Книга Арсенал ножей - Гарет Л. Пауэлл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Раньше ты об этом не упоминала.
– Раньше не видела в том нужды.
– А что изменилось?
– Не знаю. Просто показалось, что уместно было бы отметить очередной год непрерывного существования.
Я улыбнулась:
– К старости ты стала сентиментальна.
– Ничего подобного! – возмутилась аватара.
– Это между нами, – успокоила я ее. – Никому не скажу.
Сдув пар с чашки, я села за стойку.
– Сколько же тебе сегодня?
– Пятнадцать.
Она выглядела на двадцать пять – солдат в вечернем платье. Я поискала взглядом что-нибудь съедобное.
– Впервые слышу, чтобы корабль праздновал день рождения, а я на многих летала.
«Злая Собака» пожала обнаженными плечами:
– Как у других кораблей, я понятия не имею.
– А ты по ним скучаешь?
Если не считать предателя «Адалвольфа», вся ее родня погибла.
– Не должна бы. – Она наморщила нос. – В том смысле, что во мне не заложена способность горевать по погибшим соратникам. Но да, мне их не хватает. Недостает шума их голосов в голове.
– Вполне естественно.
– Для меня неестественно. И… неприятно.
– Вот это и есть горе.
– Не знаю, как вы, люди, это выдерживаете.
– Худо-бедно.
Она нахмурилась:
– Это надолго?
Я вспомнила Седжа и родителей:
– Бывает по-разному.
– Продолжительность варьируется?
– Да.
Аватара закатила глаза:
– По-моему, без совести мне было бы легче.
Я не сдержала улыбки:
– Да, эмоции мешают жить. Зато, если тебя это утешит, с ними ты лучше.
Она молчала почти полминуты. А когда заговорила, спросила:
– Ты потеряла любимого?
– Да.
– Но он не совсем мертв.
Я мотнула головой:
– В чем-то от этого еще хуже. А в чем-то, пожалуй, и легче, когда подумаешь, что он еще жив, хоть и заморожен в трюме скакунского корабля.
– Как это?
Невольно я вздохнула:
– Потому что я всегда буду знать, что он еще жив. Он навсегда останется таким, каким я его помню. Молодым, совершенным – и никогда не состарится. Он буквально останется молодым долго после того, как я умру.
– И от этого тебе легче?
– Иногда легче.
«Злая Собака» поразмыслила.
– Странные вы, люди, – заключила она.
Через час, ко времени выхода, мы пристегнулись на своих местах. Аватара «Злой Собаки» на главном экране так и осталась в праздничном наряде.
– Если уж собрался пробить дыру во вселенной, – сказала она, играя жемчужинками ожерелья, – почему бы не выглядеть сногсшибательно?
Джонни Шульц
– Кто там еще? – вскинулась Келли.
– Не знаю, – пожала плечами Люси, – но на борт они явились почти одновременно с вами.
– То есть они не здешние?
– Я никогда ничего подобного не видела.
Теперь уже все были на ногах. Даже Сантос стоял, опираясь на стену, чтобы облегчить нагрузку на раненую ногу. Я приказал Келли наблюдать за входами в пещеру, а сам, расстегнув молнию, принялся раздавать из полотняного чехла винтовки.
– Сколько их? – спросила Келли.
Люси подняла руки с растопыренными пальцами:
– Десять.
– Как они выглядят?
Девочка замялась:
– Как называются такие, которых ловят в реках? – Она постригла в воздухе пальцами. – Хвостатые, ползучие и с хваткими лапами.
Мы непонимающе переглянулись.
Но Джил Дальтон хлопнул себя по лбу:
– Она говорит о раках!
Мне не стало понятнее.
– Какие еще, к черту, раки?
– Членистоногие с Земли. – Он улыбнулся. – Пресноводные омары. У них крепкий панцирь, восемь ног и две клешни. Ребятишки ловят их сетками.
– Да-да, они, – взволнованно закивала Люси. – Раки. Но эти намного больше обычных, и у каждого две пары клешней.
Терпение у Келли иссякло.
– Насколько больше?
Девочка растерянно моргнула, потом старательно растопырила руки на всю ширину:
– Примерно такие.
– Господи!
– И экзоскелеты у них не из карбоната кальция. Мне кажется, это какой-то металлический сплав.
– Пулеупорный?
– Очень может быть.
У всех уже были в руках винтовки. Рили Эддисон, смахнув с лица каштановую челку, держала оружие так, словно боялась, что оно извернется и ужалит. А кок Сантос, прислонившись к стене в своем раздутом голубом скафандре, уложил ствол на локоть и сжал губы в тонкую белую линию. Я не узнавал нашего добродушного шутника-повара. Вооружился даже судовой врач Дальтон.
Наше оружие было сборным – от устаревших метателей до новейших плазменных ружей. Самые старые образцы попали на «Душу Люси» еще до моего рождения. Их десятилетиями заносили на борт и бросали там вечно сменявшиеся члены команды. Пошарив в глубине чехла, я распределил обоймы и батареи питания. Внутренние слои моего скафандра пропитывались потом. Под мышками и в паху уже саднило. Фонарик шлема при каждом движении отбрасывал пляшущие тени.
– Идут! – выкрикнула Келли.
А они уже были здесь. Первого вынесло из устья туннеля расплывшимся от скорости пятном; четыре клешни резали воздух, острые, как иголки, кончики восьми ног цокали по полированному камню.
Келли подстрелила тварь на входе. Та, мяукнув, запнулась, запуталась в собственных лапах, как пьяный паук, заскользила в выплеснувшейся из раны буро-зеленой слизи.
Первая тварь еще не осела на пол, как через ее бьющуюся, визжащую тушу в свет наших фонарей ворвалась вторая. Эта была крупнее, почти с обеденный стол, а по кромке ее панциря торчали кривые, как бивни, шипы. Ее жучиные жвала щелкали, на них омерзительной пеной вскипала слюна. По этой выстрелили и Келли, и мы с Эддисон. Пещеру наполнили щелчки метателей и визг плазменного ружья в руках Рили. Однако наши старания пропали втуне. Пули промяли скорлупу, но, как видно, ни одна не нанесла смертельной раны, а выброс плазмы из винтовки Эддисон только опалил металлический панцирь, заполнив пещеру вонью раскаленного алюминия.
– Отступаем, – приказала Келли, и мы стали оттягиваться к тому выходу, что располагался на противоположном от тварей конце пещеры.