Книга Тайна пропавшей экспедиции: затерянные во льдах - Александр Конрад

к О. Погода пасмурная, и идет мокрый снег. Снег стал сильно таять и оседает целыми пластами. Сверху он становится плотным, и идти по нему было бы недурно, если бы знать, куда идти, если бы не этот так безобразно поломанный лед, если бы не эти бесчисленные каналы и полыньи. На горизонте кругом много черноты, и лед в сильном движении. Я не уверен, кажется мне только или это и на самом деле так, будто лед, находящийся от нас на О, отстает в своем движении на S от нашего льда и от лежащего западнее. Сегодня убили в полынье тюленя, который, по общему приговору, был больше всех убитых нами как в пути, так и на судне. Я попробовал его приподнять, и он весил не менее 4 или 5 пудов. Похлебка из него вышла чудесная. Стаи нырков становятся все многочисленнее, и сегодня вечером я видел стайку в 15 штук, пролетевшую на север. Куда они, глупые, летят, чего им там надо в этой пустыне?

Я всех этих птиц называю нырками только потому, что они, будучи издали похожи на уток, на самом деле не утки, но в то же время и не нырки, которых я знаю.

Эти, которых мы видим, черного цвета, шейки у них короче утиных и клюв не утиный, а острый, как у вороны. Грудь у них и брюшко белые. Одни из них величиною с утку, а другие много меньше. По виду же маленькие очень похожи на больших, так что мы сначала даже их принимали за молодых; разве что клюв у маленьких покороче и потолще и не так похож на вороний, как у больших. Большие, если ранены, то кричат даже как-то по-вороньи. Маленькие, когда сидят стайкой, то очень мило щебечут и страшно подвижные существа. Чайки попадаются трех пород, но преимущественно белые, очень скандальные, шумные существа, не дающие нам спать ни днем ни ночью.

Сегодня не удалось взять высоты солнца. Лот бросали два раза, но дна не достали; линь показывает на N.

Теперь я стал замечать, что линь показывает наше движение не точно по ветру, а в сторону. Положительно, мне кажется, что здесь есть постоянное течение.

Земля!

Понедельник, 9 июня

Вчера ветер продолжал дуть NW и WNW. Хотя днем была пасмурная погода, все же удалось взять высоту солнца: ширина получилась 80°52' и долгота 40°20', но в последней я не уверен по-прежнему. Вечером, около 9 часов, я по обыкновению забрался на высокий ропак посмотреть на горизонт. Кроме обычных островов, которые мы много раз видели кругом и которые в конце концов оказывались торосами или облаками, на этот раз я видел на SO от себя, при хорошем горизонте, что-то такое, отчего я в волнении должен был присесть на ропак и поспешно начал протирать и бинокль, и глаза. Это была резкая серебристо-матовая полоска, немного выпуклая вверх, идущая от самого горизонта и влево постепенно теряющаяся. Самый «носок» ее, прилегающий к горизонту, особенно резко и правильно выделялся на фоне голубого неба. Цвета он был точно такого же, какого бывает луна днем, и даже похоже было, как будто из-за горизонта чуть показалась луна, но почему-то левая половина сегмента этой луны постепенно тускнела и исчезала, в то время как правая половина по мере приближения к горизонту становилась резче. Эта светло-матовая правильная полоска была похожа на аккуратный нежно-белый мазок тонкой кистью по голубому полю. Пожалуй, нечто похожее я видел и 5 июня почти в том же направлении, только тогда я их называл облачками, их было два, и они были не так ясно видны. Но тогда и горизонт был хуже. Ночью я раз пять выходил посмотреть в бинокль и каждый раз находил этот кусочек луны на своем месте; иногда он был яснее, иногда слабее виден, но главнейшие признаки, т. е. цвет и форма, оставались те же.

Я удивляюсь, как никто из моих спутников ничего не видит. Какого труда стоит мне сдержать себя, не вбежать в палатку, не закричать во весь голос: что же вы сидите чучелами, что вы спите, разве не видите, что мы почти у цели, что нас подносит к земле? Мне хочется растормошить своих спутников, хочется говорить и говорить о земле, так как я уверен теперь, что это земля. Но я почему-то сдерживаю себя, ухмыляюсь и думаю: нет, дорогие мои, увидайте сами! Но спутники мои не замечают земли, не замечают и моего волнения. Я и премией, назначенной за увиденную землю, не могу заинтересовать их. По-старому большинство их апатичны, малоподвижны и вместо наблюдений за горизонтом предпочитают или спать, или, забравшись с ногами в малицы, заниматься охотой за «бекасами».

Утром погода была на редкость хорошая. Земля была видна еще яснее. Мне припоминается, что Нансен описывает виденную им отдаленную землю, кажется, кронпринца Рудольфа, в виде матового щита, лежащего выпуклостью вверх. Но ведь наша земля именно такой же матовый щит, лежащий выпуклостью вверх, только видна одна правая половина его, но это зависит от направления, с которого мы видим землю, и от освещения.

Но как не похожа эта земля на то, что я ожидал увидеть, рассматривая горизонт почти два месяца.

Эта земля какая-то сказочная, фантастическая, почти такая же далекая от действительности, как картина. Ее странный, ненатуральный лунный цвет, правильная, как по лекалу очерченная, форма совершенно не дают понятия о расстоянии, какое отделяет нас от этой земли.

Утром, при очень хорошей погоде, кроме замеченной вчера земли, которая, по-видимому, не очень высока, левее ее, на О, были видны еще несколько отдельных вершин. Эти были гораздо дальше, но и много выше первой земли. Они были уже не ледники, а высокие гористые острова синевато-темного цвета. Вершины их временами закрывались туманом, очертания были неопределенны, и, должно быть, благодаря струящемуся влажному воздуху казалось, что эти очертания вершин колеблются. Но, в общем, они не меняли своей формы.

До этих гористых островов, должно быть, очень далеко, и если мы их видим, то только потому, что слишком хороша сегодня погода и слишком они высоки.

Местами между вершинами чуть были заметны ледники, но только потому, что они рисовались на фоне темных гор. Сравнивая эти отдаленные ледники с ледником, замеченным вчера, становится ясно, насколько он ближе к нам. Но сколько же миль может быть до этой ближайшей земли? Трудно, почти невозможно сказать. Глаз не привык определять расстояние до таких «лунных» островов. Я скорее определил бы расстояние до тех дальних гористых островов что-нибудь около 50–60 миль. Но до этого ближайшего, право, не могу определить.

Иногда, когда я представляю его себе мысленно невысоким, сажени 4 над уровнем моря, гладким, как каток, тогда он кажется мне