Книга Прутский поход - Герман Иванович Романов

на небольшом отдалении два белых пороховых облачка разрыва. Эффект оказался велик — с десяток коров попадало и забилось в корчах, остальные испуганно шарахнулись в разные стороны. Гаубицы рявкнули еще раз, расчеты отработали споро — и два шрапнельных разрыва на заранее пристрелянной дистанции добили стадо — уцелевшие коровы стали разбегаться как тараканы под струей кипятка. Жалко, конечно, несчастных животных, ставших жертвой демонстрационной отработки нового оружия, но не они первые, и не последние, гораздо больше потом прольется крови на поле боя.

— А посмотреть разрывную бомбу можно, ваше высочество?! Как она взрывается в воздухе?!

— Нет ничего сложного, обычная бомба с порохом, но начиненная отлитыми чугунными шариками — обычной картечью. Весь секрет в этой дистанционной трубке, начиненной порохом — она является как замедлителем, так и запалом. Вставляется в бомбу — видишь на дереве риски с цифрами — это дистанция в шагах, от одной сотни до десяти. Фейерверкер определяет дальность до цели, и отрезает лишнее у трубки, вставляет ее в бомбу. Во время выстрела огонь воспламеняет запал и через пару-тройку секунд на определенной дистанции эта штука взрывается — эффект ты видел. Заряд и угол возвышения ствола постоянные — это значительно убыстряет стрельбу и не требует точного наведения орудия, а только скорострельности. Как видишь, Василий Дмитриевич, все предельно просто — главное хранить секрет, чтобы раньше времени неприятелю не достался. Как и союзнику, что в любое время может во врага превратиться!

Стефан отдал Корчмину дистанционную запальную трубку, и продолжил негромко говорить:

— Пушка без разрывной гранаты совсем не годится для полевого сражения, а содержать их ради одной лишь картечи и стрельбы ядрами не стоит. Гаубицы в бою непригодны совсем — дальность стрельбы мала. Как видишь, есть необходимость создать достаточно легкое, но крупнокалиберное орудие — десять фунтов для него и шесть для пушки — есть разница для мощности и поражающего воздействия разрывной гранаты?!

Вопрос Стефан задал чисто риторический — ответа на него уже не требовалось. Кормчин только кивнул, рассматривая загоревшими глазами, как собственно макет орудия, так и трубку.

— Вот эти гаубицы-пушки ты и начнешь отливать, а еще организуешь мне мануфактуру. Как и многое другое, которым тебе тоже предстоит заниматься. Артиллерию новую именно тебе предстоит создавать — на то приказ царя Петра Алексеевича имеется. И секреты держать в тайне великой, пока новых орудий и бомб к ним в достатке не будет, и наши армии вооружены ими будут по потребности. А сейчас у меня ничего нет — два десятка орудий, причем все разные, да и у твоего государя дела не так хороши. А еще мне нужна суконная мануфактура для армии — долю с заказа получать будешь, и завод по выделке железа для пушек «нового образца» и ружей, ведь их тоже делать нужно. Да и струги строить ты горазд, как мне царь Петр Алексеевич сказывали. Только твое богатство шведы сожгли, в пепел обратили, и заводы с верфями порушили три года тому назад.

Лицо Корчмина буквально почернело, убытки ему нанесли действительно огромные. Стефан только усмехнулся, глядя на него, негромко произнес, выделяя каждое слово:

— На реках верфи ставить нужно, брат мой Петр Алексеевич, мастеров и работников направит. Строить нужно из сухого леса, его хватит — суда речные, с веслами и двумя мачтами, небольшие по размерам. Лодки с крупнокалиберными пушками, проще говоря, или канонерские лодки. В Дунай много рек и речушек впадает, на них и предстоит войну вести.

— На лодку не поставишь такую пушку, если только гаубицу — от выстрела корпус разрушиться может, доска разойдется, а то и перевернется она — ничего кроме фальконета.

— Это, смотря какая пушка, Василий Дмитриевич, и как ее установить правильно. Вот скажи, можно ли изготовить орудие, что пальнет гранатой в двенадцать фунтов, но при этом будет весить как трехфунтовая пушка?! Не удивляйся, сам такую из чугуна отливать будешь в скорости — от них в морском сражении великая польза будет!

* * *

Мысли Петровских изобретателей порой принимали весьма причудливые формы. Полевая трехфунтовая пушка Василия Кормчина получила на одном лафете две шестифунтовые мортирки для ближнего боя. Идея интересная, так часто поступали, желая «скрестить коня и трепетную лань», но тут получилась помесь «бульдога с носорогом», и расчеты встали перед неразрешимой задачей в бою — как все это заряжать после выстрелов?! К тому же мортирки в походе были непозволительной тяжестью для и без того сложной конструкции лафета, тем более использовались в бою редко. Так что это «вундерваффе» использовалось недолго, как и «огненные трубы» Корчмина на кораблях, которые оказались гораздо опаснее для «носителей», чем неприятеля.

Глава 22

— Мне эти казаки в дунайских плавнях нужны — пусть там и сидят! Была у них Сечь на Днепре, пусть будет на Дунае, куда им там деваться — мигом изгнанные из Буджака татары вырежут!

— Это изменники государевы, ваше высочество, их покарать нужно для острастки, другим в пример…

— Пусть и так, но они от турок устье реки держат, и никуда оттуда уже не денутся. И в сговор с османами уже не вступят, раз калгу Бахти Гирея в спину ударили, и две орды разом погубили, — усмехнулся Стефан и внимательно посмотрел на Меншикова. И веско произнес:

— А тебе скажу следующее — пока война с османами идет, а она нешуточной будет — забудь на время ее, что Сечь разорял. Тут Дунай, а не Днепр — ни у тебя, ни у меня сил таких нет, чтобы в протоках на лодках воевать, в камышах и плавнях. Да и незачем нам это, несколько тысяч казаков для турок вечной угрозой будут, а не для нас. Дернутся разок — от бескормицы сдохнут, ни зерна, ни мяса ни дам, а на одной рыбе с голодухи пухнут начнут. Так что пусть с татарами воюют до посинения — и те, и те изгнанники, примирения между ними никогда не будет, а то нам на пользу пойдет.

— Если так посмотреть, то да, ты прав, ваше высочество!

Вымученно хохотнул Меншиков, но глаза у светлейшего князя были нехорошие, слишком он ненавидел запорожцев, то ли личные счеты к ним имел, либо обидела казацкая вольница его чем-то крепко. Но в целом Александр Данилович вел себя вполне лояльно, видимо проинструктированный царем Петром — не возмутился фельдмаршал, что шведов не раз побеждал, что поставлен в подчинение господарю Бессарабии. И на то были причины — Стефан ведь отмечен Петром Алексеевичем чином генерал-аншефа и кавалерией Святого Андрея Первозванного, и в сражениях уже прославивший свое имя. Причем за несколько месяцев всего перечень побед значительный — взял Бендеры лихим