Книга Академия хаоса. Искушение огнем - Ольга Ярошинская

Нахмурившись, Родерик повернулся к карте и накрыл ладонью бабочку, а после тряхнул головой, будто прогоняя какие-то неприятные мысли.

— Его звали… зовут Карлос Алетт, — напомнила я о себе.

— Думай о нем, представляй его образ, — сказал Родерик, взяв меня за руку.

Я кивнула, изо всех сил пытаясь вызвать в памяти лицо отца. Добрые темные глаза, высокие залысины, колючая борода.

— Карлос Алетт, — произнес Родерик, и новая бабочка вспорхнула с его раскрытой ладони.

Мое сердце стучало так, что, казалось, вот-вот выскочит. Я замерла, следя за пламенеющими крылышками. Столько лет мы с мамой ждали его, верили, а ведь можно было, оказывается, найти мастера хаоса, спросить…

Бабочка потухла и исчезла, так и не опустившись на карту.

Я прикусила задрожавшую нижнюю губу, посмотрела на Родерика.

— Мне очень жаль, — тихо сказал он, обняв меня свободной рукой, а я только сейчас осознала, с какой силой сжимаю его вторую ладонь. Он погладил меня по волосам, поцеловал в макушку. — Девочка моя, я очень тебе сочувствую.

Я попятилась, неловко высвобождаясь из его объятий.

— Я ведь знала, — с деланым равнодушием пожала я плечами. — Но думала, мало ли…

— Я понимаю, — кивнул Родерик. — Арнелла, ты в порядке?

— Да, все прекрасно, — соврала я. — Про сосну забудь. Пусть дом остается как есть.

— Хорошо. Арнелла…

Он шагнул за мной, но я развернулась и, обхватив себя руками, быстро пошла прочь. Дверь за мной закрылась, солнце плеснуло в лицо светом, но я не чувствовала его тепла.

* * *

— Кармелла Алетт, — сказал Родерик, и бабочка взлетела с ладони, покружила над картой, будто бы в нерешительности, а потом шмякнулась на дворец императора и застыла. Огненные крылышки едва шевелились, а после подернулись коричневатой каймой, напоминающей жженную бумагу.

Погасив бабочку ладонью, Родерик мрачно посмотрел на дворец императора, на месте которого уже появилась дыра.

— Мисси! — позвал он.

— Я тут, любовь моя, — сказало привидение, сплывая с потолочной балки. — Как это пошло — являться к мужчине полуголой, когда лишь рассвело…

— Скажи Изергасту, пусть придет ко мне срочно, — отрывисто приказал он. — Прямо сейчас.

— Хорошо, — прошелестела она и исчезла.

— Кармелла Алетт, — повторил Родерик, запуская еще одну бабочку.

Та неловко вспорхнула с ладони, завалившись на бок, долго крутилась над картой, будто подхваченный ветром листок, а потом опустилась на императорский дворец и подернулась коричневой дымкой, как и предыдущая.

* * *

Моррен явился через пару минут, когда Родерик едва успел одеться. Собранный, мрачный и застегнутый на все пуговицы до самого горла, некромант возник в дверном проеме бесшумно, как сама смерть.

— Кто-то умер? — поинтересовался он.

— Почти. Кармелла Алетт, — произнес Родерик в который раз, и бабочка, слетев с его ладони, покружила над картой и плюхнулась вниз, распластав безжизненные крылья.

— Ты вызвал меня ни свет, ни заря, чтобы сообщить, что твоя потенциальная теща прихворала? — с каменным лицом уточнил Моррен.

— В императорском дворце полном целителей?

Моррен придирчиво окинул взглядом пол, вздохнул, а потом уселся на него, скрестив ноги.

— Уйди, — приказал он Родерику, закрывая глаза. — Или хотя бы не пялься.

— Кармелла Алетт, — шепотом напомнил он. — Назойливая блондинка…

— Да помню я ее, — ответил Моррен, не открывая глаз, и, сложив пальцы в знак, глубоко вдохнул.

Родерик опомнился и, отведя взгляд, как и просил некромант, уставился на карту. Ему так хотелось обрадовать Арнеллу этим утром, он и сам наивно понадеялся, что поисковик обнаружит ее отца. А вместо этого узнал, что и ее мать на краю гибели.

— Вижу, — сказал Моррен. — И правда, одной ногой там.

Тряхнув головой, так что белые волосы рассыпались по плечам, Моррен гибко поднялся без помощи рук.

— Она во дворце уже три дня, — задумчиво сказал Родерик. — Пошел четвертый. И я не могу взять в толк, чем она заслужила немилость императора…

— Шутишь? — искренне удивился Моррен. — Она невыносима, к тому же не затыкается! За три дня она наверняка наболтала на три смертные казни и еще сверху немного плетей.

— Если бы она надерзила, император убил бы ее мгновенно. Нет, тут что-то другое… — возразил Родерик. — Кармелла Алетт пустышка. Без гроша в кармане. Единственная ее ценность — это дочь. Понимаешь?

— Боишься за Арнеллу? Но ее судьбу мать все равно решать не вправе, — ответил Моррен. — Хоть она и пыталась запечатать дочку. В каком-то смысле дамочка была права. Запечатали бы еще до Лабиринта, выдали замуж и жили бы себе припеваючи. Правда, ты бы остался без огня, и тогда не факт, что мы бы активировали сердце хаоса, и, скорее всего, он бы уже был здесь вместе с королевой…

— Императору от нее что-то надо, — перебил Родерик его рассуждения. — Раз уж он пригласил ее к себе. И если это не Арнелла, то что?

— Возможно, у императора окончательно съехала крыша, — равнодушно предположил Моррен, — и он просто наслаждается страданиями других людей. Абсолютная власть развращает. Император уже очень давно пустил корни в трон, и, между нами говоря, этот старый пень давно пора выкорчевать.

— Я поеду во дворец.

— И что ты скажешь? Подайте мне Кармеллу Алетт? Тебя пошлют очень далеко и будут правы. Ты ей вообще кто? Человек, который обесчестил ее дочь.

— Я мастер огня. Император вынужден со мной считаться, — напомнил Родерик.

— Значит, не пошлет, а скажет вежливо, мол, госпожа Алетт не желает вас видеть, — пожал плечами Моррен. — Суть не меняется.

— А если сказать прямо, что я знаю, что Кармелле плохо…

— В лучшем случае ей даруют быструю смерть, — безжалостно ответил Моррен. — Во дворце постоянно происходят несчастные случаи: там падают с лестниц, тонут в ванных и давятся на пирах куда чаще, чем где бы то ни было. Быстрая смерть — не такой уж плохой вариант. Лучше, чем пытки.

— Так не пойдет, — покачал головой Родерик, мрачнея. — Она единственный родной человек Арнеллы.

— Тогда тебе придется взять Арнеллу с собой. Император не сможет отказать ей. Дочь вправе увидеть мать.

— Я не повезу ее в это змеиное гнездо!

— Повезешь. Если не хочешь оставить сироткой. Или хочешь? Подумай хорошенько. На самом деле решение не так уж очевидно, особенно если вспомнить, что из себя представляет та дама. Хотя я тебя понимаю. Спасение тещи — это сколько же очков ты заработаешь в глазах благодарной дочери, — он задумался, а после расплылся в многозначительной улыбке. — Я еду с тобой.