Книга Игры мажоров. "Сотый" лицей - Дина Ареева

еще я подписываю соглашение о конфиденциальности. Там тоже платится неустойка. На миг появляется предательская мысль отказаться, но потом я представляю, сколько еще таких как я попадется в их сети. А тут я никак не подставляюсь. Севка хакернет канал, через который учредители будут держать со мной связь, и моей вины тут не будет.

Нажимаю ОК и как будто делаю шаг с крыши высотки. Будь что будет. Но их нужно остановить.

А потом возвращается Никита, и мне больно смотреть на его посеченные руки. И на скулах тоже порезы. Но Топольскому идет. Он с ними еще красивее кажется.

Он идет ко мне по проходу кафетерия, и я так засматриваюсь, что не сразу замечаю вспыхнувший экран. А когда вижу надпись «Поздравляем! Вы в Игре», к столику подходит Никита.

Мне так хочется обнять его, так как Милка только что повесилась ему на шею. И я бы повесилась, он не оттолкнул бы, я знаю. Но я сижу как истукан, Никита молча читает сообщение и уходит.

Уроки проходят как калейдоскоп. Я чувствую на себе взгляд Никиты, но теперь мне самой хочется, чтобы он смотрел. С ним мне не так страшно.

Алька все время прижимает руки к щекам и закатывает глаза. Мне неловко ее обманывать, все-таки, она моя единственная подруга. Но на правду я не имею права. Говорю ей то, что написала учредителям — мне нужны деньги. И мне кажется, она даже немного завидует.

Макс с Севкой ничего мне не говорят. Голик написал в общем чате, что надо встретиться, но теперь мы не можем собираться в кофейне открыто. За каждым моим шагом будут следить, и не стоит палить, что мы контачим.

Классный час слушаю вполуха, и когда он заканчивается, только собираюсь встать, как тут Елена с загадочным видом всех усаживает на места.

— У меня для вас сюрприз! Вы все знаете про осенний бал. Так вот, папа нашего Никиты сделал всем нам подарок и пригласил для вас хореографа. Он будет готовить лучшие пары. Угадайте, кто это? — она прищуривает глаза и отходит в сторону.

Открывается дверь и в класс входит мужчина. Я всматриваюсь и не удерживаюсь от восторженного «Вау!»

Мой возглас сливается аплодисментами и такими же радостными выкриками, потому что перед нами стоит Влад Коваль — победитель и судья самого популярного танцевального шоу.

*Понятие «колумбайн» вошло в обиход массовой культуры после трагедии в одноименной американской школе в 1999 году, когда двое учеников убили 13 человек, еще 23 человека получили ранения.

Глава 14.1

Никита

Отец сдержал слово, договорился с Ковалем, чтоб тот поработал нашим хореографом. Я видел, с каким восторгом на него смотрела Мышка, и хоть это немного цепляло, но ревновать к Владу совсем трэшово. Главное, что, когда он будет отбирать пары, нас с ней поставит вместе. Остальное я переживу.

Мне надо срочно найти пять косарей, но сначала я хочу поговорить с Машей. Домой меня подвозит старший брат Мамаева, он сегодня забрал Анвара. Мелькает даже шальная мысль одолжить деньги у него.

Но стоит взглянуть на Умара, желание просить деньги сразу улетучивается. Не потому, что боюсь не отдать. А потому что после этого в «сотом» лицее не останется никаких тайн. И кто знает, как это отразится на Машке.

Отец улетел на сутки, а с охраной я договариваться привык. Забираю Красавчика и топлю к той пятиэтажке, куда Маша ходит к репетитору-математичке.

Я уже за это время выучил все ее расписание. Смотрю на часы — ждать еще долго. Открываю чат Игры и просматриваю ставки.

Играют крупно и большинство против нее. В мою Мышь никто не верит. Выхожу из машины, щелкаю брелком и иду к лавочке перед подъездом. Пока тут пусто, ближе к вечеру ее оккупируют местные бабушки.

Сажусь и утыкаюсь лбом в согнутые в локтях руки. Прикидываю примерно сумму, которую можно будет поднять, если Мышка справится с первым заданием. Мне тоже надо поставить. Только много. Косарь или даже два. И выиграть.

Тогда я сразу смогу вернуть деньги, которые отдам за учредительство. Значит, искать надо не пять, а шесть тысяч. Нет, семь.

Сознание расплывается, земля под ногами становится мягкой и как будто тоже уплывает. Чувствую легкое касание к волосам, прохладные пальчики гладят затылок. Поднимаю голову.

— Маша? Я что, уснул?

Резко встаю и тут же спохватываюсь. Сейчас убежит.

Но она подходит ближе и вглядывается в мое лицо. А потом вдруг поднимает руку и несмело трогает скулу. Там самая большая ссадина, насколько я помню.

— Ауч… — отшатываюсь, и она расстроенно прижимает пальцы к губам.

— Больно, Никит?..

Ругаю себя и беру ее за руку.

— Нет, Мышка. Не больно. Правда.

Она хлопает ресницами, и я осторожно снимаю с нее очки. Прячу в карман и любуюсь.

Какая она красивая! В том же обтекаемом фиолетовом платье. Хорошо, жуткий красный цветок сняла. И еще резинку сняла, которая волосы стягивала.

Она такая тоненькая и ладная, что у меня начинает шуметь в голове. Или это от ее запаха, проникающего в ноздри и заползающего в подкорку?

Ее прохладные пальчики пробегают по лицу, гладят плечи, руки. А я стою как дурак и улыбаюсь.

— Никита, мне очень жаль… — она так жалобно смотрит, что я готов еще об какую-нибудь витрину долбануться.

Кладу руку ей на талию — осторожно, чтобы не спугнуть — и тяну на себя.

— Маша… Машка, зачем ты это сделала? Зачем туда влезла?

Она испуганно моргает.

— Мне нужны деньги. На операцию. На глаза. Нам сказали, лучше сделать за границей. Мама искала клинику, в Турции есть хорошие предложения. Но у нее нет денег. Когда папа умер, его мать все у нас забрала.

— Его мать? — удивленно переспрашиваю. — Твоя бабушка, что ли?

Маша отводит глаза, хоть я уверен, вместо меня она видит только большое цветное пятно. Я читал о ее диагнозе в интернете.

— Она не моя бабушка. Папа мне не родной, — отвечает расстроенно, как будто проговорилась. А потом вдруг порывисто обнимает меня за талию, прижимается к груди щекой, и я замираю совсем ошалевший. — Никита, что мне делать? Я боюсь…

Хватаю ее в охапку, обвиваю руками и буквально впечатываю в себе. И снова замираю, прижавшись губами к ее макушке.

— Почему ты не сказала мне? Я бы попросил деньги у отца. Он бы дал, я точно знаю.