Книга Двойники - Ярослав Веров

Однажды галлы пронизали насквозь Аппенинский полуостров и вздумали переправиться на Конские острова на судах, любезно предоставленных пребывавшими в панике италийцами. Всего в ту пору на островах насчитывалось тысячи полторы катанабуси, считая и совсем желторотых. А галлов только воинов было триста тысяч, а с ними шли жены, дети, старики — такое вот переселение организовали. Кто-то их из Европы погнал.

Полторы тысячи катанабуси решили проблему галлов за один месяц. Заманивали в горные ущелья, где тем невозможно было развернуться всей массой. Чуждые всяческой дисциплине галлы оказались крайне нестойки перед «психическим ударом» катанабуси и бежали от них раз за разом. Когда же отряд катанабуси числом в триста человек захватил весь лагерь галлов, где находились их жены и дети, война оказалась завершенной. Галлы были рады убраться с Конских островов. Можно лишь вообразить ту степень унижения галлов-воинов, когда их жены плевали в них и обзывали последними словами, если они вновь вернулись в леса своей родной Галляндии и свернули шею тому неизвестному нам ужасному противнику, что ранее толкнул их на великое переселение.

Но потом наступили не самые счастливые времена. Крепнущий Рим с упорством агрегата расширял свои владения. Его вторжения на Конские острова стали регулярными и изнурительными для иканийцев. Начавшаяся война с Карфагеном вынудила Рим пойти на заключение особого договора с Иканоей. Иканоя становилась самостоятельной провинцией Рима, то есть Рим чисто номинально назначал своих консулов на управление ею. Наместник имел свой дворец в портовом городе, выстроенном иканийцами специально для римлян, и дальше этого города власть наместника не распространялась. Иканийцам было безразлично — существует этот самый Рим или нет; главное — прекратились походы римлян на острова. По договору иканийцы поставляли римлянам лошадей, которые во многом решили исход войны с Карфагеном.

Но в эту эпоху яркие личности перестали почему-то рождаться на Конских островах. Жизнь стала тише и проще. Интересные вещи стали происходить с языком. Для тех, кто общался с римлянами и греками, живя в портовых городах, древнее иероглифическое письмо перестало быть единственным. Речь просвещенных иканийцев пополнилась оборотами, заимствованными от римлян. Это не был процесс упрощения языка, нет. Мышление иканийцев стало более разнообразным, но духовно ничем не обогатилось.

А в окружающем мире стало известным иканийское знание «соединенных сущностей», но использовать его не умели, слишком тяжело было освоить. Римляне охотно посещали острова, даже завязали оживленную торговлю. Среди знатных римлян считалось почетом отправиться в изгнание на Иканийские острова. Но с римлянами иканийцы общались лишь через несколько проектов, посвященных именно связям с Римом: торговый проект, несколько других, которые бы мы назвали «бытовые услуги и культурный досуг». Был и языковой проект. Так как иканийский язык выучить иностранцу практически невозможно, то сами иканийцы учили другие языки и создали «иканизированный латинский». Среди римской знати считалось престижным знать этот иканизированный латинский (латинизировать иканийский так и не удалось).

Буси стало рождаться совсем мало. Опасности вторжения извне в эпоху Рима не существовало — не было врагов у Рима в этой части Европы. К тому же Рим запретил иканийцам иметь отряды катанабуси. Поэтому катанабуси можно было повстречать в горных лесах, в городах же они появлялись редко и без оружия. Айконадзобуси римляне считали жрецами и не трогали. Но именно айконадзобуси охраняли дух нации всё это странное время.

Но вот Рим пал. Дороги Европы наводнили всевозможные племена варваров, принявшихся создавать свои маленькие королевства. Пытались они поживиться и на Конских островах. Естественно, ничего у них не получилось, и об Иканое в Европе забыли надолго, на столетия. А у катанабуси появился новый обычай — посылать молодых буси на материк странствовать и набираться опытности, так сказать, расширять свой кругозор.

Таким странствующим катанабуси был молодой Мастер Ри. Из недр его сознания я всё это с огромным трудом и почерпнул.

Глава девятая

Это был очень старый лес. Деревья стояли в нем редко, могучие седые исполины, древние и замшелые, знающие себе цену и потому не терпящие близкого соседства себе подобных. Только тощему лесному паслену да ежевике разрешалось ютиться у корней буков и вязов, грабов и осин, мохнатых сизых елей и мощных корабельных сосен.

Лучи осеннего солнца свободно пронизывали лесную чащу, между стволов беспечно разгуливал ветер. То и дело слышался треск сухой ветки, ломающейся под неосторожным копытом лося или продирающегося сквозь кусты дикого кабана. Лес кишел зверьем — непуганые косули с детским любопытством разглядывали двух путников, нелепых существ, невесть каким ветром заброшенных в эту первозданность; огненно-рыжие лисы мелькали в траве, токовали на лужайках глухари. Резкие голоса птиц сопровождали путников днем, а по ночам тоскливо и тревожно вскрикивала выпь да загадочно ухал филин.

Лес рос на холмах, покрывал холмы сплошным разноцветьем осеннего одеяла — из всё еще зеленеющей стены, словно факелы пламени вырывались золотисто-желтые и багряные струи. Проще простого заблудиться в таком лесу, если день выдался пасмурным и не видно солнца. Без ориентира не удержать направление среди однообразных холмов, и путник начинает ходить кругами, потом, поняв, забирается на вершину холма, карабкается на самое высокое дерево. Находит направление, идет — и снова сбивается, и снова кружит.

Между тем странник еще ни разу не сбился с пути и не заплутал. Вёл он уверенно, тропой — не тропой, скорее — лесной дорогой, заросшей кустарником и высокой, местами по пояс, травой. Дорога эта едва виднелась, но всё же указывала на то, что и в этой местности когда-то обитали люди.

А еще холмы изобиловали водой. Из-под круч сочились родники, стремительные ручьи часто пересекали путникам дорогу, а в ложбинках между холмами текли даже речушки, некоторые из них приходилось одолевать лишь по поваленным стволам, благо таковых хватало.

Как-то раз, у ночного костра, Мастер Ри спросил у странника — знает ли тот, что за народ некогда обитал здесь и почему обезлюдел этот благодатный край? Странник кивнул, мол, сейчас расскажу, рыцарь. Но, неспешно отхлебывая из деревянной чашки горячий чай, заговорил о другом.

— Да, рыцарь, тайна этого леса — великая тайна. И мне она отчасти ведома. Но сперва скажи мне — знаешь ли ты, какую власть имеют над людьми покойники?

— У тебя что ни вопрос, то жди подвоха. Ты спрашиваешь о наших предках?

— Ты иканиец, рыцарь, и тебе трудно такое понять. Вы поклоняетесь Иканодзу, небесному духу. Ну а все прочие народы поклоняются своим покойникам. Ты прошел через земли многих народов. Припомни — кого люди считают основателями своих родов или королевств? Покойников. Кто дал народу законы, по которым народ судит о справедливости и несправедливости? — давно усопший царь. Чем гордится человек прежде всего? — деяниями предков. О ком повествуют бесчисленные саги и легенды? О доблестных мертвецах. Родовые замки и дворцы построены руками мертвых, искусства и ремесла, несравненной красоты изделия созданы ушедшими мастерами. Почему люди говорят о прошлом с тоской? Почему золотой век — всегда прошлое? Почему могилы предков и склепы особенно почитаются потомками? Да рыцарь, для людей жизнь — великая ценность, но верят люди лишь покойникам.