Книга Подкова на счастье - Элис Детли

— Можно мне воспользоваться телефоном, Леонардо?

— Тебе незачем все время спрашивать об этом, — пробурчал он.

— Благодарю, — обворожительно улыбнулась она. — Я просто хотела сообщить отцу, что выписалась из больницы.

— Можешь не отчитываться передо мной о том, кому собираешься звонить.

— Я запомню это, — серьезно сказала Эльвира.

Леонардо вышагивал по комнате с Аделой на руках, стараясь не поддаться искушению подслушать разговор с Луисом.

Возможно, они обсуждают возвращение Эльвиры в Испанию?.. — в страхе думал он.

Он открыто сделал ей предложение, но она медлит с ответом… О чем это говорит? С одной стороны, будь она решительно против, то сразу сказала бы об этом. Но в то же время ее чувства теперь должны измениться… Неужели ребенок может способствовать этому?

— Леонардо!

Эльвира подошла к нему, оторвав от мрачных мыслей. Она распустила волосы, и они струились по спине, доставая почти до поясницы. Сейчас она выглядела настолько желанной, что ему захотелось ее поцеловать.

— Дозвонилась? — спросил он внезапно осипшим голосом.

Она кивнула, думая о том, какой крошечной кажется малышка в его сильных руках.

— Папа благодарит тебя за фотографии и спрашивает, как тебе удалось переслать их так быстро?

— Пусть это останется моим секретом. — Он пожал плечами и улыбнулся, заметив любопытство в ее глазах. — Ладно, тебе я скажу. Один из моих приятелей ехал на родину, и я воспользовался оказией. Что еще он говорил?

Эльвира заколебалась и бросила мимолетный взгляд в сторону Марко, давая понять, что хочет поговорить с Леонардо наедине.

Они вышли в коридор.

— Так что?

Она смущенно посмотрела ему в глаза.

— Так как мы с тобой ничего не отрицали… — Она снова замолчала.

— Продолжай.

Эльвира неловко пожала плечами.

— Он, кажется, все еще питает иллюзии о том, что мы поженимся.

— Неужели? — медленно протянул Леонардо.

— Конечно, мне следовало сказать ему, что это не так, но…

Он вгляделся в ее лицо, пытаясь понять, что скрывается за ее нерешительностью.

— Но что?

Эльвира вздохнула. Леонардо не нужно было объяснять, что ее отец считает его самым замечательным мужчиной на свете. И что перспектива их брака оправдывает в его глазах даже ее беременность.

— Ну я не знаю… — Она пыталась уклониться от прямого ответа. — Наш брак сделает его счастливым.

— Тогда почему бы нам не доставить Луису такое удовольствие? — задумчиво произнес Леонардо.

11

Эльвира включила ночник над кроваткой Аделы и тихо спустилась в столовую, где ее ждал Леонардо.

Когда она вошла, на ходу застегивая верхнюю пуговицу платья, он поднял на нее задумчивый взгляд и вздохнул.

Надо же, я и не подозревал, насколько желанной делает женщину материнство, промелькнуло у него в голове.

— Она уснула? — тихо спросил Леонардо.

— За считанные минуты.

Эльвира уселась в кресло. Леонардо задумчиво отщипывал блестящие ягоды черного винограда. Она вспомнила о том, как все они сидели за ужином, и подумала, что именно о такой семейной жизни всегда мечтала.

В этот вечер Эльвира обнаружила, что, несмотря на свое крупное телосложение, Леонардо проворно двигается по кухне, управляясь по хозяйству. Он, оказывается, знал сотни способов приготовления макарон и жарил отменный бифштекс. Эльвира была приятно удивлена. Хотя Полли выполняла большую часть домашних дел, она все же не могла работать по двадцать четыре часа семь дней в неделю, а на Леонардо можно было положиться.

Оторвав взгляд от глянцевой грозди, он участливо посмотрел на Эльвиру.

— Так что же сказала медсестра?

Эльвира вертела в руках стакан сока, делая вид, что внимательно его изучает. Она, естественно, не собиралась повторять слово в слово вполне логичный вопрос медсестры.

— Ваша половая жизнь уже пришла в норму? — спросила та, и Эльвира энергично закивала головой.

Не могла же она сказать, что никогда не занималась любовью с Леонардо Ортисом, хотя давно и страстно желала этого.

— Эльвира, — окликнул ее он, не дождавшись ответа.

— Она сказала, что Адела очень красивый и подвижный ребенок.

— А что еще?

— Что мы делаем все правильно.

Слово «мы» случайно слетело у нее с языка, и она рассердилась на себя. Все из-за того, что в мечтах я продолжаю играть в счастливую семью, с горечью думала Эльвира. Впрочем, Леонардо, кажется, тоже ко мне присоединился.

— И это все? — продолжал допытываться он. Эльвира поставила стакан на стол.

— Леонардо, что ты пытаешься узнать?

— Да так, ничего.

— Почему бы тебе не спросить прямо?

— Это может шокировать тебя.

Он не сводил с нее глаз. Сегодня Эльвира выглядела не просто милой и привлекательной, а настоящей красавицей. В красном шелковом платье с наглухо застегнутым воротом, не оставлявшим никакого простора для мужского воображения, она тем не менее была еще более желанна, чем обычно. Наверное, такой фасон придумали специально, чтобы вызывать у мужчины непреодолимое искушение обнажить то, что так хорошо скрыто, продолжая разглядывать Эльвиру, подумал Леонардо.

— Я уже говорила тебе. — Она невозмутимо улыбнулась. — Теперь меня не так легко шокировать.

Леонардо отодвинул тарелку с едой, к которой практически не притронулся, и подумал, что она права. Ведь несмотря на то, что они жили вчетвером и внешне представляли собой идеальную семью из тех, что довольно часто описывают в приложениях к воскресным газетам, скрытое глубоко внутри напряжение все нарастало и становилось почти невыносимым.

Она была рядом, но не с ним. Его ночи наполняли страстные эротические видения, но он всегда просыпался разочарованным, зная, вернее надеясь, что Эльвира тоже тоскует в своей одинокой постели. Страдая от потребности коснуться ее роскошного тела, которое заставляло его медленно терять рассудок, Леонардо испытывал тяжелые муки. Поэтому каждое утро уход на работу становился для него желанным избавлением от ее чар.

Такого восхитительного сочетания женственности и твердого характера, как у Эльвиры, Леонардо не доводилось встречать ни у одной женщины. Она не заигрывала с ним, не дразнила его. Ее поведение было абсолютно естественным, а красота чистой и здоровой.

Леонардо был старше и гораздо искушеннее, он отлично знал, как уложить Эльвиру в свою постель. Но решение оставалось за ней. Если до рождения ребенка он позволял себе немного заигрывать с ней, зная, что в ее положении невозможно заниматься любовью, то теперь больше не доверял себе, не мог за себя поручиться. И особенно отчетливо он почувствовал это сегодня вечером, когда она спустилась к ужину в этом умопомрачительном красном платье.