Книга Бульвар рядом с улицей Гоголя - Герман Канабеев

шел последние четыре дня, эта невозможная реклама везде и всюду и румяный. «Конечно, румяный! Иногда нужно отвечать за свои слова, да, Кирилл Алексеевич?» — мысленно спросил Артем то ли стоящего впереди него на эскалаторе депутата, то ли самого себя.

Обухов вышел из метро вслед за Богомоловым. На улице будто стало еще холоднее. Артем натянул на голову вязаную шапку и сверху накинул капюшон. Депутат повернул налево и поспешно зашагал в сторону Гостиного двора, поглядывая на часы. Богомолов торопился и, несмотря на холод, не застегнул куртки и даже пиджака костюма. Яркий голубой галстук висел на плече, похожий на разбухший и посиневший язык утопленника. Депутат забежал в ресторан в здании Гостиного двора. Обухов хотел войти за ним, но остановился в дверях. «Мне туда не нужно, мне нужно ждать», — сказал он себе и втянул голову в плечи, готовясь к долгому ожиданию на холоде.

Он ждал у входа в ресторан порядка получаса и решился заглянуть внутрь. Богомолов сидел за столом в компании такого же, как он, румяного мужчины и молодой женщины с аккуратно собранными в хвост темными волосами, с ярко-красной помадой на губах. Женщина показалась Артему прекрасной, а вот второй румяный, словно брат-близнец, похожим на Богомолова. Не то чтобы они одинаковы лицом, нет; одинаковое телосложение — такие себе ленивые панды, идентичные костюмы; конечно, Обухов не мог знать, одного ли костюмы бренда, но с виду будто одинаковые; на том и другом белые, даже не белые, а белоснежные рубашки и только галстуки разные: у Богомолова голубой, ближе к синему, у второго бледно-розовый. Судя по тарелкам салата на столе и графину водки, расходиться они пока не собирались.

— Вас ожидают? — вежливо спросила у Артема подошедшая к нему девушка-хостесс.

— Нет, — резко ответил Обухов.

— Будете один?

— Не буду, — Артем разозлился на хостесс из-за ее глупых вопросов и вышел из ресторана, успев еще раз бросить взгляд на женщину за столом. Та аккуратно подцепила вилкой какую-то травинку из тарелки с салатом и так же аккуратно положила травинку в рот. Поднесла к губам бокал, держа его за тонкую ножку, поставила на стол и улыбнулась сначала одному румяному, затем другому. «Сучка», — злобно пробурчал себе под нос Артем и вышел из ресторана.

Обухов решил прогуляться вокруг Гостиного двора, но, не пройдя и десяти метров, остановился у вывески «Оружейный магазин». «Мне нужен нож, как я вообще собирался действовать без ножа? Лучше, конечно, пистолет, но это нереально. Мне нужен нож!» — подумал Артем и поспешил в магазин. Цены на ножи здесь оказались такими, что он начал переживать — хватит ли у него денег. Артем долго осматривался, пока не почувствовал на себе подозрительный взгляд продавца. Тот, несмотря на бороду и общую полноту, обладал тоненьким, почти женским голосом:

— Что-нибудь выбрали?

— Что-нибудь выбрал, — ответил Артем.

Голос продавца его развеселил, и Обухов спросил:

— В пределах пяти тысяч можете посоветовать приличный складной нож?

— Приличный? — тонкоголосый словно не понимал истинное значение этого слова.

— Хороший, но в пределах пяти тысяч.

Бородатый посмотрел на покупателя с некоторым пренебрежением.

— Вот, — он показал на небольшой складной нож с черной рукоятью.

— Дайте посмотрю.

Тонкоголосый явно с неохотой, решив, по всей видимости, заранее, что покупать Обухов ничего не будет, достал из-под прилавка коробку с таким же ножом, как на витрине, и протянул Артему.

Нож приятно и удобно лег в руку. Немного мешала металлическая клипса для крепления ножа к ремню брюк. «Это ничего, это я откручу», — решил Артем и надавил на фиксатор, освобождая лезвие. Клинок оказался коротким, но выглядел грозно. Обухов потрогал пальцем лезвие, чтобы убедиться в его остроте, и остался доволен.

— Беру, — сказал Артем.

Тонкоголосый удивленно посмотрел на своего покупателя, словно до сих пор не веря, что тот сделает покупку, но тут же улыбнулся и вообще стал всячески расположен. Он убрал нож в коробку, положил коробку в пакет и протянул Артему. Тот расплатился карточкой и вышел из магазина. Тут же выбросил и пакет, и коробку в урну рядом. Убрал нож в карман, вернулся к ресторану и снова вошел. Румяные панды и прекрасная женщина по-прежнему сидели за столом, но приборов и тарелок перед ними не было. Женщина держала в руках маленькую чашечку, видимо с эспрессо. Обухов вышел наружу, не дожидаясь, пока к нему снова подойдет хостесс.

Артем замер на мгновение у дверей ресторана, почувствовав какое-то изменение, словно воздух стал мягче и теплее. Не унимавшийся все утро несильный, но противный и колючий ветер улегся. Обухов глубоко вдохнул, и тут же на нос упала большая пушистая снежинка, за ней другая и еще одна, и снег повалил лохматыми хлопьями. Пройдет совсем немного времени, и здесь на улицах повсюду будут сновать рабочие в ярко-оранжевых жилетах, пытаясь победить это снежное великолепие. Рабочих этих невозможно назвать дворниками. Дворник — это человек с обкусанной временем и асфальтом метлой, наверное, как теперь помнит Артем Обухов, в телогрейке, шапке-ушанке и с сигареткой в зубах. Ну какие из этих рабочих дворники, с их новенькими пластиковыми метлами, маленькими снегоуборочными тракторами? Но сейчас, пока еще коммунальщики не успели очухаться, можно было стоять и улыбаться чистому и сказочному снегу. Радоваться смягчившейся от снега погоде. Даже людям радоваться, которые сейчас идут по тротуарам не с улыбками на лицах, конечно — какие могут быть улыбки у людей в центре города, — но явно с хорошим настроением. Артем даже забыл про свой план, и только холодная металлическая рукоять ножа, которой он коснулся, засунув руку в карман, напомнила ему, что снег закончится, рабочие и пластиковые метлы победят, и снова восторжествует асфальт, и опять станет холодно, неуютно — как всегда в общем.

Дверь ресторана открылась, и оттуда вышел господин депутат — Богомолов Кирилл Алексеевич. Его сотрапезник вышел вслед за ним под руку с прекрасной женщиной, одетой теперь в элегантную шубку. «Ну, здравствуйте еще раз, Кирилл Алексеевич, а я вас ждал», — сказал про себя Обухов.

Богомолов пожал руку своему приятелю-панде и поцеловал ручку прекрасной женщине. «Кавалер, твою мать», — подумал Артем, наблюдая за этой сценой.

Депутат отправился обратно в сторону станции «Площадь Революции», и Обухов, конечно, снова последовал за ним, держась на расстоянии, хотя можно было и не бояться вызвать какие-либо подозрения. В это время в центре Москвы уже скапливается достаточно народа, чтобы полностью раствориться среди прохожих. «Что же это ты, Кирилл Алексеевич, все на метро да на метро? Неужто хочешь быть к народу ближе, панда ты наша румяная?» — так думал Артем