Книга Диету не предлагать - Надежда Мамаева

– Пусть твоя Клюква приходит, мне лишнего коврика на кухне не жалко… – я отхлебнула чай.

– Да можно и без коврика даже… – тут же просияла сестричка и кинулась меня обнимать. Лиса. Лиса да и только. Но любимая.

Сашкины объятия прервал звонок в дверь.

– О, это, наверное, Клюква! – обрадовалась Сашка и умчалась открывать.

Я же почувствовала, как меня только что виртуозно обвели вокруг пальца.

Сдавленное «ой» из прихожей заставило меня подскочить с места. Путаясь в длинных полах махрового халата, я ринулась к младшей, которая заголосила сиреной:

– Ты!

Выбежав в прихожую, я узрела… Здоровенный веник. Букет впечатлял. Державший его – тоже. Но мелкая удивила еще больше. Она стояла, замахнувшаяся на гостя, топтавшегося в дверях, детским стульчиком, который в прихожей выполнял у нас роль пуфикастоял.

Игорь же в ответ ощетинился своим гербарием.

– Ника, – выдохнул тот, кто неделю назад костерил меня последними словами.

– Нарисовался, – Сашка буквально озвучила мои мысли.

Но бывшего этим было не пронять, он глянул на мелкую:

– Это детсадовцы на асфальте мелками рисуют. И как нарисуются – идут домой, – процедил он. Намек младшей был столь же тонкий, как бревно. Мол, лишняя ты тут, девочка, возьми чупа-чупс и посиди в контакте, пока взрослые мириться будут. – А я пришел. И хочу попросить у твоей сестры прощения.

– Мне казалось, что мы все выяснили, – я сложила руки на груди, заодно запахивая поплотнее халат. – В последнем нашем разговоре ты обматер… пардон, осыпал меня комплиментами…

– Я был неправ, – поспешно перебил меня Игорь и быстро затараторил: – Ника, да, я изменил тебе. Да, ты жестоко меня за это наказала. И да, тысячу раз да, я был не в себе и дико бесился. Но я понял, как мне плохо без тебя. Прошу, давай все забудем и начнем сначала.

Сначала? На какую-то долю секунды даже мелькнула мысль сказать «да». Но потом, глядя в напряженное лицо Игоря, я поняла: не чувствую к нему ничего. Ни-че-го. Ни обиды, ни ревности, ни ненависти. Внутри только пустота, которая сродни разочарованию.

– Начала не будет, – я смотрела на Игоря поверх букета. – Когда-то ты для меня был почти идеал. А сейчас… сейчас – разочарователен.

– Ника… Между нами столько всего было…

– Лжи, холода, измен, – подхватила я. – Уходи.

– Я уйду, но обещай, обещай подумать. И… – Игорь сжал губы в упрямую линию. – Через три дня я приду за ответом. И если он будет таким же, то я приму его и уйду навсегда.

И с пафосом, держа театральную паузу, он посмотрел на меня. Ути-пути, какие у нас с Игорем отношения: сложные и глубокие, прямо как статусы у школоты в контакте.

Я молчала, едва удерживаясь от улыбки. Пауза затягивалась, медленно превращаясь из драматической в конфузную, из тех, когда не выучил урок, а тебя вызвали к доске. Игорь, блестяще отрепетировавший свой пассаж, судя по всему, не знал, что делать дальше. Потому глянул на меня, затем на Сашку, все еще жаждущую провести научный эксперимент из серии, что крепче: череп или табуретка. Наконец – на свой букет. И… поступил как в свое время Наполеон после сожжения Москвы: дал задний ход, пока ему не дали по кумполу.

Верно сделал. А то мы, девицы Белоус, не из тех, кто заламывает руки и роняет слезы над ушедшей любовью. Тем более если она, эта любовь, с гнильцой и запахом измен. Судя по всему, обещание в ближайшем будущем своей смерти или хотя бы травмпункта Игорь и прочел на наших с Сашкой лицах. Аккуратно положил цветочки на тумбочку и ушел. Утек в приоткрытую дверь, как представитель липового пенсионного фонда, узревший, что на пороге очередной квартиры его встретили полковник ФСБ и начальник ФНС разом.

– А цветочки ничего, – заметила Сашка, поднимая букет. – Но если ты хочешь – я еще успею с балкона их прицельно метнуть ему в башку, когда он из подъезда выходить будет…

– Не надо, букет не виноват, что его купил какой-то гад, – я глянула на розы с хризантемами.

– Звучит прямо как слоган или девиз, – заметила мелкая.

Даже на вид он был увесистым. Красивый жест, а с учетом того, что бывший на мели – еще и невероятно дорогой для него.

– Звучит, как правда жизни, – усмехнулась я и, памятуя о сестринском характере, которому бы позавидовала любая черная ведьма, предупредила: – И не пытайся добавить в букет гантель, чтобы из окна вернуть цветы Игорю.

– Да не смотри на меня так, будто я собралась убить этого изменщика, – на меня глянули столь честные глаза, что стало ясно: в своих предположениях я была недалека от истины. – Не буду я ему делать зла.

Не смогла удержаться от подколки и перефразировала Булгакова:

– Я в курсе, что ты часть той силы, которая вечно ничего не хочет делать…

Судя по возмущенному воплю, «Мастера и Маргариту» мелкая уже читала. Спросив, во сколько сегодня у Сашки концерт, и узнав, что через четыре часа, я решила утопит… погрузиться в ароматную ванную.

Малая же, судя по звукам, развила бурную деятельность: сначала урчал пылесос, жадным драконом заглатывая в свою утробу пыль, потом на кухне лилась вода и звякала посуда, и под конец даже запахло чем-то вкусным и жутко вредным для фигуры.

Чего у Сашки было не отнять – это упрямства. Вот и сейчас, уличенная в лентяйстве с помощью господина Булгакова, она ринулась доказывать обратное. К слову, этот трюк у меня часто срабатывал. И все то время, что мелкая жила у меня, об уборке я не думала. Правда, раньше на готовку это не распространялось: коронным блюдом Сашки были добытые в нелегком магазинном походе пельмени. Я принюхалась: чесночок и сдоба. Неужели малая прокачала навык повара до сотки?

И тут в дверь раздался звонок.

– Ник, ты кого-нибудь ждешь? – по-деловому вопросила Сашка из-за двери ванной.

– Нет, – чуя неладное, я выключила воду и потянулась за полотенцем.

В это время в прихожей раздалось шуршание бумаги, звук открывающегося замка и… звон, смешавшийся с матом, а потом растерянный крик малой.

Перепугавшись за Сашку, я выскочила из ванной, едва завернутая в банное полотенце с вантузом наперевес. Не знаю уж, почему именно с ним, но так вышло.

Я ожидала увидеть все, что угодно: вернувшегося Игоря, банду грабителей, группа быстрого реагирования бронежилетах…. Но в прихожей, у двери, распахнутой настежь на лестничную площадку, которая была почему-то усыпана цветами, заломив руку мелкой, стоял тип, словно шагнувший из фильма «Люди в черном». Нет, не в том плане, что из головы у него торчали щупальца или еще какие инопланетные мандибулы.

Ворвавшийся к нам амбал был одет в строгий костюм. В ухе торчала гарнитура, но в целом субъект не внушал доверия.

Мелкая пискнула, пытаясь вырваться, незваный гость заломил ей руку сильнее, а я с криком «отпусти ребенка!» что есть дури начала дубасить типа вантузом по шее. Меня он уже скрутить не мог: иначе пришлось бы выпускать Сашку. И судя по тому, что малая все еще была им схвачена, ее он считал куда более опасной, чем какую-то полуголую дамочку.