Книга Кронштадтское восстание. 1921. Семнадцать дней свободы - Леонид Григорьевич Прайсман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Петриченко вспоминал: «В 12 часов ночи 2 марта Ревкомом было сделано распоряжение отряду в количестве 250 человек с шестью делегатами переброситься на другой берег в город Ораниенбаум. Отряд, пройдя больше 5 верст, не дойдя до берега 1 1/2 версты, был встречен пулеметным огнем и вынужден был остановиться и выслать этих 6 делегатов, которые приблизились к берегу. Курсанты, не вступая в переговоры, схватили троих, а остальные вернулись к отряду, ускользнув от курсантов. Отряд попробовал в нескольких местах вступить на Ораниенбаумский берег, но все попытки были безрезультатны. На рассвете отряд вынужден был вернуться обратно, в Кронштадт»[241]. Некоторым посланным в другие части удалось ускользнуть от чекистов, и они рассказали Колесову о происходящем. Волков вспоминал: «…на что начальник ответил, как человек не знакомый со строевым военным делом, что пусть арестовывают, мы не боимся и не можем сделать сопротивление, так как наших моряков только 40 чел. в карауле (на самом деле не больше 35. – Л. П.), и с тем пошел куда-то, но он упустил из виду, что дал слово свое, что если будет опасность, то он сделает тревогу, т. е. соберет остальных матросов и вооружит».
Утром прибыло подкрепление из Петрограда: бронепоезд и рота курсантов. Здание воздушного дивизиона было окружено. Орудия и пулеметы бронепоезда были готовы открыть огонь. Руководивший операцией бывший комиссар Особого отдела Н. Н. Дулькис прицелился в Колесова и закричал: «Стой на месте, белогвардеец, или застрелю». Никакого сопротивления оказано не было. Ревком и личный состав дивизиона были обезоружены и арестованы. В отношении их дальнейшей судьбы существуют различные мнения. Волков утверждал: «После допроса начальника 44 чел. воздушного мор. дивизиона в 4 часа дня 3 марта повели за Мартышкино, в лес роту курсантов на расстрел, так как через несколько времени слышались залпы ружейных выстрелов»[242]. Петриченко, видимо, со слов Волкова также пишет о 44 жертвах, но добавляет к ним делегатов, отправленных в Кронштадт: «Когда эти делегаты возвратились в воздуходивизион, они тут же были схвачены и расстреляны…»[243]. Современный российский историк В. Я. Крестьянинов ничего не писал о расстрелах 3 марта: «…арестовали Ревком ‹…›. 13 марта арестована команда дивизиона. Затем часть освобождена и участвовала в боевых вылетах. 18 марта все коммунисты дивизиона арестованы снова, а сам 1-й гидродивизион расформирован 20 марта 1921 г.»[244] В этом тексте много неясностей. Из него следует, что до 13 марта, кроме ревкомовцев, никто арестован не был. Неизвестно, участвовали ли летчики в полетах на Кронштадт до ареста. Видимо, их сразу выпустили. В сборнике документов «Кронштадтская трагедия» приводится протокол заседания Президиума ПЧК по делу о Кронштадтском восстании. Среди приговоренных к смертной казни 8 «активных участников восстания» из 1-го Морского воздушного дивизиона, в их числе Колесов, 3 делегата, отправленные в Кронштадт, флаг-секретарь оперативной части дивизиона М. В. Сахарусов, Карцов и Балабанов[245]. Трудно предположить, что кто-то из команды дивизиона мог быть расстрелян 3-го числа, так как в протоколе приведены выдержки из их показаний. Но, с другой стороны, зная нравы ВЧК, вполне могло быть, что показания были сочинены чекистами уже после расстрела. Вполне возможно, что было расстреляно значительно большее число матросов и летчиков, но эти данные или не сохранились, или до сих пор хранятся в засекреченных архивах.
5. Рабочие Петрограда во время восстания
Главным вопросом для кронштадтцев стал вопрос о том, поддержат ли их рабочие и матросы Питера, крестьяне, рабочие и красноармейцы всей страны. Они были абсолютно уверены и совершенно справедливо, что большинство населения России поддерживает их требования. Петриченко вскоре после бегства в Финляндию говорил журналистам: «Сейчас вся Россия кипит как в котле. Если бы можно было так устроить, чтобы послать по телефону приказ во все воинские части об аресте коммунистов, то этот приказ был бы выполнен повсюду. Нужно только нажать кнопку, а ток уже замкнется. В этом можно быть уверенным»[246]. Но такой волшебной кнопки не было. Кронштадтцам пришлось в условиях блокады и полной изоляции от всей страны налаживать тесные контакты с матросами, солдатами и рабочими Петрограда.
ВРК прилагал большие усилия, чтобы жители Петрограда узнали требования кронштадтцев и всю ложь большевистской пропаганды. «Известия Временного революционного комитета», различные воззвания направлялись с матросами, готовыми добровольно, несмотря на смертельный риск, доставлять их на фабрики и заводы, в казармы и на суда. В одном из обращений («Воззвание к рабочим, красноармейцам и матросам») рассказывалось о том, что произошло в Кронштадте на самом деле: «Мы, Кронштадтцы, еще 2 марта сбросили проклятое иго коммунистов и подняли красное знамя Третьей революции. Красноармейцы, моряки, рабочие, к Вам взывает революционный Кронштадт!»[247] Самым важным для кронштадтцев было разоблачение большевистской лжи о белогвардейских лидерах революционного Кронштадта: «Мы знаем, что вас вводят в заблуждение и не говорят правды о происходящем у нас, где мы все готовы отдать свою жизнь за святое дело освобождения рабочего и крестьянина. Вас хотят уверить, что у нас белые генералы и попы»[248]. ВРК прибегнул к простому способу разоблачения лжи, опубликовав свой состав. Кронштадтцы противопоставляли его офицерам высокого ранга, служащим у большевиков. Во лжи обвинялись самые ненавистные лидеры коммунистов: «А жандармы Троцкий и Зиновьев скрывают от вас правду». Матросы обращались к широким народным массам: «Всмотритесь, что сделали с вами, что делают с вашими женами, братьями и детьми. Неужели вы будете терпеть и гибнуть под гнетом насильников!»[249] К красноармейцам: «Красноармейцы, вы видите, как дороги ваши жизни коммунистам. Вас с голыми руками посылают через залив, брать твердыню трудовой Революции – Красный Кронштадт!»[250]
В документе «Исходящий журнал Временного революционного комитета в городе Кронштадте», начатом 2 марта, отмечены матросы и красноармейцы, отправленные в Петроград, Ораниенбаум, Сестрорецк для агитации и пропаганды, установления связей, выяснения положения на местах. Уже 3 марта в Петроград были направлены 7 человек. В их мандатах была стандартная фраза: «Командируемому в Петроград». С более важными заданиями отправлялись отборные военморы, в основном из команд «Севастополя» и «Петропавловска». 3 марта в Петроград был направлен матрос Уланов для исполнения поручений комитета в составе группы матросов. 4 марта четверо из этой группы были арестованы в Петергофе, все – матросы «Севастополя». Чекисты нашли у
