Книга О началах, истоках, достоинствах, делах рыцарских и внутренних славного народа литовского, жмудского и русского, доселе никогда никем не исследованная и не описанная, по вдохновению божьему и опыту собственному. Часть 2 - Мацей Стрыйковский

права свои мечом доказывать.

Прибавили, что он Великом княжеством Литовским продолжает править и королевства не хочет. Поляки, будучи озадачены столь суровым посольством, другого короля себе [288] избрать, умыслили, опасаясь того, что если бы склока с Литвой началась, то крестоносцы бы на Польшу наезжали.

Потому еще Казимирового умысла попробовать им показалось, отправил тогда к нему Пшедбора Конецпольского, сендомирского, и Сцибора Шарлея, иновроцлавского, каштелянов, но и эти такой же, как и другие, ответ получили.

Потому сенат коронный и рыцарство на двадцать восьмой день марта в Петрков съехались. Все Священство Господнее набожно приняв, дабы тем самым как можно более свято о Речи Посполитой говорить, начали правила выбора нового короля составлять. Под такими условиями, что Казимиру первое место в принятии королевства оставили. И разговоры епископов все склонялись к Фридриху, марграфу бранденбургскому, который был до этого зятем и наследником Ягелловым провозглашен. Против был лишь Павел Крицкий, епископ плоцкий, который на кого-то из двух братьев князей мазовецких голосовал: или Владислава, или Боле– слава. Его поддержали Ян Чижевский, каштелян, и Ян Тенчинский, воевода краковский, Лукаш из Горки, воевода познаньский, а также большое число рыцарства на Болеслава согласилось.

Так тогда с позволения всего сената Болеслав, князь мазовецкий от Винцентия, архиепископа гнезненского, был бы королем назначен, если бы Казимир перед свидетелями с волей своей отмененной познакомил. А Казимир, услышав, что на сейме петрковском случилось, послал к матери, королеве, тайно, дабы господ вновь к тому ([его избранию]) наговорила. Она это легко получила, что Малые поляки сразу же на него [288v] дали согласие и в Великую Польшу послали, дабы волей своей от избрания Болеслава к избранию Казимиру склонили. Те, это вновь охотно сделав, и вновь послов к Казимиру, великому князю литовскому отправили, дабы в день последний сентября в Парчеве[137] с ними на сейм ехал. Когда господа польские съехались в назначенный день в Парчев, то Казимира долгое время напрасно ожидали и когда ему наставляли, дабы приехал, тот сказал: «Еще о воле мы своей о принятии королевства не провозгласили, однако в Брест приехали. Но если господа польские хотят что постановлять, пусть в Брест приедут».

Так тогда господа польские шесть сенаторов из Парчева в Брест послали. Он те условия легатам представил, что иначе не хочет королевства принять, только если бы сперва Подолье, Луцко, Олецк, Лопатин, Великое Гродло Литве поляками должны быть возвращены, земли с уездами. Этих условий когда поляки не хотели принять и разъехаться, не сделав ничего, готовились. Когда ему некоторые из господ польских тихо сказали, что ему это можно будет Литве вернуть и отнять от Короны все, что будет хотеть, когда уже королем станет, то Казимир потом по их желанию дал согласие приехать в Краков на будущий год, на день св. Яна Крестителя для принятия королевства польского. Об этом Кромер lib. 22 шире пишет и Длугош свидетельствует, что Ломазы и Полубице, от староства парчевского и от Польши отняв, к Литве присоединил. И тоже это за это (как мазуры говорят) взамен поляки Литве отдали коронацию Стефанову[138]: ПЛП Ничего нового под солнцем [289]

Казимир Третий Ягеллович, король польский и великий князь Литовский, в году 1447 июня месяца дня двадцать пятого

Казимир, Великий князь литовский, со своими господами

Литовскими, русскими, князьями и гетманами

И со Свидригелом, дядей, красиво, громко, стройно

Въехал в Краков, где принят был поляками щедро,

Василий тоже Олелькович князь приехал,

Русским строем, казаков большую свиту имел.

С ним Юрий Семенович, Василь Красный, потом

Радзивил, Кежгал, Гаштолт своими одеждами золотыми

С двумя тысячами коней. Из Мазовша князья

Владислав, Болеслав, братья польские, господа

Радборские, освенцимские, цешинские князья,

Генрих из Эльбинга, Людвиг из Мевы, комтуры,

Мать Казимирова, из Чехии, со Шленска господа

Епископы с прелатами, при этом аббаты

На следующий день после въезда все собрались

Дабы Казимира, согласно обычаю короновать.

В воскресенье месса начата, Казимир введен

В костел одетый и на престол возведен.

Винцентий, архиепископ, сам его же помазывал

И после церемоний других короновал.

Но кто бы видел чудеса, что там случились,

Девушек из деревни в костел множество пришло с тем,

Что им скот взят королю в станции.

Плачем, гулом потревожили эту коронацию.

На следующий день, как обычай, короля привели

На рынок, с епископами князья мазовецкие

Поссорились за место, согласились потом

Краковяне присягнули же с подарком золотым.

Так когда коронация порядочно закончилась,

Поляки князей, князят литовских потчевали [289v]

И выпроводили их из Кракова вежливо,

Но Казимир сразу же хотел в Литву, тоскуя.

Но должен был в Великую Польшу с матерью ехать

Хоть хотел, но дорогой должен был Литвой пренебречь.

Там к нему в Калише Михаил, сын Зыгмунтов,

Пришел из Москвы, прекратив оные свои бунты.

Жалобно к королю просил, упав в ноги

Дабы посмотрел, и не был уже так далее на него суров

Дабы ему отчизну вернул, княжество Великое Литву

Но король презрел эту его печальную молитву.

Настоящий довод о смерти князя Михала Зигмунтовича

Должны мы более верить Длугошу и Кромеру, который это в lib. 22 свидетельствует, чемлетописцам русским, в том, что князь Михал Зигмунтович, когда потерял возможность иметь место в Литве и взять престол отцовский, к тому же когда он увидел, что ему Казимир на горло стал за его распри, удрал сперва из Литвы в Мазовше, к шурину своему, князю Болеславу, как об этом выше сказано было, а затем в Пруссию. А когда и там не мог быть в безопасности, убежал на Шленск и со шлензаками и с чехами на Польшу наезжал по-грабительски и по-разбойничьи.

Затем, как я понимаю, и как Кромер услышал, князь мазовецкий, Болеслав, шурин его(Михала), был на королевство польское назначен и пришел в Польшу, надеясь с его помощью корону получить Великого княжества Литовского. Но раз уж Казимира поляки короновали, то Михал, увидев, что надежда дырявая, притворился в покорности, и в Калише, как Кромер пишет, упав королю Казимиру у ног, просил о возвращении отчизны. Якобы при этом оно сказал: «Поскольку уже тебя Господь Бог снабдил королевством польским родным, верни тоже мою собственность, на