Книга В бессердечном лесу - Джоанна Рут Мейер

– Может, срубить его?

Серена передергивается.

– Думаю, это нас убьет. Всех, кроме нее.

Мы бредем в ночи, Серена ни на секунду не отпускает мою руку. Перед рассветом она велит мне поспать, а я слишком измучен, чтобы возразить. Она снова создает шалаш из веток над нами, и я впадаю в неглубокий мрачный сон.

Когда просыпаюсь, мы выдвигаемся в путь. Я волнуюсь об отце. Он по-прежнему ждет моего возвращения, ведь я дал ему обещание. Надеюсь, он знает, что я намерен его сдержать. Но будь он здесь, знай, что я иду к маме, он бы понял и пошел со мной.

Днем лес выглядит иначе: он богат на разные оттенки зеленого и коричневого, то тут, то там неожиданно появляются дикие цветы, в закутках плетут паутину пауки. Он по-прежнему располагает могуществом, но в нем есть и красота. Возможно, именно она делает его даже более опасным, потому что временами я чувствую себя здесь в безопасности.

В отличие от меня, Серена едина с лесом, она сливается с ним и бесшумно двигается между деревьями. Вокруг ее плеч порхают птички, из фиалок в волосах пьют нектар пчелы. Олени кланяются перед ней, а лиса трется о ноги, как кошка.

Рядом с ней я кажусь неуклюжим, каждый мой шаг нарушает спокойствие леса. Однако деревья дают мне пройти, будто Серена попросила их оказать ей услугу. Ветки не цепляются за одежду, под ногами не извиваются корни. С ней я в безопасности.

Но чем глубже мы заходим, тем больше я чувствую, что она отдаляется от меня, даже несмотря на то что Серена всегда рядом и крепко держит меня за руку. Я понимаю, что наши ночи на холме уже в прошлом. И что бы ни ждало нас у бессердечного дерева, что бы ни произошло на самом деле с моей мамой, это тоже ознаменует наш конец. Я не представляю, что у нас может быть общего в дальнейшем. Мы погрузились в глубокий сон и вот-вот проснемся. Я теряю ее. И это ломает меня – кусочек за кусочком.

Однако…

Как я могу ее потерять? Она никогда не была моей.

Как я могу любить существо без души?

Как я вообще могу ее любить? В какой момент я проникся такими возвышенными, невероятными чувствами к младшей дочери Гвиден?

Но что еще это может быть?

Когда мы танцевали на холме по четыре минуты зараз, сидели в звездном сиянии, смотрели в телескоп и ели клубнику.

Когда она закрыла мне уши, чтобы я не слышал смертоносную музыку ее чудовищных сестер. Когда ее серебристые губы коснулись моих. На вкус она была как дождь, трава и земля. Как пламя, лед и ветер. Как бы я ни старался, я не могу выкинуть из головы воспоминание о том поцелуе.

Мы проводим в дороге весь день. Пару раз Серена всучивает мне орешки с ягодами и ждет, пока я все съем, прежде чем вести меня дальше. В косых лучах полуденного солнца мы находим березовую рощу, которая своей белизной резко выделяется на фоне коричневых дубов и ясеней. Серена замедляется и подходит к деревьям.

Я следую за ней.

Остановившись в центре березового круга, она опускается на колени. Я догадываюсь без подсказок, что в этом месте она родилась. Провожу пальцами по березам – их серебристо-белая кора так напоминает ее кожу и в то же время нет. Они не живые. У них нет сердец.

Серена поднимает ко мне лицо, и я с ужасом замечаю блеск слез на ее щеках.

– Я не дерево и не женщина. Что же я такое? – спрашивает она.

Я присаживаюсь рядом, обнимаю ее за плечи, чувствую биение ее сердца. Мне нечего сказать, ведь я не знаю ответа. Не факт, что он вообще существует. Но я обнимаю ее, пока она плачет. Глажу по волосам и жалею, что не могу сделать ее счастливой. Сколько бы она ни отрицала, я верю, что у нее есть душа. Ведь как может быть иначе?

«Ты веришь только потому, что в таком случае она не монстр, – отзывается голос в моей голове. – Ты не хочешь любить монстра».

Она такая теплая и твердая в моих объятиях. Рубашка намокает от ее слез. Я чуть не говорю, что передумал, что ей не нужно переживать ужас от встречи с матерью ради меня.

Но я не могу этого сделать. Не могу обречь свою мать на страдания в рабстве у Гвиден.

Поэтому я молча жду, пока Серена успокоится. В конце концов она отодвигается и вытирает слезы с глаз.

– Пойдем, – говорит она, вставая. – Мамин двор уже близко. – Судорожно сглатывает, и вид у нее становится неуверенный. – Помнишь, что я тебе говорила?

– Что нам ее не спасти. Я знаю.

Березовая роща, где она родилась, перешептывается и раскачивается вокруг нас, хотя ветра нет. Серена пронзает меня взглядом.

– Ты веришь в это, Оуэн Меррик?

Конечно же, нет, как иначе? Но…

– Я верю тебе.

Надеюсь, этого достаточно.

Глава тридцатая. Серена

Он мне не верит.

Я вижу это

по тому, как он держится,

по напряженным плечам,

по решительному шагу.

Он хочет спасти свою мать.

Даже

если

это

убьет

его.

Прошлой ночью я бы лишила его воспоминаний.

Но теперь мне не хватает смелости.

Я могла бы вечно водить его кругами по лесу.

Соврать, что мать выгнала меня со двора.

Со временем он забудет о своей матери.

Возможно,

лет через сто

он станет таким,

как я,

а я такой,

как он,

не совсем людьми,

не совсем деревьями

и не

совсем

монстрами.

Но я дала слово.

И не нарушу обещания.

На ветру пахнет кровью.

Чувствует ли он?

Знакомо ли ему это ощущение,

когда она липнет к рукам?

Лес шипит вокруг нас.

Люди Пожирателя Душ принесли еще больше железа,

и деревья разгневаны.

– Держись рядом, – говорю я.

Он подходит ближе.

Мы идем плечом к плечу,

рука об руку.

Горло сдавливает от горя.

Я не такая, как он.

Я дерево,

монстр.

А он человек.

Мне хочется снова его поцеловать,

но

я не осмеливаюсь.