Книга Любовь на спор - Любовь Попова

— О, вот и наша дочурка вернулась, — пьяно смеется Сашка, и я дергаюсь от неожиданности. Прямо в прихожей. Словно в другой мир попала.

Там за дверью эмоциональная буря в океане, а здесь штиль с легкими игривыми волнами.

Эта разница настолько разительна, что меня невольно ведет от тошноты.

Так-что быстро снимаю туфли, даже не ставлю ровно. Сразу бегу в ванную, только чтобы не видеть этого радостного лица.

Закрываюсь и включаю воду в раковине, но даже освежившись, не чувствую, как жар спадает.

Огонь все еще во мне. Жжет щеки так, словно Марк не смотрел в том вагоне метро, а гладил пальцами. Трогал меня. Трахал прямо там.

И внизу полыхает.

Снимаю рабочую форму, влажное белье и все кидаю в стирку. Долго на все это смотрю, вспоминая, при каких обстоятельствах это все загрязнилось. Пот, сперма. Лучше бы сожгла. И платье, что теперь запятнано, сжечь надо. Где бы оно ни было.

Еще раз умываюсь и поднимаю голову к своему отражению.

Резко отшатываюсь, даже не веря, что вижу себя. Раньше словно в старом цветном фильме смотрела, а теперь мое лицо раскрасили мультяшными красками.

Голова кружится, а руки все еще дрожат. Опускаюсь на пол, чувствуя, как сердце продолжает барабанить. А потом словно эхо звука — стук в дверь.

— Даша… Ты в порядке? — спрашивает Сашка и снова смеется. — Я тут просто котлеты пожарила. Поняла, короче, что это не мое.

Усмехаюсь, качая головой. Боже. Мысли о Марке, о том, что произошло, и причинах такого поступка висят в мозгу неоновой вывеской, но я все равно надеваю халат и выхожу.

— О, а я уже выламывать хотела…

— Ногти бы поломала, — хмыкаю и прохожу мимо нее в свою спальню, а она за мной, рассматривает свои ухоженные ручки. Она и меня вытаскивает в салоны. Прямо, как мама. Только с Сашей это делать веселее. И лучше. Вот и сейчас ее задор немного, но отвлекает.

Сначала хочу включить свет, а потом задерживаю взгляд на окне. Бросаюсь к нему, опираюсь на подоконник.

— Не ушел…

— Что? — спрашивает Сашка, и тут в спальню заходит Алекс. Как всегда, одетый с иголочки, хоть сейчас и в домашнее. Им повезло, их любовь не причиняет им боли.

— Даш, привет. Иди посмотри, что с котлетами сделала эта идиотка.

— Ну…милый, — вешается она ему на шею и целует. Он легко ее отстраняет и снова говорит:

— Пойдем чай попьем, расскажешь, что интересного на работе было.

Вот так возьми и расскажи…

Порой забота Алекса утомляет. Но сейчас это то, что нужно. Отвлечься. Не думать. Забыть. Так что… Да. Идем пить чай.

Долго слушаю болтовню Саши об учебе, о новых студентах, об ее отце и брате. Когда-нибудь я все расспрошу, обязательно. Но не смотря на довольно активное участие в разговоре, часто посматриваю вниз. Марк так и сидит на качелях. Курит. Скользит взглядом по дому.

И чего он там ждет?

Наверное, я должна как влюбленная дура слететь с лестницы и броситься к нему в объятия?

А ты хочешь, Даша?

Саша накатывает новый бокал шампанского и уже тянет Алекса танцевать.

Я смотрю на них и нарадоваться не могу, что еще больше говорит о том, что мне пора съезжать.

Даже сейчас, работая в ресторане, я могу позволить себе снять комнату. Этого будет достаточно.

Эти мысли наталкивают меня на образ комнаты, где два часа назад я снова отреклась от гордости и почти вознеслась в небеса. И именно это заставило меня взглянуть в окно снова. Марка на качелях нет, и странное чувство разочарования толкает меня в пропасть страха. Выпиваю бокал вина, осознавая, насколько я все-таки нестабильна. Я не знаю, чего на самом деле хочу. Я не знаю, как мне действовать с этими двумя дальше.

Иду в свою комнату, оставляя влюбленных наедине, и там сажусь за ноутбук.

Застываю, когда вижу очередную заявку в друзья от Марка.

Но на автомате отклоняю. И что же вижу. Заявка возникает снова. И снова. И снова.

Меня колотит, и я вскакиваю с кресла. Брожу долго по комнате, рассуждая, зачем это ему.

Что Марку от меня надо. Поиздеваться?

В окне мелькают фары, и я снова смотрю вниз. И улыбка мелькает на губах, когда замечаю Марка около небольшого черного фиата.

Вот же упрямый. Упертый. Настырный. И даже сейчас стоит, оперевшись на машину. Нагло. Чисто по-мужски.

Он все время здесь стоял?

Или уезжал?

И откуда появилась машина? Хоть сейчас беги вниз и задавай все эти вопросы.

И вот опять. Ищу оправдания, чтобы к нему рвануть, как ищет оправдания маньяк своим преступлениям. Мать его не любила. Отец насиловал. Друзья издевались.

Но только вот суть в том, что какое бы не было детство, только наши поступки определяют нашу личность. А наши поступки — это тот выбор, который мы совершаем.

Марк сделал свой выбор? Какой выбор? Точно не меня.

Да, именно так. Ему плевать на меня, пусть даже он помог мне сегодня.

Помог, чтобы унизить. Замечательно.

Тут вдруг начинает жужжать телефон, и я отбегаю от окна, словно там кто-то распространяет феромоны. Мне грозит заразиться.

Открываю приложение и вижу довольно увесистое сообщение от Кирилла.

Оно в весьма негативном ключе. Оно о Марке. И оно подтверждает все, о чем я думала последние два часа. И дает новую информацию.

Марк психически нестабилен, от него нужно держаться подальше.

Как будто я сама этого не знала.

Все знала, кроме того, что весь сегодняшний день попытка меня соблазнить и унизить. От потопа на кухне, до звонка Геннадия Харитонова. Я так зациклилась на своих мыслях, что совершенно забыла об отце Черепа.

Откладываю телефон, ложусь на свою кровать и долго смотрю за колыхающейся занавеской.

Мне нравится эта квартира, но я здесь не дома.

И последний раз «дома» я чувствовала себя рядом с Марком в его комнатушке под клубом.

Три на три и только мы.

Зачем же так жестоко шутить?

Если он хотел меня трахнуть, он был это сделал, верно?

Почему он меня там не взял, черт возьми?!

Эмоции душат настолько, от мыслей уже тошнит, а желание спуститься к Марку бьет все тело зарядами тока.

Зачем? — сажусь на кровати. — Зачем?

Ладно… Уснуть я все равно не смогу, а слушать одну и ту же песню уже тошнит.

Ладно…

Просто спущусь и спрошу, чего он этим всем добивается.

Просто спрошу.

А волосы я расчесываю, потому что так меня учила Саша. А долго выбираю, что надеть, потому что… Я должна собой гордиться.