Книга Должница - Евдокия Гуляева

Ухожу потому, что отчетливо помню, его озвученное ранее — «Мне нечего тебе предложить…»

И четко понимаю, что мне нечем его заинтересовать…

Тихо прикрываю за собой дверь, щелчком замка ставя точку. В этот раз все было по другому: феерично, восхитительно, раздразнивающее, до оголенных нервных окончаний. Добавить здесь нечего.

Удовлетворена, взбудоражена силой его эмоций, охлаждена осадком жизненной правды…

Он ничего мне не обещал. Мне — нечего ему предложить…

И это факт! Леденящий, замораживающий чувства, заставляющий принять реальность жизни.

Поднимаюсь наверх, в свою спальню, захожу в душ, но потом, резко меня направление, открываю кран горячей воды в чашу ванной. Ступаю внутрь, вставая на дно, обжигая ступни о терпимо-горячую, но прижигающую распахнутые чувства воду и опускаюсь, садясь, прислоняясь к бортику. Стирая все следы страсти на своем теле, хочу полностью раствориться в сжигающей кислоте своих эмоций.

Без обиды, без боли, просто плавясь от полученного наслаждения, исчезнуть совсем, вместе с оглушающим лавинным потоком моих чувств, несущихся на бешенной скорости с пика, куда он вознес меня, в низ… на острые ледники жизни.

И пусть! Сейчас ни о чем не жалею, обманывая себя воспоминаниями, пульсирующими отголосками страсти разгоняя кровь по телу.

* * *

Откинулся на матрац, ненавидя себя за треклятый контроль!

Это далеко не первая девственница в моей жизни, поэтому не понимал причин мой сдержанности. Проклинал себя за благородное бездействие, но не мог поступить с ней потребительски, использовав и бросив, как только потеряю к ней, присутствующий сейчас, безумный интерес. Не жалость к девчонке, а простое нежелание брать за нее ответственность, не имея к ней чувств, никаких, кроме эгоистичных, плотских, сводящих с ума…

Интенсивность оргазма сбивала с ног, смотрел на нее, сгорал вместе с ней, в ее глазах, видя отражение своих, высекающих искры полного удовлетворения. В этот раз не почувствовал незаконченности, незавершенности. Все было на грани, по оголенным нервам, так чувственно, на разрыв…

Видел, как уходит, но не смог найти слов, чтобы попросить ее остаться. Все правильно. Все так, как хотел изначально, но, когда ушла, молча и тихо прикрыв за собой дверь, понял, что ошибся… снова…

* * *

День пролетел. Потом еще один…

Мы, обоюдно, старались больше не встречаться, не пересекаться, пусть и живя с ним под одной крышей. Не хотелось пустыми разговорами и придуманными наспех объяснениями портить послевкусие того вечера…

Я делала все зависящее от меня, чтобы создать в его доме атмосферу комфорта и уюта, то, ради чего, собственно, и поселилась здесь. Постепенно знакомясь с обслуживающим персоналом, днем, указывала им на увиденные мной недоработки, которые помогала исправить, улучшив, доводя сделанную ими работу до идеального блеска. Ближе к вечеру, оставаясь одна, старалась радовать Сергея поздним ужином, который, неизменно, теперь встречал его, находясь на плите на кухне.

Возвращения Сережи не дожидалась, предпочитая, закончив дела, уходить наверх, в свою комнату, но всегда слышала, когда он заходил в дом…

Чувствовала его, представляла, как проходит по гостиной, ища меня глазами, улавливала разочарованный выдох, от того, что не находил, но ощущал мое присутствие. Не глядя видела, как заходил на кухню, ведомый манящими запахами домашнего ужина. Задержав дыхание, рисовала себе, как тихо приподнимает крышку, стараясь не звякать посудой, как шумно втягивает ноздрями, вмиг растревоживший аппетит, аромат, от удовольствия прикрывая глаза, сглатывая слюну, не имея возможность удержаться…

По утрам находила пустую, уже помытую посуду и неизменный презент благодарности от него.

В первый раз, это была маленькая записка на неровно оторванном клочке бумаги со скупым «спасибо». Во второй, получила аккуратный букетик алых тюльпанов, стоявших тут же, на рабочей поверхности кухни, у вымытой кастрюли, наспех втиснутый в большую кофейную кружку.

Сегодня это было, восстановленное по утере, мое свидетельство о рождении…

Бережно оглаживала рукой бесценный подарок. Проводя пальцем по едва выпирающим, четко пропечатанным буквам, оценила размах Сережиных возможностей, впервые, с благодарностью принимая его заботу обо мне, точно так же, как он, в свою очередь, принял мою.

Так захотелось его порадовать чем-нибудь вкусненьким! До шести вечера, проводив мешающий персонал, забежала на кухню, доставая нужные ингредиенты… Пельмени! Сама быстро завела тесто, моментально приготовив фарш на начинку, посыпала рабочую поверхность кухонного стола мукой, тыльной стороной руки отводя мешающиеся волосы. Настолько увлеклась лепкой, что не услышала, как тихо хлопнула входная дверь, впуская хозяина дома…

Первый раз не почувствовала его присутствия, вздрогнув, всплеснув руками от неожиданности, когда он отодвинул стул от стола, присаживаясь рядом со мной. Белое облако муки, окутало нас, мелкие частицы летали в воздухе, между нами, их концентрации было не так много, но ощутимо щекотало ноздри, поэтому я, отвернувшись громко чихнула, а Сергей заливисто рассмеялся, размахивая рукой, рассеивая пылинки, оседающие на нас, укрывающие белесым невесомым туманом…

— Хамелеончик…

— Я… Хотела… Извини, — от неожиданности, опешила, поэтому не могла связать двух слов, бросая взгляд на висящие настенные часы.

— Решил поужинать с тобой.

Смотрю в серый глянец его глаз и не вижу в них ни одной тучи раздражения, только лучики света, насквозь прорезающие тьму безумной, легко читаемой увлеченности, точное отражение моего к нему желания, темного, бесстыдного. Растягиваю губы в обворожительной, заразительной улыбке, вовлеченная в игру, подстраиваясь под его настроение…

— Тогда переодевайся, помогать будешь!

— Я рассчитывал, что буду только смотреть и руководить, — перехватил мою улыбку он.

Указывая ему скалкой на выход из кухни, я включилась в его сказку о счастливой семейной жизни, скрутившей мои внутренности своей идеальностью. Болезненно выдохнула, когда Сергей вышел, пытаясь восстановить сбившееся от возникшего внутреннего беспорядка дыхание, настраивая диссонанс своих эмоций, которые, несозвучностью, портили всю картинку придуманной нами наигранной идиллии. На разрыв, беспощадно выдергивая из моей памяти отголоски той, далекой семейной жизни с мамой, которые, яркими фрагментами воспоминаний теперь летали перед моими глазами, спиралью закручиваясь вокруг обсыпанного мукой кухонного стола…

Почувствовала, как бережно обнял меня руками, спиной притягивая к своему телу, делясь со мной своим теплом, заряжая желанием, вновь побежавшим по венам, и я с благодарностью, доверчиво откидываю ему свою голову на плечо, принимая жест поддержки.

— А мне и вспомнить нечего… — прошептал так тихо, мне в макушку, едва шевельнув дыханием мои волосы.