Книга Браслет из города ацтеков - Екатерина Лесина

– Подсказали, – вынужден был признать Вась-Вася.

Профессор на признание не оскорбился и спрашивать о том, кто дал наводку, не стал. Только сказал:

– Бывает.

– Но это ведь правильно?

– В какой-то мере… в какой-то мере… знаете, одно дело читать, и другое – видеть. Нет, я видел, конечно. Кости видел. И рисунки. Но тут… даже не знаю. Вы позволите взглянуть на оригинал?

– На что?

– На тело, – терпеливо повторил Московцев. – На этого несчастного, чье сердце стало пищей солнцу. Знаете, ведь ацтеки не были коренными мексиканцами. Они пришли с севера и принесли с собой знание, изменившее весь мир. Знаете, неизвестно, где был легендарный Ацтлан и что с ним случилось. Находятся те, которые утверждают, что именно страна цапли и есть Атлантида, утонувшая в пучине морской. Иные придерживаются более консервативных взглядов. Но факт остается фактом – народ мешиков знал о циклике катастроф. Их учение о четырех солнцах, сменявших друг друга. Их представление о неотвратимости гибели всего живого. Их желание отсрочить этот миг… Если солнцу давать много еды, солнце будет сильным. Ацтеков считают жестокими даже для их жестокого времени, но если взглянуть на все с их точки зрения, то жестокость – отчаянная попытка обреченных удержать мир на грани существования.

Он говорил вдохновенно и отчаянно жестикулировал, отбивая ритмику речи. Выпала сигарета, утонув в керамическом нутре рыбины. И глаза ее, сделанные из темных корней, радостно подмигнули Вась-Васе.

– И только человек, доведенный до последней черты, способен пойти путем возрожденного солнца.

– Вы знаете такого?

– Что? – Московцев замер, уставившись на Вась-Васю. – Я? Помилуйте, откуда мне?

Пепел с сигареты упал мимо рыбьей пасти.

Часть 4

Путь на Теночтитлан

После славной победы нашей в 15-й день месяца марта 1519 года к Кортесу явилось множество касиков и знатных со всего Табаско. Приблизились они с большим почтением, неся подарки из золота: диадемы, фигурки ящериц, собак и уток, выполненные с великим умением. Еще привели они с собой двадцать молодых женщин и среди них исключительную красавицу, дочь могущественного касика Пайналы, претерпевшую много бед, ту самую, которая по принятии христианства получила имя донья Марина.

Кортес ласково принял подарки и заверил послов, что не желает войны, но будет рад, ежели жители города вернутся в свои дома. И его послушали. Даже больше: когда Кортес через Агиляра рассказал им о нашей святой вере, о едином истинном Боге и преподал им, как стать христианами, они охотно согласились отринуть идолов. Показал он им при этом изображение Девы Марии с бесценным ее Сыном на руках и объяснил, что это Матерь Божия и что этому святому изображению мы и поклоняемся. Касики же ответили, что прекрасная госпожа очень им нравится, и они охотно оставят ее у себя.

Тлауликоли на том месте прервал меня. Он сказал, что тамошние касики проявили себя трусами и потому заслужили все, что произошло с ними дальше. Я же не вижу беды в том, что честные люди отреклись от заблуждений и приняли истинную веру.

Вместе с превеликим торжеством мы соорудили алтарь со святыми изображениями Девы Марии и креста, Бартоломе де Ольмедо отслужил торжественную мессу, на которой присутствовали все касики и знатные. Тогда же мы, с великим церемониалом, переименовали городок этот в Санта– Мария-де-ла-Виктория. И тогда же брат Бартоломе с помощью переводчика Агиляра произнес прекрасную речь об утешениях нашей святой веры и о мерзостях язычества, после чего все подаренные нам женщины были крещены.

Это были первые христиане в самой Новой Испании, и Кортес разделил их между капитанами. Донья Марина, самая красивая, умная и расторопная из всех, досталась Алонсо Эрнандесу Пуэрто Карреро, славному и знатному рыцарю.

Еще пять дней пробыли мы у Санта-Марии, и все это время Кортес поучал касиков насчет величия нашей родины и ее государя. И пожелали они все стать верными вассалами. Это были первые подданные Его Величества в Новой Испании.

Тлауликоли смеется. И я не могу понять, чем этот смех вызван, а он отказывается объяснить и просит продолжить рассказ. Я продолжаю. И Господь свидетель, ни единым словом я не слукавил против истины. Было все так, а не иначе.

Мы оставили гостеприимный город и вновь вышли в море, взяв курс на земли иные, куда более богатые, чем нынешние. И в Святой Великий четверг вся армада прибыла в гавань Сан-Хуан-де-Улуа, где и встали на якорь у материка, а на главном судне подняли королевские знамена и вымпелы.

Не прошло и получаса, как появились две очень большие лодки, и в них мы увидели множество индейцев-мешиков. Они держали курс прямо на главный корабль. Без всякой опаски они взошли на палубу и спросили, где наш касик. Донья Марина указала им на Кортеса, они к нему подошли со многими поклонами и иными знаками почтения, как то требует индейский церемониал.

Они приветствовали его от имени великого Мотекосумы, своего сеньора, который хочет узнать, кто мы и что мы намерены делать в его стране. Если у нас в чем-либо недостаток, они сейчас же готовы его восполнить. Кортес, со своей стороны, поблагодарил их за учтивость и готовность помочь, велел угостить едой и питьем, а также одарил их синими стеклянными бусами. А потом сообщил, что мы прибыли, чтобы ознакомиться с этой страной и завязать торговый обмен. Дурного мы не помышляем, посему опасаться нас нечего. Послы уехали удовлетворенные. Мы же высадились на берег с лошадьми и артиллерией.

А на другой день, Пасху Святого Воскресения, прибыл с большой свитой сам местный губернатор по имени Тентитль. С тремя поклонами на индейский манер приблизился он к Кортесу и затем поклонился и нам, стоявшим подле. И снова пришлось отвечать на вопросы.

Кортес с превеликой учтивостью сообщил, что мы христиане и вассалы величайшего в мире сеньора – императора Карла. По его велению мы прибыли в эту страну, о которой, как и о ее великом властителе, наш государь уже давно и много слышал. Он и хочет подружиться с Мотекосумой и заключить союз. Но для всего этого Кортесу нужно знать, где проживает Мотекусома, чтобы лично его приветствовать.

Тентитль ответил высокомерно:

– Ты только что прибыл, а посему правильнее было бы не требовать сейчас свидания с нашим повелителем, а сперва принять подарки, какие он посылает, а затем уже передать свои желания мне.

При этих словах он из деревянного ларя стал вынимать множество драгоценностей, одну чудеснее другой, приказал поднести более 10 карг белой одежды из хлопчатобумажной ткани или из очаровательных пестрых птичьих перьев. Съестные же припасы выгружались на берег в несчетных количествах.

Все это Кортес принял с изяществом и веселой простотой и, со своей стороны, одарил пришедших гранеными стеклянными самоцветами и другими блестящими вещами.