Книга Имитатор. Книга третья. Оправдание невиновных - Олег Рой

— А почему мать закрыли, а его нет?

— Ну ты сравнил! Она ж поджигательница, лицо гарантированно социально опасное — интересно, кстати, что по ее поводу психиатры скажут. Но суд нам моментально содержание под стражей утвердил. А сам Кащеев… Нет, я могла, конечно, Соне медицинское освидетельствование назначить, но он ведь ее не бьет. А психическое давление социально опасным не считается, и доказать его без Сониных показаний невозможно. Вот и оставили до суда под подпиской о невыезде.

— Ты точно одна к нему хочешь пойти? Потому что хоть опасным и не считается, но…

— Не беспокойся.

— Зачем ты вообще к нему идешь? Вызвала бы к себе на допрос.

— Это не то. На самом деле низачем. В глаза посмотреть.

Арина толкнула калитку и двинулась к веселому чистенькому крылечку.

Дверь открылась, едва она постучала. Как будто Кащеев ее дожидался.

Она не стала топтаться на пороге, сразу прошла в «гостиную». Присела на тот же жесткий диван. Хозяин сел напротив. На тот же стул, что и тогда, в первый ее сюда визит. Вообще все было так же, как тогда.

Так, да не так.

Взгляд у него так и остался тяжелым. Но Арина почему-то больше не чувствовала себя мухой в чае. Ощущение собственной мелкости, никчемности, неуместности поднималось было в глубине сознания — но стоило мысленно сказать «кыш», исчезало. Нет, вовсе не потому что за забором ее ждал Денис. Она и одна бы пришла. Потому что она — победила. Уже победила. А тяжелый взгляд — ну да, бывает. Неприятно, но ничего особенного.

Ртутную тяжесть этого взгляда Арина и сейчас чувствовала почти физически. Но — сидела и смотрела. Смотрела прямо ему в глаза. Кажется, даже не моргая смотрела. Или моргая — она не знала. Но когда сморгнул Кащеев — заметила.

Сморгнул и — отвел глаза.

Часть вторая

Неслучайное счастье

* * *

Посреди тротуара темнела лужа. Первая, должно быть, в этом году. Меленькая, скудная, но вполне определенно — лужа. И поблескивала она не искрами ледяной крошки, а гладким зеркальцем талой воды — тоже вполне определенно. Хотя и воды-то там было — с пару столовых ложек, а то и меньше. Если на Евдокию курочка напьется, говорила бабушка, весна ранняя будет.

Звали бабушку Феодорой — Федьку в честь нее назвали. Арина помнила ее смутно: черные пахучие шелка, длинный жемчуг, странный выговор, который назывался «прононс». Несмотря на шелка, жемчуга и прононс, приговорки у бабушки были все больше крестьянские, как у Даля в «Собрании русских пословиц и поговорок». Про красные углы, про снег на Пасху или вот эта, про Евдокию.

Правда, Арина напрочь не помнила, когда там эта самая Евдокия — не то седьмого марта, не то двадцать седьмого, а то и вовсе тринадцатого. Так что черт его знает, ранняя ли в нынешнем году выдастся весна, или, может, еще на майские снегопад ударит. Но как бы там ни было, робко расположившееся посреди тротуара темное зеркальце явственно сигналило: ранняя или поздняя, а весна все-таки будет. И не просто будет, а уже вот она, гляди!

Даже зрение как будто изменилось. Совсем недавно окружающее размазывалось в невнятную мутноватую кашу, а теперь все резкое — как через мгновение после обморока. Солнечный блеск на темных — мокрых? уже мокрых? — стволах, темно-сизая подкладка уползающей вбок снеговой тучи, слепящий высверк небесной синевы над пепельной верхушкой этой самой тучи.

На голом корявом каштане галдели наперебой воробьи — целая ассамблея. Галдели громко, весело — должно быть, обсуждали скорое окончание холодов и как в связи с этим следует себя вести. Или, может, распределяли места для будущих гнезд?

А возле сквера, за которым высилось здание следственного комитета, стояла низкая темная машина. И рядом кто-то — высокий, светловолосый, в коротком темном пальто…

И сразу — никакой весны, никакой новой жизни, ничего. Словно тугая резинка дернула назад — куда это ты разбежалась, глупая девчонка, а ну-ка постой! Арина даже шаг замедлила. Сердце кольнуло.

Не может быть!

Расстались они плохо. Не ссорились, нет, но у Арины до сих пор гадко екало сердце при воспоминании, как она летела навстречу, а он, мазнув равнодушным взглядом, коротко кивнул — холодно, как случайной знакомой. А уж когда она увидела, как Эрик за углом следственного комитета бурно обсуждал что-то с Баклушиным — с Баклушиным!

До сих пор вспоминать было тошно. Не из-за какой-то там любви тошно — какое там! Но легко ли помнить, что тебя, как теленка безмозглого, на веревочке водили — а ты и рада была, и верила, и глядела, едва не рот разинув… дура дурой, короче говоря.

Нет, сперва-то она еще надеялась: вот-вот позвонит и все объяснит, и окажется, что просто случилось дурацкое недоразумение. Но дни складывались в недели, потом и в месяцы.

И судьба милостиво не подбрасывала никаких напоминаний. И никаких машин на углу возле скверика не было. А сейчас — извольте: стоит, как прошлой осенью стояла, когда восхитительный, как картинка из женского журнала, «принц» поджидал Арину после работы.

Погоди. После работы. Но не с утра же?

Похоже, память просто сыграла со своей хозяйкой глупую, но злую шутку. Подумаешь, машина стоит, где редко кто паркуется. Подумаешь — молодой человек рядом прохаживается. Мало ли! И машина-то, если приглядеться, темно-бордовая, а не бронзово-синяя. И торчащий возле нее молодой человек напоминает Эрика разве что ростом да цветом волос. Арина в раздражении покрутила головой. И нечего вздрагивать попусту. Вот еще нервная барышня нашлась.

Она почти поравнялась с машиной — и с молодым человеком подле оной — когда тот, легко шагнув в сторону, загородил ей дорогу. И едва заметно кивнул в сторону полуоткрытой автомобильной дверцы.

Арина даже не испугалась. Скорее возмутилась. Невозможно ведь поверить, что такое происходит не в кино, а на самом деле. Похищение? Среди бела дня, чуть не у порога следственного комитета? Она взглянула в сторону знакомого крыльца. Ну конечно! Когда надо проскочить потихоньку, не привлекая внимания, на крыльце непременно кто-то из дежурных курит, а то еще со следователями в компании. А сейчас — ни единой души.

Некого, если что, на помощь звать.

Светловолосый изобразил на равнодушном лице что-то вроде улыбки:

— Пожалуйста, сядьте в машину.

Арина растерянно оглянулась вокруг. Никого. Попыталась продолжить путь, но этот, с равнодушным лицом типичного секьюрити, стоял на пути. Попыталась шагнуть в сторону — обойти — он повторил ее движение и повторил с тем же подобием улыбки:

— Пожалуйста, сядьте в машину.

Да еще и подтолкнул слегка под локоть, добавив:

— Не бойтесь. Вам ничего не угрожает.

Кто боится? Она боится?! Да что за… а впрочем, ведь и вправду, пожалуй. Смешно. Вряд ли кто-то решил таким наглым образом ее похитить — и до следственного комитета рукой подать, и вполне может кто-нибудь на крыльце появиться, и через дорогу, чуть наискось, здание банка, камеры от входа которого наверняка видят сейчас и Арину, и этого светловолосого, и автомобиль с тонированными стеклами рядом.