Книга Танец сомкнутых век - Наталья Серая

Он не собирается подкрадываться к ней, не хочет напугать своим внезапным появлением. Он идёт не скрываясь, не заглушая шагов. Но Анна всё равно вздрагивает, когда он окликает её по имени.

Она хочет подняться ему навстречу, но Константин опережает её, быстро опускаясь рядом с ней на колени, порывисто заключая в объятия и пылко расцеловывая каждую едва-едва заметную веснушку на её щеках, носу, веках. И все его сомнения, все его тревоги отступают на шаг от нежности её ответных объятий, от восхитительных ямочек на щеках, которые рисует на её лице улыбка.

— Как ты узнал, где я?

— Я видел, как ты идёшь сюда. Одна, — Константин чуть отстраняется, чтобы полюбоваться солнечными бликами в тёмном янтаре её глаз. — Но тебя долго не было. Я пошёл тебе навстречу, чтобы проверить, всё ли в порядке.

— Ты видел? Так далеко?

— Я вижу не только глазами, — он мягко улыбается и тут же стаскивает с себя камзол, стелет на землю и подаёт Анне руку: — Камни быстро остывают.

И когда она, благодарно улыбнувшись, пододвигается, садится с ней рядом, не выпуская её ладони.

— Что там? — он кивает на долину.

— А? Нет, ничего. Я просто… — она чуть хмурится, — …задумалась. И не заметила, как быстро пролетело время.

— Так я помешал?..

— Нет, что ты. Я рада, что ты здесь, — она мягко сжимает его ладонь.

— Я ждал тебя. Как прохладного ветра в полуденный зной, как солнечного тепла после долгой зимы. — Константин стягивает перчатку с её руки и невесомо целует кончики пальцев. — Пожалуйста, пожалуйста, больше не заставляй меня так долго ждать.

— Прости. Прости, что не пришла раньше. Я хотела, очень, — она чуть растерянно и немного смущённо наблюдает, как он касается губами её пальцев, ладони, запястья. — Просто последние дни были… сложными.

— Кажется, тебя что-то беспокоит, — он трётся щекой о её ладонь. — Кто-то посмел обидеть тебя?

— Нет. Просто… Жрецы племён отказались помогать мне. Многие даже не согласились встретиться.

— А ты разве ждала другого? Впрочем, я могу понять, почему они злы. Не удивлюсь, если они ещё и вменили тебе в вину, что это ты не довела дело до конца. Не слушай их.

Анна аккуратно высвобождает руку.

— Что-то не так? — Константин пододвигается чуть ближе, чтобы плечом касаться её плеча. Он не может не касаться её, просто не может. — Кажется, ты тоже злишься. На меня?

Отводит взгляд. Почему она отводит взгляд?..

— Я встретила Сиору. За ней теперь присматривает Мев. Сиора… очень нездорова. После того, как ты уничтожил всё её племя.

— Они атаковали, что мне оставалось делать? — Константин с независимым видом пожимает плечами. — После одной из последний атак Сиоре удалось уйти. Я не стал преследовать. В благодарность и память о том, что она помогала тебе. Что была тебе… кем? Другом? Ты никогда не рассказывала мне, насколько близкими были ваши отношения. Близкими? Насколько?

— О чём ты говоришь? — Анна непонимающе хмурится.

— Всего лишь о том, что на всём острове моё благополучие волнует лишь тебя одну. И что почти все, кто будут говорить с тобой, желают моей смерти. Я помню об этом каждый миг. Помни и ты.

Константин хочет коснуться этой напряжённой вертикальной складки над её переносицей, коснуться губами и целовать до тех пор, пока она не разгладится, не исчезнет совсем. Он даже чуть подаётся вперёд, но Анна неожиданно жёстко поджимает губы.

— Нет, Сиора не хочет твоей смерти. Она ничего больше не хочет. Сиоры нет, осталась лишь оболочка с пустыми глазами. Как и… от большей части острова тоже.

— У меня не было ни желания, ни намерения специально навредить кому-либо, — Константин вновь пожимает плечами. — Я защищался. Как мог. Что до острова — так это лишь цена. Цена за право найти своё место в мире, который не щадит никого. За право быть живым в этом мире.

Анна смотрит на него, смотрит внимательно, смотрит неотрывно. Напряжённо.

— У меня что-то на лице? — Константин вскидывает руку в машинальной попытке стереть несуществующую грязь. — Почему ты так смотришь?

— Нет, ничего, — Анна часто моргает, встряхивает головой. Солнце играет в её волосах рыжими бликами, пылающими словно расплавленный металл. 

Он и сам сейчас расплавится и сгорит, если немедленно не коснётся этого живого огня.

— Знаешь, я за эти дни выслушала столько всякого, что, наверное, перестала верить вообще чему бы то ни было. Я хочу понять, где правда. И хочу, чтобы ты помог мне в этом разобраться, — она осекается, когда Константин словно невзначай распутывает шнурок, стягивающий её волосы, перебирает пальцами тёмно-медные пряди, заставляя их небрежно рассыпаться по шее и плечам. — Константин… я пытаюсь говорить с тобой серьёзно! Это важно!

— Я тебя смущаю? — его рука замирает.

— Нет, но…

— Значит, я могу продолжить?

— Константин! 

Он вздыхает и с сожалением выпутывает пальцы из медного шёлка.

— Я скучал по тебе. Я просто невозможно, невыносимо скучал по тебе. И даже сейчас, когда ты рядом, ты словно всё ещё далеко, всё ещё не со мной.

Её взгляд мгновенно смягчается, она ловит его руку, сжимает в своей, накрепко переплетая пальцы.

— С тобой.

Что-то недосказанное чудится ему в наступившем молчании. Что-то тревожное, зелёными искрами мелькающее в тёмной охре её глаз. Что-то… неуловимо раздражающее, уже знакомым ржавым скрежетом вибрирующее вдоль позвоночника.

— Как я понял, ты была у Мев? — спрашивает он, когда безмолвие между ними начинает казаться совсем уж гнетущим.

«Ты же сам видел, что была, лицемерный ты кусок вайлеговой сранины».

— Она рассказала что-то интересное? Например, как изгнать из моей головы этого назойливого паразита?

«”Паразит” у тебя в штанах, щенок».

Анна заметно мрачнеет.

— Она не знает. Это был какой-то очень сильный ритуал, привязавший дух Винбарра к тому, что было в тебе от Тысячеликого.

— Но теперь-то Тысячеликого больше нет, — преувеличенно легко отмахивается Константин.

— Мев говорит — в тебе есть что-то ещё. Что-то, не позволяющее ему освободиться. 

— «Что-то», благодаря чему моя собственная душа удержалась в теле после смерти. «Что-то», не позволившее им превратить меня в пустую марионетку. О, да, Винбарр уже говорил мне об этом, — Константин скептически фыркает. — Только знаешь что? Нет никакого «чего-то». Есть только я. Оказавшийся им не по зубам.

«Выкопай себе ущелье и нырни на дно мозгами наружу».

— Ты говорила, что искала встречи и с другими жрецами. Для чего? Ты ведь хотела лишь договориться с вождями племён.