Книга Сны голубого цвета - Доминика Арсе

А я запахнулась волосами, как могла. Дома при маме забываю, что уродка. А при других такое невозможно. Неожиданное чувство неполноценности всегда приходит болезненно.

Мы помолчали. Мама суетливо принесла черного чая, сахарницу и печенья на тарелочке. Ей на стол поставила, мне на тумбочку у кровати. Вышмыгнула за дверь и закрыла за собой, будто ко мне парень на свидание пришел.

— Как же школа достала, — с тяжелым выдохом произнесла Даша, отодвигая чашку в сторону.

Только сейчас спохватилась, что у меня открыта страница в соцсети.

— Можно? — Спросила одноклассница и полезла без одобрения, шустро ухватив мышку. — О, есть старые фотки. Одиннадцатый «а», да ты второгодница.

— Не совсем, я пропустила год, — ответила, усаживаясь поудобнее, пока она на меня не смотрит.

— Ах, да. Ты ж в аварию попала, жесть какая, — бросила Даша и прищурилась. — О, да ты была милаха. Ой, прости. Ты и сейчас ничего. Слушай, а по фоткам, ты весельчак. Не знаю, перейти в другую школу — для меня тоже было бы стрессом.

— Спасибо за конспекты, — произнесла я, намекая, что ей пора идти. Напряжение между нами было слишком явным.

— Слушай, — начала гостья с неловкостью в голосе, не переставая пялиться в экран монитора. — Там это, класуха наша орала. В общем, на Свету наехала по поводу какой — то книжки сначала. Та на тебя стрелы перевела.

В груди стремительно похолодело. А одноклассница продолжала, как бы между делом:

— Я рыжую знаю давно, та еще стерва. В общем, готовься к тому, что Григорьевна предъявит. Пока ты не выйдешь и не отмажешься, дальше класса это не уйдет. А так, класуха намерена поднять вопрос на педсовете по поводу того, что Света лазила в учительский стол. Там у нее был конверт с большой суммой. Они учителями на юбилей завуча скидывались. Найти не может теперь. Хотела в полицию обратиться, но у нас так не принято, отец Борисовой вопрос решил, хоть рыжая и отрицала все.

Начали за здравие…

Даша закончила рассказ и только тогда взглянула на меня.

— Ты ведь не брала конверт? — Спросила деловито.

— Нет, — ответила сипло. Ком к горлу подкатил предательский.

— Тогда не переживай…

— Книжку брала, — перебила ее.

— Жесть, — протянула Даша. — А в ней конверта не было? Может случайно выпал, а уборщица подняла?

— Я не выносила книгу из класса.

— Блин, выходит, Света выхватила не заслуженно, — сделала вывод Даша. — Что делать будешь?

— Скажу классной, как есть, — пожала плечами.

— Знаешь, — Даша поднялась резко, даже не притронувшись к чаю. — Мне пора. И… Лесь, ты реальная подстава. Отец на Свету в машине так орал, что стекла дрожали.

С этими словами она забрала конспекты назад и вышла из комнаты.

— Ты уже уходишь? — Раздался в коридоре мамин голос.

— Да, у меня тренировка, спасибо вам за чай, — выдала мило и пушисто Даша.

— И тебе спасибо, что навестила. Леся, проводи подругу — то?

— Да ладно, мы уже попрощались. Всего вам доброго.

— И тебе…

Когда она ушла, мне захотелось смахнуть чай с тумбы. Изнутри жгла досада. Быть может, я не научилась видеть людей, но кое — что понимаю. Даша пришла с проверкой. Пообщавшись со Светой и выяснив все до деталей, она наведалась послушать меня и подловить на лжи.

Я даже не сомневаюсь, что она расскажет все Ирине Григорьевне, если уже не рассказала.

Выдохнула. А я ведь действительно подставила Свету, что тут скажешь?

Провалявшись две недели в кровати, я вышла в школу, которую возненавидела заочно. И шла туда, как на всенародный суд.

По дороге потрясывало. Когда подошла к школе, ноги едва не подкосились. Сил вдруг не стало. Бежать бы отсюда без оглядки, да меня с крыльца классная увидела и тут же вперила свой пронзительный строгий взгляд, остановившись.

Обратного пути уже не было. Затаив дыхание, я направилась к ней.

Голубые глаза с паутинкой расходящихся морщин показались мне черными и бездонными. Ирина Григорьевна была хмурой, казалось, что готова наброситься и покусать.

— Здравствуйте, — выдала я скупо, не доходя метров пяти.

— С добрым утром, Виноградова, — ответила женщина ехидно. — Выздоровела?

— Наверное.

— Вот и хорошо, — бросила, как кость собаке. — Будь так бодра, со мной в учительскую.

Внемля вежливой, но команде, я двинулась за классной, которая решительно застучала каблуками, спеша, видимо, разобраться со мной до начала уроков.

В учительской было пусто и просторно. Ирина Григорьевна присела на кресло у столика, где они, вероятно, пили чай. Приглашающим жестом указала мне место напротив.

— Я должна услышать это от тебя, — начала женщина, едва моя задница коснулась бардовой кожи.

Сглотнула слюнку сухим горлом, понимая, что это оказалось весьма сложным. Признаться.

— Да, — кивнула я.

— Что да?! — Женщина была явно не в духе.

— Я брала вашу книгу.

— Нет, конкретику, пожалуйста, — перебила нетерпеливо. — Ты вскрыла мой стол, так?

Кивнула.

— Взяла книгу и?

— Взяла книгу, — согласилась.

— Виноградова, не строй из себя дуру, — нервно выдохнула классная. — В книге был конверт, в котором лежали деньги. Двадцать шесть тысяч рублей.

— Я не брала.

— Как это не брала? Вскрыла запертый ящик, взяла книгу, где лежали деньги. Книгу я нашла, а денег там уже не было. Факт налицо.

— Я не брала никаких денег, — прошипела сквозь зубы.

— Знаешь, я сделала ошибку, такие вопросы лучше решать с твоей матерью, — выдала женщина, собираясь подняться.

— Не надо! — Вырвалось из меня. Мне очень не хотелось, чтобы мама знала об этом недоразумении! Все это чертово дерьмо никак не должно ее касаться.

Но классной было плевать. Она поднялась, я следом.

— Ты несовершеннолетний ребенок, за которого отвечает родитель. С твоей мамой будет нелегкий разговор.

— Не надо, — выдавила я сквозь ком в горле.

— Как не надо? Как мне с тобой теперь вести диалог?!

— Хорошо, — прошептала и, продрав горло, продолжила: — Это я взяла. Только, пожалуйста, не надо говорить маме, я все верну. Все — все. Не нужно ей говорить, прошу вас. В ближайшее время верну, обещаю.

Учительница прожгла меня взглядом.

— За весь мой двадцатилетний стаж такое впервые, — бросила, изогнув красные губы брезгливо.

А у меня ком в горлу подкатил такой, что и слова сказать уже не могу.