Книга В отражении глаз цвета неба - Виктория Вольская

- Жень?

- Что? – отвечаю быстро, не отрываясь от столь увлекательного процесса.

- А если нас застукают? – Аня пытается приподнять меня с себя. Даже затаила дыхание в ожидании моей реакции.

Ну, и время она, конечно, выбрала, поговорить. Но, придется все же отвлечься, раз для нее это так важно.

- Не застукают – поднимаю глаза на нее, но не более, пальцы мои не останавливаются и продолжают рисовать узоры на ее груди - Я поставлю будильник и уйду до, того, как все проснутся. Устроит?

- Да. Спасибо – она снова задышала. И откинулась головой на подушку.

Я возвращаюсь к ласкам. На этот раз решил не медлить. Вдруг, ей придет в голову о погоде поговорить. И опускаю ладонь между ног Анны.

- А Машенька, во сколько утром просыпается?

Ну, ё мое!!!!!!!! Я даже выругался. Про себя, но выругался. Не на нее, конечно. На ситуацию в целом.

- Часов в семь или около того – в такой момент я с трудом нахожу в своей голове нужную информацию. И я не уверен, что ответил верно.

- Поставь будильник на пять.

- На пять?

- Именно – повторяет она, заглушая мой протест очередным поцелуем.

Ну, как тут не согласится!!!

Быстро достаю сотовый из кармана брюк, завожу будильник на пять часов утра, показываю экран Анне, чтобы убедилась и больше не беспокоилась. Кладу телефон на прикроватную тумбочку.

Ну, держись, красавица!!!

Врываюсь в ее губы с рычанием, показывая тем, что разговоры окончены. Наваливаюсь на Анну всем телом. Снимаю с нее трусики, начинаю ласкать уже влажные складочки. Анюта стонет уже более протяжно, но сдержанно. Боится быть слишком громкой. А мне хочется, чтобы она кричала. А в той спальне, между прочим, шумоизоляция. Скажу об этом потом, а сейчас желанная женщина извивается подо мной, требуя большего. И я готов на это большее. Уже давно готов. Правой рукой стягиваю с себя боксеры, раздвигаю красивые и стройные ножки моей Анютки, пристраиваюсь и…………

Из детской комнаты доносится крик и плач ребенка.

Глава 25

Евгений

Наспех надев брюки на голое тело, я выскочил из спальни. Доченька рыдала в своей кроватке, прижимая плюшевого медведя к себе. В темноте обнял ребенка, усадил на свои колени. Через мгновение Аня включила свет ночника. Она стояла в нескольких шагах от нас, не решаясь подойти. Очертив между нами четкую линию, мы с Машей семья, а она … так, случайная гостья. Я чувствовал это интуитивно. Анюта стояла в махровом халате до пят, с растрепанными моими руками волосами. Губы, припухшие от поцелуев и красный румянец на щечках.

- Что случилось, милая? – обращаюсь я к дочери, вытирая слезинки.

- Мне страшно – отвечает моя белокурая принцесса.

- Чего ты боишься?

- Бабайку – и снова слезы и рыдания.

- Солнышко, ты же знаешь, бабаек не существует – стараюсь говорить тихо, но уверенно.

- Нет, сущесвуют – настаивает ребенок, захлебываясь слезами – Я видела.

- Где?

- Там – она показала на дверь в ванную комнату. Мы с Аней одновременно смотрим в указанную ребенком сторону.

- Давай включим свет и посмотрим вместе, хорошо? – предлагаю я.

- Нет – Машенька схватила меня за руку и посмотрела на меня испуганными глазками – А вдруг он тебя съест.

- Не съест. Папа большой и сильный - улыбаясь, отвечаю я.

Беру ребенка на руки, она, вжимаясь в мою грудь, обнимает меня за шею. Дышит часто и шумно.

Я включил свет в ванной комнате и показываю дочери пустое пространство.

- Видишь, никого нет. Тебе показалось – оборачиваюсь назад, Ани в комнате нет. Ушла. Сразу стало тоскливо.

- Нет, не показалось – хнычет ребенок – Я не хочу здесь спать.

- А где ты хочешь спать?

- С тобой.

Шумно выдыхаю. Пытаюсь придумать причину для отказа. И не нахожу ни одной. Моя личная жизнь второстепенна в сравнении с моей принцессой.

В этот момент в комнату снова входит Аня, держа в руках бокал с молоком.

- Машенька – обращается она к малышке – это молоко с медом. Выпей.

Девочка протягивает свои ручки и берет стакан. Хотя, я знаю, что моя дочь не любит молоко. По крайней мере, когда я раньше предлагал, она всегда отказывалась. К моему изумлению, она выпивает все. Аня забирает у нее кружку, разворачивается и направляется к двери.

- Ань – окликаю ее. Я не хочу, чтобы она уходила.

- Папа – хнычет Маша – Пошли спать к тебе.

- Хорошо, солнышко – беру ее на руки и несу в свою комнату – Анют, поможешь?

Она кивает и идет впереди меня. Открывает двери, включает прикроватную лампу, снимает плед и сворачивает его у края постели так, чтобы Машенька не упала во сне. Я бы до такого не додумался. Восхищаюсь этой женщиной. Я аккуратно укладываю уже успокоившегося ребенка.

- Машенька, ты полежи немного без меня, я принесу твоего мишку. Хорошо?

Ребенок кивает и закрывает глазки.

Мы с Аней выходим из спальни. Молча идем в детскую комнату Маши. Я беру мишку, она выключает свет. Анюта проходит мимо меня, и я останавливаю ее, взяв за руку.

- Прости …

- Тебе не за что просить прощения – она обхватывает своими ладошками мое лицо и нежно касается моих губ своими пальчиками – Это ребенок. Твой ребенок. Ничего страшного не произошло. Спокойной ночи, Жень.

Я привлекаю ее к себе и целую нежно, нежно, не пытаясь разжечь желание. Скорее хочу показать, насколько она важна для меня.

- Спокойной ночи, любимая!

Анна

Женя стоял в коридоре до тех пор, пока я не закрыла за собой дверь. Через несколько секунд я услышала, звук закрывающейся межкомнатной двери. Женя ушел.

Постояв немного у кресла, я сняла с себя огромный халат и прилегла в постель. Подушка еще пахла его парфюмом и, обняв ее обеими руками, я уснула.

Проснулась я от незнакомого звука, долго не могла сосредоточиться и сообразить в чем дело. Сфокусировав свой взгляд на тумбочке, я увидела, как светит в темноте экран Жениного телефона.

Будильник. Пять утра.

Отключила звонок, но убирать телефон не стала. Несколько секунд держала его в своих руках, а потом открыла галерею. Знаю, что поступаю не правильно. Никогда не позволяла себе подобного. Но остановиться не смогла. Перелистываю одну фотографию за другой.

Более сотни фото дочери и столько же жены. Ирины. Для ее фотоснимков в его телефоне отведена целая папка. Называется просто «любимая». А ведь еще несколько часов назад он так назвал меня. Зачем? Ради красного словца или…