

– Думаешь, он с тобой свяжется?

– Свяжется, почему бы и нет? – отвечает Енот. – Только на Земле мне так не нарисовать.

Енот грустно вздыхает. Кстати, имя, местный логин, ему очень идет. У него громадная, почти до пояса, шапка волос, таких густых, что они закрывают плечи со всех сторон. Да и по характеру, как я слышал, он тоже енот: занимается своими делами и лишь трудолюбиво сопит.

В городе он уже почти год.

– Так что вас интересует?

Квинта показывает мне одну из работ. На прямоугольном, вытянутом, как рулон, сером штриховом полотне изображена цапля, стоящая среди трав. Крылья у нее немного распахнуты, голова с тонким клювом обращена к небесам. Кажется, что она сейчас полетит. Маховые перья на кончиках как будто трепещут.

Мне эта работа сразу же нравится. Я отступаю на шаг, чтобы представить, как она будет выглядеть у меня на стене. Неплохо, по-моему, будет выглядеть. Комната оживет, в ней появится внутреннее дыхание. И потом все-таки хорошо, что это не клип. Одно время у нас вспыхнула мода на «движущиеся картины»: там и трава под ветром колеблется, и ползут облака, и человек, если уж нарисован, поворачивается и машет рукой.

Не знаю, меня это не привлекает.

Слишком уж определенно, слишком уж предсказуемо, завершено.

Нет магии ожидания.

То ли дело здесь: взлетит – не взлетит?

Видимо, по мне все понятно. Енот берет картину с подставки и протягивает ее нам.

Квинта порывисто целует его в щеку:

– Спасибо…

– Спасибо тебе…

Енот явно смущен.

Быть может, это первый его поцелуй.

Что же касается лично меня, то я испытываю странное чувство. Мне почему-то кажется, что я уже никогда не буду счастлив так, как сейчас.

Никогда, никогда.

Ну и пусть!

Меня это не пугает.

Пусть никогда.

Главное, что я счастлив сейчас…

Далее происходят испытание «Мальчика». Этого события ждали уже давно. Зв последний месяц Кэп несколько раз возвещал, что у него практически все готово, остались какие-то мелочи, он их доделает буквально через несколько дней. И каждый раз выяснялось, что мелочи перерастают в проблему, проблема, в свою очередь, приобретает грандиозный масштаб, разрешить ее не удается никакими усилиями. Я лично подозреваю, что здесь была такая же ситуация, как у меня дефектом искрения: программе, чтобы согласовать динамику, элементарно не хватало базовой мощности. Отсюда и всевозможные нестыковки. Теперь же, когда, по словам Аля, операционный резерв возрос более чем на порядок, мелочи начали сопрягаться сами собой.

Так или иначе, великий день наступает. Кэп, наконец, выводит «Мальчика» из ангара и по проспекту, который упирается в пустоту, торжественно ведет его на край города.

Зрелище, надо сказать, впечатляет. «Мальчик» похож на космический танк из какого-нибудь навороченного «звездного сериала»: чуть приплюснутая стеклянная башня, из-под которой торчат дула двух пушек, керамическая броня, положенная на корпус, как блин, чешуйчатые траки гусениц, перекатывающиеся по брусчатке. С обоих боков у него весело вспыхивают желто-красные маячки, а за башней возвышается пирамида с камерой дальнего наблюдения. Кэп надеется произвести подробную фотосъемку пути, а если получится, то в режиме он-лайн