Книга Солнечный зайчик. Шанс для второй половинки - Сергей Юрьевич Ежов

душевные и наполненные глубоким смыслом, за что нас и полюбили. Справедливости ради надо признать, что и у англосаксов бывают душевные песни со смыслом, но это скорее исключение. Очень редко у них бывают душевные песни: не тот народ.

Единственным минусом для нас оказались бытовые неудобства: гримёрки нам не выделили: три малых гримёрки оказались занятыми местными звёздами, а большая была просто забита прочими участниками концерта. Ирина Сергеевна посмотрела на это безобразие, да и скомандовала ретираду[46] в гостиницу. В гостинице, в своих номерах, мы спокойно и тщательно привели себя в порядок, накинули поверх концертных костюмов куртки и пальто, и по хрустящему свежему снегу вернулись в ДК. Там мы уселись на принесённых с собой раскладных стульях, спокойно дождались своего выхода, вышли и отыграли. Никакого волнения ребята не испытывали, в чём огромная заслуга Ирины Сергеевны, сумевшей не только великолепно подготовить нас, но и внушить непоколебимую уверенность в наших возможностях.

Я, с некоторых пор, не солирую: у Ленуськи, Фаи, Валерки и Кайрата голоса и сильнее и богаче. Ирина Сергеевна усиленно с ними работает, улучшает вокальные данные, и действительно, получается здорово. Нотную грамоту знают уже все, теперь усиленно работаем над тем, чтобы быстро и безошибочно читать с листа, и так же быстро записывать мелодии. До совершенства далеко, да и есть ли в этом мире совершенств? Кроме солистов в группе десять инструменталистов, которые сейчас работают над своей техникой, доводя её до сколь-нибудь пристойной. Ирина Сергеевна тиранила их так, что даже мне, чёрствому и бездушному по натуре человеку, становилось жалко, а ребята плакали, но терпели и учились.

Ну, дай боже вам удачи, ребята.

Сейчас, стоя на сцене районного Дома культуры, я автоматически играл на гитаре, и внимательно вглядывался в лица своих земляков, заполнявших зал. Простые, милые, добрые лица, щедрые на эмоции, открытые, честные. Здесь собраны лучшие люди маленького района огромной страны: и те, кто испокон веку жил здесь, и те, кого занесло в наши края военное лихолетье, и те, кто приехал поднимать целину. Здесь выковался особый тип людей: стойких, трудолюбивых, честных и гордых. Настоящие советские люди! У нас много таких сообществ: Северяне, Бамовцы, Дальневосточники… А передо мной сидят целинники.

Золотой фонд державы!

Золотой фонд, пущенный прахом…

* * *

На обратной дороге, в автобусе, новеньком ПАЗе, выделенном нам дирекцией АТЭП, я опять достал любимый томик Цветаевой, и погрузился в чтение. Выпал из мира. Очнулся я от прикосновения к плечу, это ко мне пересела Ирина Сергеевна.

— Юрий, я давно хочу с тобой поговорить, ты готов к разговору?

— Да, Ирина Сергеевна, о чём Вы хотите поговорить?

— Это сложно объяснить, Юрий, но мне кажется, что ты находишься в коллективе нашего ВИА, и одновременно вне его. Такое впечатление, что тебе безумно скучно заниматься этим, и занимаешься ты по обязанности. И ребята перестали видеть в тебе ровесника.

Хм… Довольно точное и тонкое наблюдение: я действительно стал стремительно отдаляться от ребят. Мне неинтересны их разговоры, а им скучны мои слишком взрослые рассуждения. Ребята тоже всё меньше стремятся к общению со мной, глядят как на взрослого, практически перестали мне возражать, и вообще относятся ко мне как к человеку, много старше их.

— Да, Ирина Сергеевна, есть такая проблема, но с ней уже не сделать ничего. Так получилось, что я повзрослел, а ребятам это ещё предстоит.

— У тебя появилась женщина? — трагическим шёпотом спросила она.

— Ну что Вы, Ирина Сергеевна! И, кроме того, начало активной половой жизни вовсе не означает взросления. Здесь другие причины, но о них я судить не возьмусь.

Учительница стремительно покраснела.

— А ты стал циничным, Юрий.

— Отнюдь! Просто я точен в формулировках. Я так понимаю, что Вам стало тяжело руководить ВИА в моём присутствии?

— Нет, я бы не сказала так, просто в некоторых ситуациях…

— Я на вас давлю, и Вы принимаете несвойственные Вам решения. Так?

— В общих чертах.

Всё гораздо циничнее, девочка моя! Тебе страшно нравится молодой мужик, что сидит рядом с тобой, и ты его ужасно хочешь. Но это невозможно: советская мораль осуждает такое поведение, и советская мораль абсолютно права, хотя и жестока по отношению к тебе. И ко мне, если уж на то пошло.

— Понял Вас. Могу предложить компромисс: я продолжу поставлять Вам песни, а взамен попрошу Вас продолжить регистрировать их в ВААПе. На репетиции я не хожу, но при необходимости Вы меня вызываете, и я оказываю Вам необходимую помощь.

— Да, так будет лучше. — упавшим голосом сказала Ирина Сергеевна — Но ты, Юра, не перестанешь писать для нас?

Господи, несчастная девочка, да ты не слышишь, что тебе говорят! Ладно, помогу тебе немного, мне нетрудно.

— А хотите, я вам подарю несколько романсов, для Вашего личного репертуара?

— Очень интересно. Что бы ты хотел предложить?

Я достал из сумки сборник стихотворений, который было, убрал, открыл на нужной странице, и протянул Ирине Сергеевне:

— А вот, извольте, стихотворение Марины Цветаевой, «Генералам двенадцатого года». Следите за текстом, а я буду напевать. Учтите, романс женский, и мой голос совершенно не соответствует ему.

И я запел:

Вы, чьи широкие шинели

Напоминали паруса,

Чьи шпоры весело звенели

И голоса.

И чьи глаза, как бриллианты,

На сердце вырезали след —

Очаровательные франты

Минувших лет.[47]

— Великолепно! Знаешь, Юрий, я никак не привыкну к несоответствию твоего юного возраста и реальной взрослости. Холодного цинизма и утончённого романтизма.

— Берите выше, Ирина Сергеевна, — ухмыльнулся я — есть ещё несоответствие моего простонародного происхождения и вполне аристократических манер.

— Да, сегодня на банкете ты кушал как британский лорд. Видела я такого на приёме, у нас в консерватории. Почему так, Юрий?

— Просто я советский человек, Ирина Сергеевна. Меня, праправнука крепостного крестьянина, воспитывали свободным и гордым. Меня учили высокопрофессиональные преподаватели, с помощью самых совершенных методик, недоступным плебеям, а то и среднему классу в других странах. Мне с детства внушали хорошие манеры и пичкали образцами высочайшего вкуса. Оглянитесь на ребят, Ирина Сергеевна! Кайрат потомок простого пастуха и сын санитарки, а его манеры ничуть не хуже моих, другой вопрос, что и он и Валерий, потомок поволжского пивовара, сын электрика, немного стесняются на многолюдных собраниях. А дочери простого шофёра и помощника машиниста, выглядят как принцессы крови. Вы не находите?

— Действительно, Юрий, а почему я этого до сих пор не видела?

— Вы выросли в среде интеллигенции, и до приезда