Книга Отныне и навеки - Софи Лав

– Хочешь чего-нибудь? – смеясь, спросил Дэниел. – На свиданиях так делают, правда?

– Хочу, – ответила Эмили.

Она засмеялась вслух, наблюдая, как Дэниел пробирается сквозь толпу к палатке со сладкой ватой, окруженной детьми, покупает огромную голубую, блестящую сладкую вату для нее и осторожно несет ее обратно через толпу. Затем он торжественно вручил ее Эмили.

– С чем она? – засмеялась Эмили, разглядывая флуоресцентный цвет. – Я не думала, что ты бывает блестящий голубой вкус.

– Думаю, это виноград, – сказал Дэниел.

– Блестящий виноград, – добавила Эмили.

Она оторвала кусочек сладкой ваты, которой в последний раз лакомилась около тридцати лет назад. Положив пушистый комочек лакомства в рот, она обнаружила, что вата намного слаще, чем она ожидала.

– Ах, аж зубы болят! – воскликнула она. – Твоя очередь.

Дэниел взял кусочек пушистого синего лакомства и, поместив его в рот, сразу же скривился с отвращением.

– О боже. Люди кормят этим детей? – сказал он.

– У тебя рот синий! – воскликнула Эмили.

– У тебя тоже, – ответил Дэниел.

Эмили засмеялась и взяла его под руку, пока они неспешно приближались к воде в такт музыке оркестра. Когда они наблюдали, как лодки одна за другой спускали на воду, Эмили склонила голову на плечо Дэниелу. Она чувствовала веселье местных жителей и вспомнила, за что она так полюбила это место. Куда ни глянь, всюду были веселые лица, вокруг бегали беззаботные и счастливые дети. Однажды она была такой же, как они, пока темные события не изменили ее жизнь навсегда.

– Прости, это глупо, – сказал Дэниел. – Мне не стоило приводить тебя сюда. Мы можем уйти, если хочешь.

– Почему ты думаешь, что я хочу уйти? – ответила Эмили.

– Ты выглядишь грустной, – сказал Дэниел, опуская руки в карманы.

– Мне не грустно, – задумчиво ответила Эмили. – Я просто думаю о жизни. О прошлом.

Ее голос притих:

– И об отце.

Дэниел кивнул и перевел взгляд обратно на воду.

– Ты нашла то, что искала? Ответы на свои вопросы?

– Я даже не знаю, на какие вопросы я искала ответ, когда приехала сюда, – ответила Эмили, не глядя на него. – Но я чувствую, что письмо отчасти ответило на них.

Повисла долгая пауза, прежде чем Дэниел заговорил снова.

– Это значит, что ты уедешь?

Он выглядел серьёзным. Впервые Эмили показалось, что она прочла что-то в его глазах. Тоска. Тоска по ней?

– Я и не планировала оставаться, – тихо сказала она.

Дэниел отвел взгляд.

– Я знаю. Но я думал, ты могла передумать.

– Дело не в этом, – ответила Эмили. – Дело в том, что я не могу себе этого позволить. Я уже три месяца живу на свои сбережения. И если Тревор Манн сделает то, что обещал, мне придется потратить все, что у меня есть, на судебные издержки и оплату налоговой задолженности.

– Я этого не позволю, – сказал Дэниел.

Она замерла, изучая его лицо.

– Почему это так важно для тебя?

– Потому что у меня нет законного права находиться там, как и у тебя, – сказал Дэниел, удивленно глядя на нее, будто не мог поверить, что она об этом не думала. – Если ты уедешь, мне тоже придется уйти.

– Ох, – с грустью ответила Эмили. Ей не приходило в голову, что потеря дома будет переворотом не только для нее, что Дэниелу тоже придется уйти. Она надеялась, что для него так важен дом из-за нее, но, возможно, она неправильно поняла ситуацию. Ей стало интересно, есть ли Дэниелу, куда податься.

Вдруг Эмили увидела в толпе мэра. Ее глаза расширились с озорством. Она развернулась и нырнула в толпу.

– Эмили, ты куда? – раздраженно спросил Дэниел, глядя ей вслед.

– Пошли! – прокричала она, подзывая его.

Эмили протискивалась через группы людей, когда мэр вошел в магазин. Колокольчик над дверью зазвонил, когда Эмили вошла следом за ним, и затем еще раз, когда вошел Дэниел. Мэр обернулся и поприветствовал их.

– Здравствуйте! – радостно сказала она, когда мэр обернулся. – Помните меня? Эмили Митчелл. Эмили Джейн.

– О, да-да, – ответил мэр. – Как вам фестиваль?

– Отлично, – ответила Эмили. – Рада, что смогла его застать.

Мэр улыбнулся ей так, будто давал понять, что спешит и хочет скорее вернуться к своим делам. Но Эмили не собиралась отступать.

– Я хотела с вами поговорить, – сказала она. – Может быть, вы сможете мне помочь.

– С чем, дорогая? – ответил мэр, не глядя на нее, доставая мешок муки с полки рядом с ней.

Она протиснулась и встала напротив него.

– Тревор Манн.

– Да? – сказал он, взглянув на Карен, стоящую за прилавком, а затем снова на Эмили. – Что он задумал теперь?

– Он хочет купить мою землю. Говорит, есть какая-то лазейка в законе о собственности и мне нужен акт приемки в эксплуатацию.

– Что ж, – сказал мэр, выглядя слегка взволнованно, – ты знаешь, все зависит от местных жителей. Это все, что имеет значение. Они голосуют по таким вопросам, а ты не сильно стараешься завести друзей.

Первым желанием Эмили было опровергнуть его заявление, но она поняла, что он прав. Единственным человеком, кроме Дэниела, дружелюбно расположенным к ней, был Рико, и то он не мог вспомнить ее имя через неделю. Тревор, Карен, мэр – ни у кого из них не было причин тепло относиться к ней.

– Я не могу просто выехать на том, что я дочь Роя Митчелла? – спросила она, робко улыбаясь.

Мэр засмеялся.

– Кажется, ты уже сожгла этот мост, не так ли? А сейчас, если ты не против, мне нужно сделать покупки.

– Конечно, – сказала Эмили, отходя с пути мэра.

– Карен, – добавила она, приветливо кивнув женщине за прилавком, а затем взяла Дэниела за руку и вывела его из магазина.

– Что это было? – прошипел он ей в ухо, когда они выходили из магазина под звук колокольчика.

Она отпустила его руку.

– Дэниел, я не хочу уезжать. Я влюбилась. В этот город, – спешно добавила она, увидев проблеск паники в его глазах. – Помнишь, ты спросил меня, нашла ли я ответы, которые искала? Что ж, знаешь что? Я не нашла. Письмо моего отца на самом деле ничего не прояснило. Этот дом еще полон открытий.

– Хорошо, – сказал Дэниел, растягивая слово, будто не до конца понимал, к чему она клонит. – Но как насчет финансовой ситуации? И Тревора Манна? Кажется, ты говорила, что не от тебя зависит, уедешь ты или останешься.

Эмили широко улыбнулась и подняла брови.

– Кажется, у меня есть идея.