Книга ОСВОД. Хронофлибустьеры - Виктор Точинов

Издалека послышался слабый звук, его источник приближался. Вскоре стало слышно, что это два голоса, накладывающиеся на протяжный скрип.

Я торопливо укрылся в придорожном кустарнике. Непонятно, куда (и в когда) меня занесло, – вполне возможно, что толерантностью двадцать первого века здесь и не пахнет, а с гуляющими по лесам голыми людьми общаются при помощи дубин, вил и других подобных орудий, подвернувшихся под руку.

Скрипела не телега. По дороге шагали двое, и один из них катил тачку, нагруженную тремя объемистыми мешками, и издававшую противный, издалека слышимый звук.

Первый одет побогаче: синее одеяние до колен (кафтан? камзол?) с двумя рядами пуговиц, – оловянных, судя по оттенку. Кожаные башмаки с пряжками из того же металла. Шляпа с низенькой тульей и узкими полями. У другого голова повязана какой-то тряпицей, одежда сшита из серой ткани, весьма напоминающей мешковину, а обувь вырезана из цельных кусков дерева. Само собой, на рукояти тачки налегал этот второй персонаж.

Обладатель синего кафтана за что-то попрекал спутника, судя по тону, а тот изредка отвечал, причем весьма уважительно, чтобы не сказать подобострастно. Ни единого знакомого слова в произносимых фразах я не опознал.

На реконструкторов эта парочка никоим образом не походила.

Сомнений не осталось: я оказался не только и не просто очень далеко от дома.

Но и очень давно.

* * *

Я шагал по лесу, не совсем понимая, куда и зачем иду.

Открытие стало не таким уж неожиданным, но все равно шокировало.

Теперь я понял все. Сообразил, в какой момент произошел хронопереход, – когда кархародон резвился на палубе «Жирафа», когда же еще… Почувствовал ведь изменения – стало светлее – но списал их на высыхание акульей роговицы. Впрочем, пойми я тогда все правильно, ничего бы не изменилось, прыгать за борт было уже поздно…

И что?

И как тут жить? В смысле, и тут, и теперь, в этом не пойми каком времени…

Нейя… Дети… Свадьба, назначенная на двадцать первое июня… Только ждать того июня ктулху знает сколько веков.

Ну нет. Я тут не останусь. Что угодно сделаю, но вернусь в свое время.

Усевшись на нагретый солнцем валун, я задумался. Какие возможности – хотя бы чисто теоретические – имеются для возвращения? Поразмыслив, понял: возможностей не так уж мало. На любой вкус, выбирай не хочу.

Например, фантастическая: я впишусь в здешний социум, адаптируюсь, социализируюсь, получу образование, стану крупным ученым, совершу множество научных открытий и сделаю еще больше изобретений (используя познания двадцать первого века, разумеется), возглавлю здешний университет или академию, соберу к себе под начало самых талантливых ученых со всей Европы, – и построю-таки в конце концов машину времени.

Более реалистичный вариант: на Землю прилетят инопланетяне и пригласят меня в путешествие по Галактике. И благодаря инопланетным технологиям я как-то уцелею в смертельном для человека космосе, полюбуюсь на диковинки невиданных миров, полетаю с околосветовыми скоростями – и через пару лет вернусь к родным и близким благодаря временному парадоксу.

А если серьезно, то я мог попасть в свое родное «сейчас» без особых ухищрений. Просто дожить. Мои биологические часы тикают примерно в десять раз медленнее, чем у обычного человека. Инфекции, которые наверняка здесь прикончат любого непривычного к ним человека при полном отсутствии антибиотиков, мне тоже не страшны. Раны, для других смертельные, я всегда могу излечить трансформацией: достаточно вспомнить последние сутки – пережил взрыв яхты, получил три пули в упор, был искусан хищными земноводными, не разминулся с топором и еще с чем-то острым… И ничего, жив-здоров.

Вот только самый реальный вариант меня никак не устраивал. Какой сейчас век на дворе? Судя по костюмам повстречавшихся аборигенов, не двадцатый и даже не девятнадцатый. Если восемнадцатый, то к возвращению в свое время мой биологический возраст будет около шестидесяти. Если семнадцатый, то и того хуже, – вернусь семидесятилетним.

Ну и зачем Нейе такой дряхлый старпер?

Я вскочил с валуна. Не оттого, что меня вдруг осенило. Просто лесные муравьи тоже облюбовали камень для каких-то своих дел. И отреагировали на вторжение, начали кусать мою голую задницу.

Жгучие укусы вернули к реальности. Хватит теоретизировать, для начала неплохо бы раздобыть штаны и прочую одежду. Не хочется начинать здешнюю одиссею с криминала, но других легальных способов одеться и минимально экипироваться нет. Придется вернуться к той же дороге и подождать одинокого путника.

Но направился я не к дороге, – обратно к морскому берегу. Как был, голышом. Причем не пошагал, а понесся сломя голову.

Потому что вдруг сообразил, какой я идиот.

«Жираф»!!!

Вдруг галеон еще здесь?!

Готовая к использованию машина времени, а я ломаю голову над бредовыми планами!

Выскочив на вершину прибрежного холма, я увидел белеющие вдали паруса.

* * *

Через час стало ясно: если галеон еще здесь и сейчас, то крейсирует где-то вдали от берега. Паруса, замеченные мною с холма, принадлежали какой-то бригантине, даже отдаленно не напоминавшей «Жираф». Потом, сколько я ни всматривался в морскую даль, углядел лишь два небольших одномачтовых судна, – наверное, рыбачьих.

Хронофлибустьеры не пытались разыскать акулу-оборотня и отомстить за смерть капитана и земноводных десантников. Скорее всего, они даже не поняли, с кем имели дело, посчитали меня за обычную акулу. Ну хорошо, не совсем обычную, – очень крупную и агрессивную, но не суть.

Мне же их в морских просторах и подавно не отыскать. Да и не задерживался галеон надолго в чужих временах… Постоянная база у них в «аду», затерянном где-то в Мирах, но туда не попасть без опытного сновидца или без джамп-пилота… Самый очевидный путь привел в тупик.

Ладно, возвращаюсь к прежнему плану. К тому, где первым пунктом числятся лесная дорога, одинокий путник и его одежда.

Однако сразу к дороге я не пошел. Навалилась дикая усталость, едва ноги волочил, к тому же давно мучила жажда. В таком состоянии, пожалуй, не я свяжу одинокого путника, а он меня. Надо найти родник или иной источник воды, напиться и сделать привал хотя бы на часок. И уж потом осваивать ремесло романтика больших дорог.

Решено – сделано. Пошел отыскивать источник. Тот не попадался, возможно почва здесь была неподходящая, либо просто не везло… Пить хотелось все сильнее и сильнее, я готов был отдать что угодно за кружку холодной воды, да только ничего у меня не было.

Потом заметил, что слева местность вроде как понижается… Там стоял стеной густой колючий кустарник, никак не подходящий для прогулок в голом виде, но мне было уже все равно: жажда вконец распоясалась, и казалось, что все у меня внутри – от губ до кишечника – превратилось в знойную пустыню, обдуваемую горячим самумом. Я продрался, протиснулся сквозь колючки, протоптал тропу, не обращая внимания на исцарапанную кожу, – и оказался на небольшой поляне, где рос дуб, величавый, столетний, задавивший вокруг себя весь подлесок. А у корней дуба журчал небольшой ручеек.