Книга Пусть умирают дураки - Марио Пьюзо

— Сколько ему придется ждать?

Я откинулся на стуле и ответил ему обычным образом.

— Шесть месяцев, — сказал я.

— Его призовут до этого, — сказал мистер Хиллер. — Я был бы благодарен, если вы сможете что-нибудь сделать, чтобы помочь ему.

Я ответил ему обычным образом.

— Я только чиновник, — сказал я. — Единственные, кто мог вам помочь, — это офицеры, с которыми вы уже разговаривали. Или можете попробовать обратиться к своему конгрессмену.

Он долго испытующе смотрел на меня, а потом достал визитную карточку.

— Если вы будете покупать машину, обратитесь ко мне. Я достану вам по хорошей ей цене.

Я посмотрел на его карточку и засмеялся.

— В день, когда я смогу купить Кадиллак, — сказал я, — мне не надо будет больше здесь работать.

Мистер Хиллер дружески улыбнулся мне.

— Я полагаю, вы правы, — сказал он. — Но если вы сможете мне помочь, я действительно буду благодарен.

На следующий день мистер Хиллер позвонил мне. Он внезапно испытал дружеское чувство дельца к художнику. Он спросил о моем здоровье, как мои дела, и заметил, какой чудесный день. А затем сказал, какое впечатление на него произвела моя учтивость, столь необычная для государственного служащего в отношениях с посетителями. Он настолько был переполнен благодарностью, что, когда услышал о годовалом додже, выставленном на продажу, купил его и желал бы продать мне по той же цене. Не мог бы я с ним позавтракать, чтобы обсудить это?

Я сказал мистеру Хиллеру, что не смогу с ним позавтракать, но зайду к нему на автостоянку по дороге домой. Стоянка была в Рослине, на Лонг-Айленде, не более чем в получасе езды от моего квартала в Бронксе. Когда я туда добрался, было еще светло. Я припарковал свою машину и бродил вокруг Кадиллаков, и там меня обуяла алчность среднего класса. Кадиллаки были красивыми, длинными, лоснящимися и тяжелыми; некоторые сверкали золотом, другие молочной белизной; были темно-синие и красные, цвета пожарных машин. Я заглядывал внутрь и видел шикарные ковры, богатые сиденья. Я никогда не думал о машинах, но в этот момент жаждал иметь Кадиллак.

Я направился к длинному кирпичному зданию и прошел мимо голубого доджа. Это была очень неплохая машина, которая понравилась бы мне, если бы я уже не прошел мили мимо Кадиллаков. Я заглянул внутрь. Обстановка была комфортабельной, но небогатой.

Короче говоря, я реагировал как классический вор-нувориш. Со мной за прошлые месяцы случилось нечто странное. Мне очень неприятно было брать первую взятку. Я думал, что упаду в собственных глазах, я всегда гордился тем, что никогда не лгал. Тогда почему же я так сжился с ролью мелкого взяточника и мошенника?

По правде говоря, я стал счастливым человеком потому, что стал предателем общества. Мне нравилось вымогать деньги у ребят, приходивших ко мне. Я обманывал и лицемерил, чувствуя на губах сладкий привкус. Иногда, бодрствуя по ночам и изобретая новые планы, удивлялся этим переменам в себе. И я вывел, что мщу за свое отвержение как художника, что я получаю компенсацию за свое сиротское наследие. За полное отсутствие успехов. И за мою общую бесполезность в порядке вещей. Наконец-то нашел что-то, что могу делать хорошо; наконец-то я преуспел как кормилец жены и детей. И, как ни удивительно, я стал лучшим мужем и отцом. Помогал детям с домашними заданиями. Перестав писать, я освободил больше времени для Валли. Мы ходили в кино, я мог позволить себе нанять детям няню. Я покупал ей подарки. Я даже взял пару журнальных заданий и с легкостью набросал статьи. Я сказал Валли, что получил все эти деньги за работы для журналов.

Я был счастливым вором, но предчувствовал, что настанет час расплаты. Поэтому я отмел надежду приобрести Кадиллак и сосредоточился на голубом Додже.

У мистера Хиллера был большой офис с фотографиями жены и детей на рабочем столе. Секретарши не было, и я надеялся, что он догадался избавиться от нее, чтобы она меня не застала. Мне нравилось иметь дело с догадливыми людьми. Я боялся тупиц.

Мистер Хиллер усадил меня и предложил сигару. Он вновь осведомился о моем здоровье. Потом перешел к делу.

— Видели голубой Додж? Приятная машина, отличная форма. Я могу вам выгодно продать его. На чем вы сейчас ездите?

— Форд 1950 года, — сказал я.

— Вы можете обменять его, — сказал мистер Хиллер. — Вы можете получить Додж за свою машину плюс пятьсот долларов.

С непроницаемым лицом я достал из бумажника пятьсот баксов и сказал:

— По рукам.

Мистер Хиллер выглядел несколько удивленным.

— Вы найдете возможность помочь моему сыну? — Он несколько обеспокоился, что я не понял сути.

Я снова поразился, насколько меня развлекают эти маленькие сделки. Знал, что могу с ним поторговаться. Я мог просто получить Додж, отдав свой Форд. На самом деле я с этой сделки имел около тысячи долларов, даже отдав ему пятьсот. Но я не верил в мошенничество, невыгодное обеим сторонам. Во мне еще было что-то от Робина Гуда. Я все еще считал себя парнем, берущим деньги у богатых только отдавая им взамен то, за что они заплатили. Но больше всего меня позабавила озабоченность, мистера Хиллера, что я не понял смысла сделки. Поэтому я сказал очень спокойно, по деловому, без улыбки:

— Ваш сын будет включен в шестимесячную программу в течение недели.

На лице мистера Хиллера отразилось облегчение и уважение. Он сказал:

— Мы составим сегодня все бумаги, и я позабочусь о временных номерах. — Он нагнулся, чтобы пожать мне руку. — Я слышал о вас и раньше, — сказал он. — Все о вас отзываются очень высоко.

Я был польщен. Конечно, понимал, что он имеет в виду. У меня была хорошая репутация честного мошенника. В конце концов, это было кое-что. Это было достижением.

Пока клерки готовили бумаги, мистер Хиллер продолжал разговор. Он пытался выяснить, действую ли я один или совместно с майором и полковником. Он выведывал это довольно тонко, вероятно, благодаря деловым навыкам. Вначале он сделал мне комплимент за то, что я быстро все понял. Потом начал задавать вопросы. Он беспокоился, что двое офицеров запомнили его сына. Разве они не будут принимать у него присягу при поступлении на шестимесячную программу резерва? Непременно будут, подтвердил я.

— А вдруг они вспомнят его? — волновался мистер Хиллер. — И спросят, как это он так быстро скакнул в списке?

— Я вам задавал какие-нибудь вопросы про додж? — сказал я.

Мистер Хиллер тепло улыбнулся.

— Конечно, — сказал он. — Вы знаете свое дело. Но это мой сын. Я не хочу, чтобы у него были из-за меня неприятности.

Я отвлекся. Думал, как обрадуется Валли, увидев голубой Додж: это был ее любимый цвет, к тому же, она ненавидела наш побитый старый Форд.

Я заставил себя задуматься над вопросом мистера Хиллера. Я вспомнил, что у его Джереми были длинные волосы и он был в хорошо сидевшем костюме с жилеткой и галстуком.