Книга Кыыс-Хотун - Анастасия Саввична Сыромятникова

погоняя коня босыми пятками, мчится девушка. Покраснело лицо от хлестких веток, перепутались черные волосы. Дорога знакома ей, но все равно пугает. Сердце замирает от неясного страха, и Аныс отчаянно торопит коня, чтобы скачка кончилась побыстрее.

Что она скажет страшной шаманке? Как оправдает свое вторжение? Чем смягчит жестокосердную женщину, от нескольких слов которой зависит жизнь Кыыс-Хотун? Говорят, что Ульяна доводится Аныс родней, но Аныс даже не знает, с какой стороны. Да это и не повод, чтобы заявиться к могущественной шаманке, держащей связь с потусторонним миром.

Вот и ее небольшая юртенка, заросшая мхом, оплетенная какими-то растениями и паутиной. Рядом — огромный амбар, в который Ульяна складывает дары прибегающих к ее помощи. Примет ли она скромное приношение Аныс?

Девушка в нерешительности остановилась у двери, вросшей в землю. Прислушалась: тишина. Неужели грозной хозяйки нет дома?

Вдруг чья-то рука опустилась на плечо Аныс. Девушка в ужасе отпрянула и оглянулась.

За ее спиной стояла улыбающаяся белолицая женщина.

— А-а, прибыла служанка богатой госпожи, — голос ее мелодичен, даже приятен. — Что же так бедно одета? Плохо стараешься, что хозяйка платьев не дарит, или так здорово работаешь, что на тебе одежда горит? Что за наряд, девка?

— Я, я… — стуча зубами, выговорила Аныс. — Говорят, ты тетя моя… Я к тебе за советом прискакала.

— Советы денег стоят.

— Имею подарок. — Девушка разжала руку — на ладони лежало несколько медных монеток. Шаманка подхватила их, с усмешкой подбросила в воздух и ловко, как фокусница, поймала в рукав.

— Украла?

— Нет, что ты!

— А где взяла?

— Боккоя дала.

— Ну ладно, поверим. Заходи!

Аныс с трепетом вошла в жилье шаманки. Ничего особенного в юрте не оказалось, изнутри она выглядела еще проще, чем снаружи. Да и сама Ульяна, присевшая к очагу, чтобы подбросить дров, на мгновенье показалась обыкновенной якутской женщиной, домовитой и приветливой.

— Попей чаю.

Аныс сжала в потной руке чашку.

— Ну, что привело тебя, племянница?

Аныс приободрилась: все-таки признала родню. Но сразу заговорить о Нюргуне она не решилась.

— Я замуж выхожу, — сорвалось у нее с языка.

— Вот как? За кого же?

— За Беке… сына Ланкы.

— Гм. Ну что ж, погадаем, что из твоего замужества получится.

— Нет-нет, гадать не надо!

— Так что же тебе надо? — удивилась Ульяна. — Ты попроси хозяйку, может, даст что-нибудь в приданое: корову, телку там…

— Я не о себе хлопочу!

— О ком же?

— Защити Нюргуну, Ульяна! Защити Кыыс-Хотун! Каменная Женщина с ней расправиться хочет.

— С чего ты взяла?

— Тростью чуть не убила. Ульяна, я знаю, это твоих рук дело. Ты наговорила, будто все несчастья госпожи из-за Нюргуны. Мне Бок-коя сказала.

Шаманка сурово поджала губы.

— Ну и что? — отрывисто и зло бросила она. — Какая тебе печаль, если одна гадина из рода Таскиных перегрызет горло другой?

— Каменная Женщина гадина, я согласна. Но Кыыс-Хотун не гадина! Она добрая, нежная… Она моя лучшая подруга. Как же мне ее не пожалеть? Потолкуй с госпожой, возьми свои слова обратно, а если Нюргуна погибнет, то и мне не жить. Вместе росли, вместе умрем.

— Ты в гроб не спеши… Еще належишься в свое время, — оборвала шаманка.

— Спаси Нюргуну! Иначе я… приду сюда и юрту твою сожгу… А тебя — убью! — в отчаянии вырвалось у Аныс.

— Ого-го! Полегче! Ты кому вздумала грозить? Забыла, с кем разговариваешь?

Аныс втянула голову в плечи.

— Подумай, дура, за кого стараешься. Ну, дружите вы, пока девушки. А потом замуж выйдете: ты — за батрачонка Беке, а она — за какого-нибудь князя. Вот и дружбе вашей конец. Глядишь, и на порог свой золоченый тебя, замухрышку, не пустит.

— Нет! Нюргуна не такая! Она сама, как батрачка!

Шаманка задумалась.

— Ну хорошо. Допустим, я бы что-нибудь и сделала. Но ведь не могу же я сама, без приглашения явиться в дом. Это просто унижение.

— Спаси! Придумай, что сможешь!

— Ладно. Дня через три приду.

— Завтра! Только завтра! Потом будет поздно!

— Цыц, девка! — рассердилась Ульяна. — Не слишком ли много ты хочешь! Сказала — через три дня, так и сделаю.

Аныс, рыдая, вскочила на ноги.

— Злая! Злая ведьма! Ты ненавидишь Каменную Женщину, но при чем тут Нюргуна?! Она-то перед тобой ни в чем не виновата!

— Пей чай, девка.

Ульяна прошлась по юрте, остановилась против Аныс и задрала ее подбородок.

— Скажи Хоборос… Нет, сама ты все испортишь. Пусть скажет Боккоя: шаманка Ульяна ждет у себя госпожу. Есть важные новости из нижнего мира…

XVIII

Не успела Аныс: за два часа до ее возвращения из дальней поездки вернулась Хобо-рос. Она молча прошла к себе.

Лицо ее на этот раз ничего не выражало. Озадаченные батраки бросились каждый к своей недоконченной работе: всегда страшновато, когда не знаешь, что на уме у госпожи.

Боккоя робко остановилась в дверях.

— Подойди поближе, старая, — скупо улыбнулась Каменная Женщина. — Что смотришь на меня, как на волка? — Она тяжело приподнялась в кресле. — Была я у кузнеца Тита… Догадываешься, по какому делу? Сбил меня с толку шут Ланкы. Табак-то сын Тита выпросил у Василия еще две недели назад! В общем, виновата я перед Нюргуной. Хочу загладить свою вину. Беру Нюргуну на ту сторону — у князя Левого Глаза завтра праздник. Сейчас же едем. Может, повезет ей, найдет наконец жениха… Да и сам князь сейчас вдовец, не раз нашей кралей интересовался. Если хозяин пожалует… без меня… Ты Василию о наших бабских распрях ни слова. Незачем ему все знать. А Нюргуну принаряди как следует. Я от Тита привезла украшения — для нее по моему заказу из моего же фамильного серебра отлил. Славно у него получилось… Смотри.

Хоборос вытащила из дорожного ларца тяжелые наплечные подвески и тусахту[23].

— Да, умеют люди делать, — вздохнула Боккоя, перебирая сухонькими пальцами увесистые дольки наплечников.

— Видишь — ничего для нее не жалею! Ты ей скажи об этом. Всегда ей счастья желала… Ну, иди.

…Боккоя нацепила на Нюргуну подвески, продела в ушные мочки тяжелые серьги. Забренчали серебряные кулоны. И вдруг от их мелодичного звяканья у Нюргуны стало так горько на душе, что она всхлипнула.

— Что с тобой, дитя мое? — встревожилась старая хлопотунья.

— Не хочу на тот берег… Не хочу! Я знаю, она собирается меня выдать за Левого Глаза. Он двух жен замучил и меня съест!.. Зачем я родилась девушкой, господи!

— Ии, напрасно ты, милая, — ласково проговорила Боккоя. — Ты сейчас с госпожой не ссорься. Знаешь сама, какова она во гневе.