Книга Останься со мной сейчас - Катрина Кадмор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Том проводил ее до самых дверей, не веря, что все это происходит на самом деле, что все так и кончится.
Сиара отперла входную дверь и послала ему улыбку, еле различимую в темноте зимней ночи.
– Спасибо, что подвез.
Том кивнул. Он все время старался держаться легко и непринужденно, не выдавая боли, которая ныла у него в груди.
– Я еще не знаю точно своих планов насчет Лохмора. Но обещаю: ты будешь первой, кому я сообщу.
Сиара вышла из тени дверного проема и подняла к нему печальное лицо.
– Если я могу чем-нибудь помочь, дай мне знать.
Том отступил на шаг – слишком велико было желание поцеловать ее, но он боялся разрушить это шаткое, насквозь лживое равновесие.
– Мне лучше вернуться к гостям.
– Спокойной ночи, – сказала она грустно и нежно. – Это было чудесное Рождество.
Он быстро кивнул.
– Да, чудесное.
И пошел прочь.
– Том, я…
Он с надеждой оглянулся.
– Что?
– Я… – Она немного помедлила, а затем тихо сказала: – Береги себя.
– О боже, Сиара, ты выглядишь ужасно! Ты здорова? – Мать смотрела на нее с нескрываемым ужасом.
Супер! Мало того что она чувствует себя паршиво, так она еще и выглядит хуже некуда.
Сиара протянула матери подарочные пакеты.
– С Новым годом, мама!
– Ох, милая, не стоило! Ты же знаешь, мне ничего не надо!
Пока она разглядывала содержимое пакетов, Сиара прошла в дом, бормоча под нос:
– Душу продам за чашку чая.
Пока закипал чайник, Морин суетилась вокруг дочери:
– Будешь мясной пирог, лапка? А хочешь бабушкин рождественский пудинг? Она мне его из самого Рэнвила прислала. Я говорила ей, что не нужно, но ты же знаешь, она никогда меня не слушает. А посылка таких денег стоит, я тут могла десять пудингов купить, так еще мне пришлось за ним ходить на почту, а погода была просто ужас.
Обычно Сиара просто пропускала мимо ушей мамино нытье, но то ли сказалась усталость или бессонная ночь, но она неожиданно для себя тихо сказала:
– Может быть, это ее способ показать тебе свою любовь?
Морин посмотрела на нее как на сумасшедшую.
– Ты что, заболела?
Сиара закатила глаза. Как всегда, упоминания о любви и вообще о каких-либо человеческих эмоциях были в ее семье под строжайшим запретом.
– Я недавно завтракала. Я не голодна.
Мать налила чай в две кружки с яркими маками.
– И чего это ты приехала в такую рань?
Сиара хотела по привычке сочинить что-нибудь относительно убедительное, но вместо этого сказала правду:
– Я хотела тебя видеть.
Морин поставила перед ней чашку.
– Вот теперь ты меня действительно пугаешь.
Боже, с ее матерью просто невозможно разговаривать! Сиара достала молоко из холодильника. Теперь она и сама уже не понимала, зачем приехала.
Вчера вечером она отправилась спать с твердой решимостью с первого дня нового года начать новую жизнь, в которой не будет даже воспоминаний о Томе Бенсоне. Но спала она очень плохо, проснулась рано с ощущением невыносимой пустоты и одиночества, не знала, куда себя деть, так что быстро собралась и поехала в Дублин.
Ей нужно было уехать отсюда – из дома, из поместья, от надежды, что Том приедет повидать ее на прощание. Все кончено, и чем скорее она смирится с этой мыслью, тем лучше.
Передав молоко матери, она сказала:
– Пошли погуляем в парке, а после обеда пройдемся по распродажам?
– Не могу, лапка, мы сегодня в приходе играем в бинго.
– Мама, что за…
– Что?
– Неужели ты не можешь… Неужели ты не можешь уделить мне хоть немного времени?
Она действительно сказала это? Попросила мать о внимании, о поддержке? Зачем? Чего она ждала? Что, спустя годы молчания, они наконец поговорят по душам?
Морин разглядывала дочь, поджав губы.
– Я читала в газетах, что новый герцог приезжал в Лохмор на Рождество. Это из-за него ты такая?
Сиара уже открыла рот, чтобы рассказать ей все, но вместо этого встала и вышла из кухни, кинув на ходу:
– Я в ванную.
Она зашла в свою старую комнату. На стенах висели плакаты «Растения Ирландии», которые она купила в день своего семнадцатилетия в Национальном ботаническом саду. Она прекрасно помнила теплый июньский день, долгую прогулку с друзьями и радостное предвкушение, что скоро она поедет к деду в Лохмор и увидит там Тома. После ботанического сада они пошли в бар, а потом в тату-салон, где она сделала себе татуировку на лодыжке. Мать устроила ей истерику, а Том сначала вообще ничего не заметил, но потом ему понравилось.
По крайней мере, ей хватило ума не сделать татуировку с его именем, а ведь сперва был план именно такой. Но все равно, когда она смотрела на свой колокольчик, она вспоминала Тома.
Она услышала в коридоре шаги матери и напряглась.
Она понимала, что не стоит говорить ей о Томе. Сиаре не хотелось выслушивать проклятья в адрес покойного герцога и всей их семьи.
Но в то же время ей хотелось поделиться с мамой своим горем. Ведь мама, как никто другой, поймет ее, потому что знает, что значит влюбиться в мужчину, который никогда не будет твоим. И мама единственная, кто знал, что произошло между ней и Томом двенадцать лет назад.
Но Сиара не знала, готова ли она сама к такому разговору. У них с матерью не такие отношения. Они привыкли замалчивать проблемы и высмеивать сантименты. Такие вещи в один день не меняются.
Сиара вышла в коридор и постучала в дверь материнской спальни.
Морин, одетая в шерстяное платье цвета спелой сливы, причесывалась перед зеркалом. А ведь она все еще была красива – тонкая, с миндалевидными глазами и скулами, которым всегда все завидовали. Сиаре вдруг стало жаль ее. У мамы никого не было после того, как ее бросил муж. Или Сиара об этом не знала?
Она улыбнулась отражению матери.
– Давай съездим в город. Я угощу тебя обедом. Ты успеешь на свой бинго.
Морин обернулась.
– Только подкрасься, ради бога.
Сиара подошла и встала перед зеркалом рядом с ней.
– Я так плохо выгляжу?
Морин рассмеялась.
– Немного косметики не помешает.
Сиара закатила глаза, но взяла у мамы тюбик с тональным кремом.
Она красила ресницы, когда заметила, что Морин пристально смотрит на нее через отражение в зеркале. Сиара опустила тюбик с тушью.
