Книга Скажи это сердцу - Никола Марш

Шок и боль от услышанного отступили, разум начинал брать верх над эмоциями.

Конечно же она ответила Нику, что таким образом отец хотел продолжать контролировать ее и иная причина действительно никогда не приходила ей в голову.

Но чем больше Британи размышляла над поступком отца, тем сильнее сомневалась в своих категоричных выводах.

Если он так сильно ненавидел ее, как она считала, почему решил подстраховать? Ведь он вполне мог рассчитывать на то, что, не справившись с трудностями, Британи будет вынуждена вернуться домой?

Она должна выяснить причину такого поступка отца.

Дерби выглядел таким старым и немощным, что у Британи от жалости помимо воли сжалось сердце, но жалость тут же испарилась, стоило ему с привычной ненавистью взглянуть на нее:

– Я уже сказал тебе, чтобы ты катилась к чер…

– Папа, почему ты сделал это?

Верхняя губа Дерби презрительно вздернулась.

– Пусть Манчини сам расскажет тебе о нашей маленькой сделке…

– Я о деньгах. Почему ты дал мне деньги, да еще сказал, что это мамино наследство?

С тех пор как мама оставила их, Британи не помнила отца другим, кроме как надменным, холодным, злобным. Даже известие о ее смерти оставило его, казалось бы, равнодушным. И вдруг впервые за долгое время она увидела неуверенность в его взгляде. Черты лица исказились в непривычном смущении и растерянности.

Дерби молчал, лишь комкал руками край одеяла.

– Папа, скажи! Ты много мне задолжал.

Британи была уверена, что услышит в ответ грубое: «Я ничего тебе не должен». Поэтому едва не упала, отпрянув, когда отец резко сел на кровати и кивком подозвал ее ближе. Потом похлопал по краю кровати, приглашая ее сесть.

– Единственная причина, по которой я отпустил тебя в Брисбен, состояла в том, что я не мог больше видеть, как ты съеживаешься от страха при виде меня. – Дерби смотрел вниз, на покрывало. Брови его были нахмурены. – Когда ты не вернулась и прислала мне письмо по электронной почте, сообщив, что ты в Лондоне и не приедешь обратно, я заволновался очень сильно.

– Ты никогда не волновался обо мне. – В душе Британи робко затеплился лучик надежды на то, что она наконец получит ответы на вопросы, мучившие ее столько лет.

– Я всегда о тебе заботился.

Это шокирующее признание было сделано тихим шепотом, и Британи боялась, что ослышалась.

– Ты называешь заботой ругань и оскорбления? Все те окрики и тычки… – Британи часто задышала, борясь с подступившими рыданиями. – Ты же мой отец! Ты должен был любить меня! Что я делала не так? Почему ты так со мной обращался? Скажи, черт тебя подери!

Дерби покачал головой:

– В этом не было твоей вины, девочка.

В его голосе было столько боли, что Британи испугалась и быстро посмотрела на мониторы, но никаких скачков ни давление, ни сердечный ритм не показали.

– Это я был монстром, и то, что я сделал с тобой, непростительно.

– Но почему, папа?

Дерби глубоко вздохнул, потер глаза костяшками пальцев и только потом взглянул Британи в лицо:

– Потому что смотреть на тебя каждый раз было все равно что смотреть на твою мать, такую, какой она была тогда, когда я полюбил ее. Глядя на тебя, я думал о том, какой она была и какой стала перед тем, как сбежать и погибнуть. При виде тебя боль раздирала меня вот тут… – Дерби постучал там, где находилось его сердце, и на этот раз приборы показали предупреждающий сигнал. – Я смотрел на тебя и мечтал, чтобы это была она.

Что ж, Британи получила ответ на главный вопрос, но это, увы, не поможет стереть из памяти годы отчаяния и страха.

И тут случилось неожиданное.

Дерби протянул к ней дрожащую руку, коснулся ее ладони, будто моля о прощении. Британи смотрела на эту тянущуюся к ней руку, ожидая, что почувствует страх или отвращение, но ощутила лишь жгучую жалость к немощному человеку, с робкой надеждой протягивающему ей руку дружбы после долгих лет отчуждения.

У Британи перехватило дыхание. Она накрыла руку отца своей и крепко пожала, прежде чем убрать.

Может, он не заслуживал даже этого короткого пожатия, но Британи чувствовала, как ее покидают остатки злости и горечи.

– Мне так жаль, дочка, – прошептал Дерби, глядя на свою руку, будто не веря, что она коснулась ее.

– Мне тоже, папа. Мне тоже. – И Британи пулей вылетела из комнаты, чтобы не разрыдаться прямо при отце.

Британи вошла в номер, который назывался «Крузо», и замерла, прижав руку к сердцу, которое вдруг защемило.

Все в этой невероятной комнате словно кричало голосом Ника: «Я помню!» Легкие шифоновые занавески цвета слоновой кости свисали вдоль раздвинутых застекленных створчатых дверей, ведущих к бассейну; огромная кровать на возвышении; многочисленные бра, мерцающие в полумраке; аромат франжипаний в воздухе…

Он помнил!

Взгляд Британи остановился на расстеленном на полу посреди комнаты покрывале. Там все было готово для пикника – корзиночка клубники в шоколадной глазури, жареный миндаль, птифуры и бутылка муската в ведерке со льдом.

Все ее самые любимые лакомства посреди комнаты из ее фантазий.

Когда она рассказала Нику о ней? На первом свидании? Втором? Десятом?

Какая разница, если он не только запомнил ее детскую фантазию, но и в точности воспроизвел ее в интерьере гостиничного номера?

– Я рад, что ты пришла.

Ник ступил в комнату через раздвижную дверь со стороны бассейна, и Брит невольно сглотнула. Если комната была великолепна, вид изумительный, то Ник… Не было такого определения, которое передало бы то, как он выглядел. В строгих черных брюках и белоснежной рубашке с расстегнутым воротом и босой, волосы взъерошены морским бризом… По мере его приближения в Брит нарастало ощущение, что ее сердце вот-вот остановится.

– Я должна была попрощаться… – выдавила она из себя.

Но Ник обнял ее, подвел к расстеленному для пикника покрывалу и усадил.

– Тсс… – Он коснулся нежным, легким поцелуем ее губ, но этот поцелуй тут же воспламенил ее, заставив желать большего. – Не будем говорить о расставании. У нас впереди целая ночь, и я не намерен упустить ни секунды.

И хоть поцелуй Ника лишил Британи слов, по блеску в глазах она прекрасно понимала его намерения и точно знала, что случится после того, как они поужинают.

– Выпей это.

Ник передал ей бокал с вином, и его понимающая улыбка напомнила ей о том, как хорошо он ее знает. Вот и сейчас он прекрасно видел, как она смущена и растеряна.

Сделав несколько больших глотков, явно не подобающих настоящей леди, Британи откашлялась и обрела наконец дар речи.