Книга Эксплеты. Лебединая башня - Ирина Фуллер

Бериот рассмеялся. Возможно, это был первый раз, когда Омарейл услышала его смех. Впрочем, он быстро взял себя в руки и сдержанно произнес:

– Прошу меня простить, Ваше Высочество… Вы рассуждаете как среднестатистический школьник.

Она не могла точно понять, почему ее оскорбило данное высказывание. Бериот тут же почувствовал смену ее настроения, хотя она и слова сказать не успела, и поспешил добавить:

– Я хочу сказать, каждый ученик мечтает о том, чтобы кто-то уволил нелюбимого учителя. Но обычно все сложнее, чем кажется сначала.

– Так можно сказать о чем угодно, – фыркнула Омарейл. – Но иногда полезно упростить, чтобы увидеть суть.

– Тогда давайте попробуем упростить, Ваше Высочество. Учитель – человек, а значит подвластен всем человеческим слабостям: лени, плохому настроению, банальной антипатии к конкретному ученику. Если мы поставим целью нанять в школы только идеальных преподавателей, вполне вероятно, среди них не обнаружится ни одного живого человека. Подозреваю, мы просто заменим преподавательский состав на книжки.

– Может, оно было бы к лучшему? – отшутилась Омарейл.

– Может, – отозвался Бериот. – Вам лучше знать, Ваше Высочество.

Нет, она не думала, что живое общение можно было чем-либо заменить. Чем больше она разговаривала с людьми, тем понятнее ей становилось, насколько иной опыт давал разговор с глазу на глаз. Даже Шторм, которая вела себя крайне надменно, вызывала у Омарейл симпатию. Потому что в озлобленной девушке она видела одинокого человека, неспособного найти свое место среди тех, кого недавно называла друзьями.

Вопреки сомнениям, поселившимся в душе Омарейл, на следующий день она вновь отправилась в школу. Но на этот раз ей пришлось покинуть замок гораздо раньше, так как необходимо было зайти в магазин за школьной формой. Для этого ей требовалось вновь посетить скупку золота.

Покинув Орделион, преодолев Мост Солнца и оказавшись в Парке Девяти, Омарейл с удивлением для себя отметила, как быстро этот путь из волшебного приключения превратился в рутину. Конечно, ее сердце все еще стучало от волнения, но, едва все трудности оставались позади, она начинала чувствовать себя уверенно и думала лишь о предстоящих делах.

Она взглянула на аллею парка как тогда, в первый раз, и вновь увидела эту золотую дымку, наполняющую воздух, вновь восхитилась тем, как лучи утреннего солнца проскальзывали меж покрытой росой листвы и касались земли, вновь заметила, что скамейки отбрасывали особенно длинные тени на шуршащую под ногами дорожку из мелкого гравия. Омарейл вдохнула полной грудью и почувствовала запах яблок и вереска – в августе ей часто приносили эти цветы.

Несмотря на тепло, в воздухе уже чувствовалась наступившая осень.

Выйдя на Площадь Салкан, она, оглядевшись по сторонам, перешла дорогу и вышла к улице Сола. Обменяв деньги, она выяснила, где находился магазин школьной формы, и отправилась туда. Омарейл оказалась в затруднительном положении: с одной стороны, ей не хотелось вновь терять время, и поэтому было бы разумно купить сразу несколько сменных комплектов. Но, с другой стороны, ей предстояло доставить всю эту одежду в замок, а это представлялось непростой задачей. В итоге Омарейл купила несколько предметов, надеясь, что найдет способ не перевозить домой их все.

По пути к конному трамваю она купила глиняный стаканчик с кофе – тот, первый, она хранила в своем тайнике в замке – и, наслаждаясь неспешной прогулкой, пила напиток, закусывая булочкой с корицей.

Запрыгнув в уже уходивший с остановки трамвай, она оказалась в весьма некомфортном положении: в одной руке у нее были бумажные пакеты с формой, в другой – стаканчик из-под кофе, уже пустой, но имевший все шансы испачкать новую одежду, реши Омарейл бросить его в пакет. А вагон тем временем был полон пассажиров. Лошади тронулись, экипаж дернулся, и Омарейл прижалась к пожилой женщине.

– О, простите, прошу, простите, – начала было она, но вагон снова дернулся, и теперь Омарейл отдавила даме ногу. – О, извините, пожалуйста, я совершенно…

Едва она смогла твердо встать на ноги, трамвай начал поворачивать, и Омарейл повело в сторону. Скорее инстинктивно желая схватиться за поручень, она выронила стаканчик, который перевернулся и, стукнувшись о все ту же женщину, упал на пол и разбился на черепки.

– Что за бестолковое создание! – воскликнула женщина, сердито глядя на кофейное пятно прямо на груди своего кремового платья. Пышный белоснежный ворот с воланами украшали коричневые брызги.

Омарейл вновь принялась извиняться. Все смотрели на нее, кто с любопытством, кто с осуждением, и ей хотелось просто вывалиться из салона, чтобы пассажиры поскорее забыли ее лицо. Такого стыда она не испытывала ни разу в жизни.

– Как я теперь буду в таком платье? – Щеки женщины покрылись красным румянцем. – Какой позор!

Омарейл хотелось заплакать. Она заметила, что люди начали отводить взгляд, будто бы им неловко смотреть на разворачивающуюся сцену. Женщина же и вправду расплакалась.

– Простите. Прошу. Что я могу для вас сделать? – умоляюще спросила Омарейл.

Трамвай остановился, и женщина стремительно вылетела из него, не оставляя Омарейл ни одного шанса исправить свою оплошность. Ей и самой хотелось сделать то же, но она могла опоздать в школу. Поэтому, на мгновение прикрыв глаза, она прошла в переднюю часть вагона, надеясь, что оттуда не все разглядели, что случилось, и осуждали ее меньше.

Там на первой скамье сидела Шторм. Она видела все, что произошло, и теперь разглядывала Омарейл с издевкой.

– Как можно быть такой неловкой? – произнесла она манерно.

Пускай Омарейл и испытывала смущение, она все же не была готова позволить кому-то насмехаться над собой. Постаравшись выкинуть из головы историю с женщиной и кофе, она полностью сосредоточилась на Шторм.

– Ты ездишь на общественном транспорте? Я думала, у тебя своя повозка с кучером или даже автомобиль.

Женщина напротив Шторм встала со своего места, и Омарейл тут же заняла его.

– Не надо путать гордость и гордыню, дорогая, – отозвалась Шторм, будто бы была зрелой дамой, разговаривающей с юной девушкой, впервые вышедшей в свет. – Я ценю комфорт, но я не идиотка. Если от моего дома до школы напрямую идет конный трамвай, какой смысл ездить на личном транспорте? Трамвай доезжает быстрее всего.

Шторм надменно подняла подбородок и изящным движением головы откинула назад блестящие каштановые волосы.

– Логично. – Омарейл кивнула, а затем добавила: – Ладно, извини, мне просто хотелось как-то тебя подколоть из-за того, что ты увидела меня в неловкой ситуации.

Такая откровенность заставила Шторм растеряться. Омарейл видела, как удивление мелькнуло в ее оливковых глазах, как чуть дрогнули широкие, точно очерченные брови. Но госпожа Эдельвейс быстро совладала с эмоциями и ответила:

– Понимаю. Мне бы после такого спектакля тоже захотелось исчезнуть с лица земли.