Книга Война ведьмы - Джеймс Клеменс

Джоах уставился в глаза Рокингема. Он чувствовал, что именно рука Рокингема направляла легионы дракилей, что не кто иной, как Рокингем, был кулаком, пытавшимся нанести удар по его сестре. Он поднял посох еще выше.

Рокингем осмотрел палку из дерева пои, и его брови сошлись в недоумении.

— Это палочка Дизмарума?

— Ты хочешь сказать, посох твоего бывшего хозяина? Да, я сразил его и вырвал это оружие из его мертвых пальцев, — смело сказал Джоах, надеясь, что его ложь обеспокоит чудовище, даст несколько лишних мгновений остальным, чтобы они успели вооружиться. — А теперь я сражу и тебя.

Джоах прошептал посоху слова силы, то заклинание, которое он вытащил из страны снов. Полированная поверхность посоха вспыхнула черным огнем.

Морис остановился рядом с Джоахом, и его меч взлетел рядом с пламенеющей защитой «Морского Скорохода».

Рокингем не обратил внимания на их угрожающие позы и приветствовал Мориса спокойным кивком. За спиной демона через перила перелезали гоблины, явно ожидавшие сигнала от своего предводителя. Рокингем снова обернулся к Джоаху.

— Тот старый черный маг — Дизмарум, Грешюм, называй как хочешь — никогда не был моим хозяином. Дай-ка я покажу тебе своего истинного повелителя.

Рокингем потянулся к полам рубахи. С кормы к ним бросился Флинт.

— Не смотрите! — заорал через всю палубу старый моряк.

Но предупреждение прозвучало слишком поздно. Рокингем распахнул рубаху, и все увидели рваный шрам, рассекавший середину его бледной груди. Джоах видел, как обрамленная осколками сломанных ребер рана распахнулась, словно акулий рот. Из дыры в груди потекла маслянистая тьма — щупальца оживших теней. В воздухе запахло открытой могилой.

— Вот мой истинный повелитель.

За спиной чудовищной твари появлялось все больше и больше гоблинов. Когти впивались в палубу, шипастые хвосты стучали, как старые кости. Но твари оставались позади, опасаясь черной магии — и преклоняясь перед ней.

— Берегись, — прорычал Морис Джоаху. — Этот человек — голем. Пустая оболочка. Его плоть существует только за счет черной магии.

Джоах, чье дыхание замерзло от ужаса, подавился словами заклинания. Черное пламя на посохе угасло. Теперь он стискивал в руках простую деревяшку — жалкая защита от того пульсирующего зла, что выходило из Рокингема.

Из глубины открытой груди послышался вой мучимых душ, а за ними — холодный смех мучителя.

— Меня оставили гнить в могиле после битвы со скалтумами в горах около Винтерфелла, — сказал Рокингем. — Оставили умирать. Пока слуги Черного Сердца не вытащили меня из холодной грязи и не вернули мне жизнь.

— Жизнь тебе не вернули, — загремел в ответ Морис. — Ты одержим темным духом, который прячет от тебя правду и заглушает твою истинную суть. Вспомни, кем ты был когда-то!

Джоах увидел, что при словах Мориса левый глаз Рокингема слегка дернулся.

— Что вспомнить? Кем я был?

Флинт уже подбежал к ним и встал рядом с топором в руках. Старый брат-моряк добавил:

— Мы знаем, кто ты такой. Много лет назад, до того, как до тебя добрался Темный Лорд, ты был самоубийцей. Только из таких жалких душ можно сделать големов. Отказавшись от собственной жизни, ты потерял право и на свое тело.

Морис слегка опустил клинок. Он стоял спокойно и властно.

— И Темный Лорд забрал и поработил то, от чего ты отказался. Но вспомни ту, другую жизнь! Вспомни боль, ввергшую тебя в такие черные глубины, что ты покончил с жизнью. Такие воспоминания не может полностью стереть даже самая черная магия. Загляни в свои сны наяву. Вспомни!

Джоах взглянул на своего противника. Он увидел, как тот заглянул внутрь себя, настороженно проверяя, не содержится ли в словах этих двух братьев хоть тень правды. Джоах нахмурился. Что, кроме черной магии, можно найти внутри этого демона? Но что-то все-таки нашлось — Джоах увидел, как на лице Рокингема напряглись мышцы. Он сражался за свое забытое прошлое.

С губ Рокингема сорвались слова:

— Я помню… сон… утес и шум прибоя… кто-то… волосы цвета полуденного солнца… и сирень… нет, запах жимолости, или что-то вроде…

Внезапно его глаза расширились и слепо уставились на горизонт. Пальцы, удерживавшие рубаху распахнутой, выпустили ткань. Даже рана начала закрываться, скрывая внутреннюю тьму.

— И имя… Линора!

Неожиданно за спиной Джоаха раздался резкий голос. Все вздрогнули.

— Да, я тоже помню это имя, Рокингем. Ты провизжал его в последний раз, когда мы тебя убили. В тот раз, когда ты предал нас всех.

Взгляд Рокингема снова обрел четкость.

— Эррил! — прошептал он.

Легионы гоблинов зарычали, почувствовав гнев своего хозяина. За спиной Рокингема шипели, размахивали лапами и карабкались друг на друга множество когтистых тварей с ядовитыми хвостами.

— Нашел время, — пробормотал Флинт, бросив испепеляющий взгляд на Эррила.

Эррил не обращал внимания ни на кого, кроме Рокингема. Он шагнул вперед, держа в единственной руке меч из магического серебра. Его лицо было маской алой ярости.

— Мы помогли тебе избежать когтей скалтумов, а ты отплатил нам предательством! Какая бы жизнь ни была у тебя когда-то — темная или светлая — теперь она кончена.

— Смелые слова для того, кто после пятисот лет жизни намерен наконец умереть.

Рокингем сорвал рубаху с плеч; рана у него на груди широко раскрылась, словно гигантская пасть, и из нее брызнула тьма.

Джоах смотрел, завороженный текущими тенями. Из самой сердцевины голема на него уставились алые глаза, полные злобного пламени и чудовищной магии.

Под вой гоблинов смотреть на бойню вышел Черное Сердце.

* * *

Елена стояла, залитая светом. Где-то вдалеке слышались крики странных тварей, но здесь был островок покоя и тишины. Ее слух наполнил тихий звук хрустальных колокольчиков, в воздухе стоял аромат, напоминавший гвоздичный. Где она? Она не могла вспомнить, как и почему она сюда попала.

— Эй! — крикнула она в свет. — Здесь кто-нибудь есть?

Перед ней появилась фигура — женщина, одетая в вихри света.

— Мишель следовало получше научить тебя прикрывать свою спину, — нахмурилась женская фигура. В ее чертах проступило знакомое суровое выражение.

— Тетя Фила?

Елена рванулась вперед, чтобы прижать к себе умершую тетку. Но когда она дотронулась до видения, ее руки прошли насквозь. Разочарованная, Елена отступила.

Тетя Фила подняла мерцающую руку и погладила Елену по щеке. От прикосновения призрачных пальцев Елена почувствовала только мягкое тепло.

— Тебе не следует здесь быть, дитя.