Книга История амулета - Эдит Несбит

— О, только не бойтесь, пожалуйста! Я так рада, что вы заглянули в наши края. Подумать только, страна, где никогда не заходит солнце! Вы просто молодцы, что пришли! Я уж было совсем померла от скуки в этой позолоченной клетке.

А в это время за спиной все еще коленопреклоненного Роберта раздался отчаянный шепот Сирила:

— Бобс, только ничего не говори Антее! Не следует расстраивать ее в такой момент, но мы, как последние идиоты, не спросили у жены стражника, где нам потом искать их с Джейн. И с Псаммиадом, естественно.

— Да брось ты! — беззаботно откликнулся Роберт. — Стоит нам только пожелать, и амулет в тот же момент доставит их к нам. Он же сам так сказал! Все будет в полном порядке.

— Еще бы! — проворчал Сирил, стараясь придать своему шепоту максимально саркастический настрой. — У нас уже все в полном порядке! Можно сказать, что мы получили все, что хотели. Вот еще бы где-нибудь достать хотя бы одну половинку амулета.

Тут до Роберта дошло, и под сводами парадного зала одного из самых великолепных дворцов, которые когда-либо возводили человеческие руки, громко и отчетливо прозвучал ряд прозаических английских ругательств.

Вообще-то, ругательств прозвучало три, и я приведу их в строго хронологическом порядке:

1. «Черт побери!» — сказал Роберт, до которого дошло.

2. «Амулет-то остался у Джейн, безмозглый ты идиот!» — сказал Сирил, который не понял, что до Роберта дошло.

3. «Черт побери!» — повторил Роберт, который понял, что Сирил не понял, что до него дошло.

Глава VII. «МРАЧНОЕ УЗИЛИЩЕ ПОД КРЕПОСТНЫМ РВОМ»

Королева стащила с трона три расшитые золотом бархатные подушки и бросила их на мраморные ступени.

— Присаживайтесь и чувствуйте себя как дома, — сказала она. — Мне просто ужас как хочется поболтать с вами и узнать все о вашей замечательной стране, где никогда не заходит солнце, но дело в том, что каждое утро мне предписано… как это?.. ага, вершить правосудие! Вот скучища-то, скажу я вам! А у вас на родине принято каждое утро вершить правосудие?

— Вообще-то, нет, — чистосердечно признался Сирил. — По крайней мере, публично. Но между собой мы постоянно разбираемся.

— О, как я вас понимаю! — воскликнула королева. — Я бы тоже с удовольствием занималась этим в кругу друзей, да против общественного мнения не попрешь! И вообще, вершить правосудие — на редкость тяжелая работа, даже если тебя всю жизнь специально этому учили.

— Нас не заставляют вершить правосудие, но зато мы с Джейн обязаны, как заведенные, долбить гаммы, — сказала Антея. — Представляете, по двадцать минут каждое утро! От этого можно свихнуться!

— А что такое «гаммы»? Зачем их долбить? И что такое Джейн? — тут же завелась королева.

— Джейн — это моя младшая сестричка, — ответила Антея. — Она сейчас в гостях у стражниковой жены. А гаммы — это такая штука, из которой получается музыка.

— Никогда не слыхала о таком музыкальном инструменте, — сказала королева. — Вы поете?

— О, да. Более того, мы умеем петь на четыре голоса, — похвасталась Антея.

— Это уж точно колдовство! — заявила королева. — Ты хочешь сказать, что у каждого из вас по четыре глотки — или, может быть, перед тем, как петь, вас разрезают на четыре части?

— Да нет же, никто нас не разрезает, — поспешно объяснил Роберт. — Как же мы тогда могли бы петь? Знаете, лучше мы вам как-нибудь потом споем, и вы все сами увидите.

— Я запомнила ваше обещание! Ну ладно, а теперь будьте маленькими дорогушами и посидите несколько минут спокойно. Заодно и увидите, как я вершу правосудие. Уверяю вас, это редкое зрелище, и никто еще не оставался недовольным. Вообще-то я не должна так говорить, потому что это очень похоже на хвастовство, правда? Но у меня почему-то такое чувство, что я знаю вас уже много-много лет.

С этими словами королева, важно надув губы, уселась на троне и сделала знак слугам запускать жалобщиков. Дети же, расположившись на мягких подушках у подножия трона, принялись шепотом делиться своими впечатлениями о королеве. В конце концов они согласились в том, что она была прекрасна и очень добра, но вместе с тем немножко сумасбродна.

Первой искательницей справедливости оказалась женщина, чей брат прикарманил оставленные ей покойным отцом деньги. Брат изо всех сил отпирался и уверял, что деньги прикарманил вовсе не он, а их совместный с сестрой дядя. Дядя, естественно, утверждал обратное. Все три стороны бесконечно обливали друг друга бранью, и дети уже начали было откровенно скучать, как вдруг королева громко хлопнула в ладоши и приказала:

— Бросить обоих ответчиков в темницу и держать их там до тех пор, пока один из них не признается, что оговорил другого.

— А если они вдруг оба сделают это? — не удержался Сирил.

— Тогда тюрьма — самое подобающее место для них обоих, — надменно ответила королева.

— А если ни тот, ни другой не признается?

— Этого не может быть, — быстро сказала королева. — Если деньги пропали, значит их кто-то взял. И вообще, я же просила вас сидеть тихо!

Затем пришла еще одна женщина — в слезах, порванной вуалетке и с самым что ни на есть настоящим пеплом на голове (по крайней мере, так решила Антея, хотя, сказать по правде, это могла быть всего лишь обыкновенная дорожная пыль). Она принялась горько жаловаться на то, что ее мужа посадили в тюрьму.

— За что? — спросила королева.

— Его обвинили в злословии в адрес Вашего Величества, — ответила стенающая леди. — Но это сущее вранье. Просто кто-то из его врагов решил оклеветать его, а судьи и поверили.

— А ты-то откуда знаешь, что он не говорил обо мне ничего плохого? — поинтересовалась королева.

— У того, кто хоть раз в жизни видел ваше прекрасное и доброе лицо, просто язык не поднимется сказать о вас плохо, — убежденно заявила женщина. — А мой муж видел вас дважды. Правда, издали.

— Освободите этого человека! — сказала улыбающаяся королева. — Следующий!

Следующим оказался маленький мальчик, которого обвиняли в краже лисы. («Совсем как спартанского юношу», — подумал еще Роберт). Однако королева рассудила, что, даже если ей придется не по разу перешарить весь необъятный свод вавилонских законов, то она вряд ли сумеет найти там основание, по которому можно причислить лису к разряду частной собственности. А раз лиса не является частной собственностью, то как же ее можно украсть? Кроме того, она отказалась поверить в то, что в Вавилоне вообще водятся лисы — по крайней мере, за всю свою жизнь ей не доводилось встречать ни одной. Так что в конце концов мальчика отпустили с миром (и лисой).

Люди приходили к королеве со всякого рода семейными дрязгами и соседскими разборками — начиная с драки, случившейся между двумя братьями по поводу раздела отцовского имущества, и кончая публичным скандалом, устроенным двумя весьма уважаемыми в городе семействами ввиду недостойного поведения одной из тамошних женщин, позаимствовавшей у другой из тамошних женщин по случаю прошлогоднего новогоднего праздника старую медную кастрюлю, да так до сих пор ее и не вернувшую.