Книга Любить (НЕ) страшно - Катя Васильева

Но меня все же что-то мутит. «Аквавит», – думаю я.

Приятно с ним танцевать. Высокий и статный, с таким и каблуки можно надеть, не то что с Полом. Танцуем. Но что-то не дает мне успокоиться, свербит… То, что Пол все еще в ванной? Нет, не то… Грег… Мой полупьяный мозг лихорадочно работает. «Я патриарх, они все звонят мне», – вспоминаю я. Патриарх голый в ванной. Я танцую с Грегом, который в прошлом году умирал от рака по скайпу с Полом…

– Как ваше здоровье Грег? ― спрашиваю я.

– Силен как бык, здоров, спасибо что интересуетесь, – отвечает он.

– Ваш диагноз… – пауза, – мы так переживали…

– Какой диагноз? – он смотрит на меня с недоумением.

– Никакой, – говорю я, – простите, я что-то напутала.

– Сегодня все что-то путают и падают, – подмигивает мне он.

Минут через двадцать из ванной появляется Пол.

– Мне плохо, – говорю я, – отвези меня домой.

– Ты, как всегда, пытаешься испортить мне вечер! Я вызову тебе такси.

Я вежливо попрощалась с хозяевами, списав все на Аквавит, и уехала. Потом ничего не помню. Ни как, ни куда я доехала, как попала в квартиру, что было?

Я не помню ту ночь вообще. Пол появился только к вечеру следующего дня.

И сразу закатил мне скандал. «Какая ты сумасшедшая! Напилась как скотина! Ревнивая дура! Как ты смеешь делать такие умозаключения! Мы там все родственники! Ты меня позоришь!»

«Сама с Грегом танцевала, я видел! И цеплялась за него, висела на его плечах. Что, нравятся тебе викинги?»

Я помню, что не могла стоять, что Грег поддерживал меня, помню большую уборную и голого Пола.

– Тебе все приснилось, ты в своем уме? Посмотри, все мои вещи чистые, я никуда не падал и никакой ванной не было! У тебя глюки! Как ты вообще можешь обо мне такое думать?

Помню выражение его лица. Зеркало, ту бабу. Я что, все же перепила? Какой позор! Хочется спрятаться под одеяло. Поделом мне, тогда он имеет полное право быть в гневе. Чувствую себя конченым неблагодарным убожеством. Как стыдно!

– Не беси меня своим бредом!

Мне было страшно. Он был в гневе.

– Как ты смеешь позорить меня перед всей моей семьей, я их десять лет не видел! Я никого никогда сюда не привозил, даже жену! – кричал он, размахивая огромным поварским ножом перед моим лицом.

Мы стояли на кухне, он готовил ужин, за который взялся сразу же, едва явившись. Он резал мясо, овощи как ни в чем не бывало и орал на меня. Огромный острый нож быстро мелькал у меня перед глазами.

– Ты такая же конченая истеричка, как твоя мать! У вас обеих проблема с контролем и алкоголем! Русские пьют – тьфу! Ты просто не смогла устоять перед датской водкой. Ты не в состоянии понять, что такое настоящая семья и забота! – он знал, чем меня уколоть. – Хватит придумывать и сочинять! Кто тебя так обидел, что ты никому не веришь? Я же люблю тебя! Только тебя одну! Иди сюда, моя бешеная девочка… У нас с тобой все хорошо, все в полном порядке! Ты опять просто напридумывала себе! Не было никакой ванной. Иди в душ, тебе холодно, руки ледяные. Видишь, я тебе тут ужин готовлю, а ты мне сцены устраиваешь! – с укоризной в голосе продолжал он.

Он еще полупьяный, с ножом, а я боюсь открыть рот, потому что не знаю, что вообще на него найдет. Таким я его еще не видела. Он зол на меня, в чужой стране, в чужом доме, никто не знает, где я и что я.

Теперь я понимаю его вопрос про посольство в Минске – страшно. Где тут в Копенгагене посольство? Кто меня тут искать будет?

Он во мне разочарован, машет огромным ножом перед моим лицом. Я чувствую страх и беспомощность. Тут ничего ему не докажешь. Что я могу ему доказать? Я сама в себе уже сомневаюсь. Может, точно это Аквавит мозги мне закрутил? Конечно, а как же иначе? Они же действительно его родственницы, сестры, можно сказать. Как я вообще могла так о нем подумать?

Вопрос с Грегом я все же решила поднять. Мне, как русской женщине, было очень сложно закрыть рот самой себе. Лучшая тактика – это нападение.

– Грег с которым я танцевала совсем не болен раком! – закричала я. – Жив-здоров, а ты пропал тогда на всю но…

Он даже не дал мне договорить

– Ах вот оно что? – его лицо покраснело. – Да, он мне что-то такое вчера упомянул. Только не скоро я сообразил, что ты подумала не на того Грега! Это не тот Грег! Про того Грега мы вообще в семье не говорим – всем слишком больно. А ты вызвала неприятные эмоции у моего кузена. Он расстроился. Это не тот Грег. Иди в душ, грейся, скоро будем ужинать.

Он мне кажется таким правдивым, так видна скорбь в его глазах по Грегу. Бедный Грег… Бедный мой Пол! Опять хочу курить…

Ты, глупая, вечно лезешь куда не надо. Дура! Почему я такая дура, ну почему?! Я всегда все порчу…

Хотелось зачеркнуть вчерашний вечер – вычеркнуть его из памяти, но я не могла. Стыдно, опять стыдно.

Мне захотелось тишины. Взяв сигареты и пепельницу, я вышла на лестничную клетку и опустилась на корточки вдоль стены. Было темно, только какой-то тусклый свет с той стороны лифта. Зато было тихо. Стены синие, как когда-то в ленкомнате, и тишина, даже лифт не шумит. Поздно уже. Я сидела и слушала тишину…

Какая же я все-таки идиотка. Свинья, дура, гадина! Вечно мне все мерещится, все мне везде кажется. Опозорила и его, и себя на весь Копенгаген. Истеричка, дура, сука, дрянь!

– Иди в душ, замерзнешь, – выглянул из квартиры Пол.

Такой заботливый, думаю, неужели простил?

Я стою под струями горячего душа, и слезы безостановочно льются из глаз. Боже, какая же я дура! Меня тошнит. Организм, что ли, бастует тоже?

Пол на правах хозяина, без разрешения, влез ко мне в душ и начал свое дело. Я рада этому – все же он меня прощает! Горячие капли на моей коже, его твердые, настырные руки, объятья вперемежку с ласковыми речами, девочка моя, малышка, baby… Мое тело предало меня. И опять оргазмы унесли меня в другую галактику. Но в этот раз я почему-то плакала.

Следующие два дня в Париже не доставили мне никакого удовольствия. Что-то тут не то. Не пойму, что. Меня мучают воспоминания о том вечере, что-то внутри шепчет, что-то нечленораздельное, но я не понимаю, не могу уловить… Приснился какой-то странный сон. Я в белом шифоновом шарфе, стою где-то возле старинного замка, как Ирина Алферова в роли Констанции в старом советском фильме, с какой-то безысходностью в глазах… Что к чему?

Мне интересно – я одна такая или, может, еще есть люди, которые чувствуют подобное?

Это – как это называют? Интуиция? Подсознание? Лицо Грега, когда я спросила о здоровье, было чересчур удивленным. Взгляды людей, когда я была слишком пьяна, были сочувствующие и понимающие, не осуждающие. Я вроде столько и не выпила. Водка не вызывает у меня галлюцинаций. Блин. Ладно, замяли и хорошо.