Книга Надежды леди Коннот - София Джеймс

Сефора первая нарушила его.

– Лорд Дуглас, благодарю вас за ваше предложение. Наверное, вы заранее знали, каким будет ответ… – Она говорила тихо и снова покраснела, когда заметила, что он порывается что-то сказать.

– Я понимаю, что мы с вами едва знакомы и вы многого обо мне не знаете, но общество бывает жестоким и способно погубить репутацию, а вашему доброму имени нанесен ущерб. Льщу себя надеждой, что мне удастся оградить вас от нападок. Мы должны пожениться немедленно, как только в церкви огласят наши имена. Я добуду особое разрешение на брак. – Фрэнсис с облегчением выдохнул.

Он торопил ее, заботясь о ее добром имени, но неожиданно ему в голову пришла и другая мысль: если он не поторопится, ее убедят ему отказать. Поэтому он продолжал. Он не хотел быть повинным в ее гибели.

– Я никогда не сделаю вам больно, Сефора. Поверьте мне!

Тогда она прямо взглянула ему в глаза; на лице ее отчетливо проступило потрясение.

– Милорд, брак по расчету причинит боль нам обоим. Обычно браки по расчету счастливыми не бывают.

Ее серьезные слова сочетались с проникновенностью, какую обычно демонстрируют лишь люди духовного звания. Ему это понравилось. Ему нравилась она. Нравились мягкая правда, чувство чести и ее улыбка – одновременно застенчивая и смелая.

Все, что она говорила, было правдой. Фрэнсис невольно задумался, всерьез ли он делает ей предложение. Он не узнавал самого себя. Он увлекся невинной девушкой, которая совсем не знает, что он за человек! Сефора Коннот никогда не сталкивалась с изнанкой общества, не видела, как ломаются жизни, не слышала пустых обещаний; она была совсем незнакома с теми кругами, в которых вращался он.

Какого черта он делает? Почему не бежит от нее со всей возможной скоростью? Неужели, обжегшись на Уинбери, она не понимает, каким мучением может оказаться жизнь с ним? Да и как может быть иначе?

Но вот она снова заговорила своим тихим голосом, стараясь с помощью расспросов понять, каков же он.

– Хочу спросить вас еще кое о чем, милорд. Те люди в Ботаническом саду Кью, с которыми вы дрались… они вас чем-то обидели и вы захотели таким образом им отомстить?

– Нет. – Он понимал, что должен быть честным. – Но мне показалось, что они могут меня обидеть.

– Ясно… – еле слышно произнесла она.

– Сефора, я не идеален.

– С идеалом трудно ужиться, милорд. Я это поняла.

– С моим прошлым связывают много слухов, и не все они ложны.

– Кажется, я почти все слышала.

Тут он рассмеялся. Боже мой, он не мог припомнить, когда так наслаждался разговором с женщиной.

– Ваших родителей мое предложение совсем не обрадовало. Кроме того, подумайте вот о чем. В свое время ваша кузина, Анна-Мария, вообразила, будто влюблена в меня. Я ее едва знал и, разумеется, не поощрял ее чувства и не отвечал ей взаимностью. Я не был на ее похоронах, потому что напился. И не от неразделенной любви, а просто от сознания того, как печально все получилось. Я думал о бренности жизни. Она умерла такой молодой…

– Иными словами, вы хотите, чтобы я вам отказала?

– Нет, – без всяких раздумий ответил он. – Не хочу.

– В таком случае – да. Да, лорд Дуглас, я стану вашей женой.

В следующий миг вернулись ее родители; они снова встали между ними, и Фрэнсису стало не по себе.

– Лорд Олдфорд, ваша дочь оказала мне честь, согласившись стать моей женой, и поэтому завтра я приеду со своим адвокатом.

– Завтра? – еле слышно переспросил ее отец.

– Я намерен добыть особое разрешение на брак, и нас обвенчают до конца недели. Завтра наши поверенные составят брачный договор. Мне бы хотелось, чтобы ваша дочь присутствовала при обсуждении.

– Неподобающая спешка… – начала было ее мать, но Фрэнсис без дальнейших объяснений поклонился им всем и вышел. Спускаясь к экипажу, он чувствовал, как жарко припекает солнце.

На протяжении всего разговора, когда лорд Дуглас просил ее выйти за него замуж, вид у него был рассерженный и рассеянный. Даже когда она согласилась стать его женой, выражение его лица не изменилось; шрам на щеке лишний раз напоминал, что она многого о нем не знает.

Сефора не понимала его, а он не знал ее, и все же она согласилась соединить с ним свою судьбу без привычной для себя робости.

Наверное, следовало отказать и положить всему конец. Он ушел бы, испытывая облегчение, зная, что поступил благородно и порядочно, а ей осталось бы и дальше влачить жалкое существование.

Но что у нее была бы за жизнь без него? При этой мысли Сефора в ужасе прижала ладони ко рту. Однако и то, что свершилось… Какое она имела право принять предложение, которое он делал без всякой радости? Их союз будет основан лишь на соображениях приличия, в соответствии с ожиданиями общества! Ничего у них не получится, даже за миллион лет, из-за чего оба могут ожесточиться. Он ничего не говорил ни о чувствах, ни об уважении, вообще ни о чем, кроме того, что обязан защитить ее доброе имя.

Сефора сидела в спальне, смотрела в окно на луну и думала лишь об одном: о первой брачной ночи. Ей почти двадцать три года, и она целовалась с единственным человеком, Ричардом; иногда он ненадолго заключал ее в объятия, однако она не чувствовала никакой страсти… Наверное, правильно он назвал ее холодной!

А Фрэнсис Сент-Картмейл…

Она слышала, что графа считают великолепным любовником. Вряд ли он обрадуется, когда поймет, как мало ей известно о чувственной стороне любви. Конечно, в обществе найдется немало мужчин, которым приятно просвещать девственницу в супружеской постели, но лорд Дуглас на них совсем не похож. Он… слишком необуздан и слишком чувственен.

– Чувственен, – повторила она, словно пробуя слово на вкус.

Он попросил ее руки, и она согласилась. Что с того, что они совсем не знают друг друга? Достаточно вспомнить Ричарда Аллерли, чтобы понять, насколько бесполезным было многолетнее общение. Они с Ричардом дружили с незапамятных времен, однако именно дружеское общение развело их и сделало врагами.

Фрэнсиса Сент-Картмейла она почти не знает, но он добр, и всякий раз рядом с ним она чувствует себя спокойно и защищенно.

Достаточно ли этого для счастливой семейной жизни? Закрыв глаза, Сефора помассировала пальцами виски, стараясь унять тупую боль, которая возникла от замешательства и тревоги.

Когда Фрэнсис вернулся домой, оказалось, что Анна заперлась в шкафу. Миссис Биллингхерст ждала его, чтобы снова пожаловаться на свою подопечную.

– Милорд, она невыносима! Не успели мы выйти из экипажа, как она вбежала в дом, а когда я последовала за ней, она заперлась в шкафу в своей комнате, и с тех пор мне не удается выманить ее оттуда! – Рядом с гувернанткой стоял ее младший сын; он робко старался утешить расстроенную женщину.