Книга Барышня-певица, или наследство польской бабушки - Мари Князева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Разве не отец принимает решения?
Марьям покачала головой:
- Он, конечно, глава семьи, но в том, что касается детей... В общем, поверь моему слову, главное слово здесь именно за матерью. Так что тебе необходимо очаровать её, внушить доверие и тому подобное...
- Я постараюсь.
Азиз пошёл провожать меня к выходу, но уже в приёмной мы столкнулись с одним моим знакомым, который оказался родным братом Марьям. Не то чтобы мы были близки, но несколько раз встречались в мужских компаниях и с удовольствием общались на компьютерные темы. Алиф был рьяным любителем игр и также интересовался вопросами их разработки.
- О, Гаяр! Какими судьбами? - воскликнул он весьма дружелюбно.
- Я... ээ... был у твоей сестры... по делу.
- Аа, ну понятно! - ухмыльнулся Алиф, очевидно, намекая на то, что с женщинами бывают дела только одного рода.
Я мельком глянул на Азиза, но тот отлично держал покер фейс.
- Да нет, я... - но не успел придумать благовидный повод, как Алиф меня перебил:
- Слыхал про твоё дерзкое ограбление Хасана! - он широко улыбнулся и хлопнул меня по плечу: - Не знал, что ты такой отчаянный!..
- Я никого не грабил! - процедил я сквозь зубы.
- Ну, понятно... Слушай, у нас крутая тусовка намечается в эту субботу. Айда с нами! Поедем в "Скай Лаундж", там есть приставки, порубимся в гонки..!
- Маловероятно...
- Да лан, не кисни! Дай мне свой телефон. Вдруг надумаешь, а я в субботу утром тебя наберу...
Пришлось дать ему номер, чтобы он отвязался. На этом я наконец покинул сей странный дом.
Мы с Хаджи сидели в малой гостиной женской половины. Он не любил покидать это крыло дома, потому что здесь было очень весело, и чтобы пообщаться с собственным сыном, мне приходилось тоже проводить тут время. Не то чтобы я этого не любила - в хорошие дни с Зойрой вполне можно было ужиться и даже услышать какие-нибудь интересные истории - за свои пятьдесят с лишним лет она накопила их целый ворох. Но сейчас настроение у старшей жены было на нуле. И всё из-за этой странной истории с Лайлой. Я один раз попыталась выяснить у неё, что именно произошло, но она пока не доверяет мне настолько, чтобы делиться тайнами.
Зойра заперла её на замок - совсем перестала выпускать из дома - и отобрала телефон. На девушке не было лица, она плакала беспрестанно, но нашу домоправительницу не так-то просто разжалобить. Она всегда руководствуется соображениями блага для всех домашних, но порой это соображение, на мой взгляд, расходится - нет, не со здравым смыслом (этого Зойре не занимать) - а с милосердием, добротой, состраданием к людям. Благочестие Зойры несколько суховато, как мне кажется, - ему отчаянно не хватает живительной влаги любви.
В гостиную вошёл слуга и объявил:
- Госпожа Зойра, к вам молодой человек. Гаяр Рабах.
- Я не приму, - быстро и резко ответила старшая жена и тут же отвернулась от слуги.
Он почтительно наклонил голову и ретировался.
- Этот тот красивый юноша, что приходил свататься к Лайле? - уточнила я.
- Да, тот самый. Только он не приходил свататься - его приводили сватать родители. А он, очевидно, считает себя слишком красивым для нашей девочки или ещё что-нибудь в этом духе...
- Может быть, он одумался...
- С какой стати? Уж точно не из любви к Лайле - они ведь не общались. Наверное, из-за денег, которых отец его лишил за своеволие. Так пусть поищет себе другую жертву...
Я хотела ей возразить, что всё-таки неплохо было бы выслушать его собственную версию, но тут слуга вернулся и возвестил:
- Госпожа Зойра, господин Рабах говорит, что не уйдёт, пока вы не выслушаете его.
- Нахальный мальчишка! - воскликнула старшая жена. - Он ещё ставит мне ультиматумы в моём доме! Позови охрану и пусть вытолкают его взашей!
- Нет! - пискнула я, чем вызвала опаляюще гневный взгляд Зойры. - Я... позволь, пожалуйста, мне выслушать его! Я перескажу тебе нашу беседу слово в слово, могу даже на диктофон записать...
- Вот ещё! С какой стати? Ты, вообще, тут причём? Это моя дочь!
- Зойра... Пожалуйста! - я состроила самое умоляющее лицо, какое только было уместно в разговоре со старшей женой, не знающей жалости.
Она фыркнула гневно и протяжно - получилось что-то вроде всхрапывания лошади - но потом встала и шагнула к слуге:
- Ладно!.. Я сама его выслушаю. Пять минут - не больше!
Старательно пряча радость на лице, я увязалась-таки за ней.
Господин Рабах выглядел печальным. Он был одет прилично, но скромно: в тёмные штаны и рубашку с коротким рукавом. Его красивое лицо было задумчиво, но в глубине тёмных глаз пряталась отчаянная решимость. При виде нас с Зойрой он немного оживился:
- Здравствуйте, госпожи Насгулл! Спасибо, что согласились выслушать!
- У меня два условия! - резко оборвала его Зойра, даже не поздоровавшись. - У вас есть пять минут и ни минутой больше. И после этого разговора вы покинете этот дом навсегда и больше не станете докучать нам визитами.
- Если только вы не перемените своё решение за эти пять минут...
- Не торгуйтесь со мной, молодой человек! Это здесь неуместно!
- Хорошо. Простите.
- Я слушаю вас.
- Я люблю вашу дочь и хочу жениться на ней.
- Расскажите это кому-нибудь другому - я не терплю лжи!
- Это чистая правда!
Я - видела, что он говорит правду. Это читалось в его глазах, в выражении лица, в позе. Он был открыт, как книга, и наполнен искренней болью. Как могла Зойра этого не видеть?
- Юноша, вы что мне пытаетесь сказать? Что виделись с моей дочерью тайно от меня? С вашего так называемого сватовства прошло три недели, в течение которых вы не посещали наш дом, а две недели назад открыто отказались прийти и даже поссорились с отцом, чтобы отстоять своё право НЕ жениться на моей дочери! А теперь приходите и рассказываете, что любите её? Это возмутительный обман! Однако, чтобы пресечь ваши старания, я скажу: даже если бы это было правдой и вы искренне любили бы её,я бы всё равно ВАМ её не отдала. Молодой человек, который посещает ПОДОБНЫЕ заведения - думаю, вы понимаете, о чём я - не достоин моей дочери. Это я уже не говорю о полиции и прочем...
Я, к сожалению, не понимала, о чём она, но впитывала, как губка, чтобы потом выяснить подробности. Гаяр страдал - это было очевидно. И уж точно его страдания не были вызваны алчностью или чем-то подобным. У него было такое открытое благородное лицо, такой честный прямой взгляд - он просто не мог лгать!
- Я клянусь, что все мои ошибки - в прошлом! - сказал он решительно. - Клянусь, что попал в полицию по недоразумению и навету. Я хочу искупить все свои неблаговидные поступки. Я готов на всё, чтобы вы изменили своё мнение обо мне. Пожалуйста, испытайте меня - я сделаю всё, что вы скажете...
