Книга Стажер диверсионной группы - Алексей Махров

По редколесью между двумя хуторами мы шагали больше часа, периодически, как только выходили на относительно открытый, всего лишь заросший кустарником участок, любуясь бледно-дымным столбом дыма над Врадиевкой, – бандитское гнездо догорало. Потом вышли на старую дорогу, а она привела нас к неширокой речке, через которую перекинули бревенчатый мост. Речка показалась мне как-то странно геометрически правильной – слишком прямое русло, слишком ровные, как по линейке, берега. Ерке подтвердил мое подозрение – это ирригационный канал, проложенный мелиораторами по периметру лесного массива. На середине моста торчал легкий немецкий танк – центральный пролет был сломан пополам. Надо полагать, что кто-то ушлый бревна подпилил или подорвал – уж очень красивый перелом вышел. И «двойка» тут же была расстреляна из пулемета – наши палили бронебойно-зажигательными патронами по верху башни, по моторному отсеку, где броня самая хлипкая, понаделав десятки дырок. А потом танчик долго и весело горел. Вон, уже ржавые потеки образовались – жженый металл боится дождя.

Мы перешли канал по краям моста, почти касаясь танка, и оказались на западном берегу. И тут же услыхали из-за сгоревших построек хутора спокойное:

– Стоять! Кто такие?

– Группа Осназа! – солидно прогудел Валуев. – Командованием Юго-Западного фронта нам поручено установить связь с подполковником Глейманом!

– У-у-у… – протянул невидимый дозорный. – Тут таких «связников» было… знаете, сколько?

– Таких, как мы, точно не было! – громко сказал я.

– Да ну?

– Лапти гну! Боец, немедленно проведите нас к своему командиру! От быстроты этого действия зависит ваша жизнь! И жизнь ваших товарищей!

– Ну вы и наглецы!

Двое красноармейцев все же вышли из-за деревьев. Самозарядные винтовки Токарева они держали очень грамотно – чуть что, откроют по нам огонь. И я готов был поспорить, что сейчас нас держат на прицеле не менее десятка бойцов. Среди которых один пулеметчик. Или два.

Молодцеватый молодой ефрейтор с пышным чубом, выпущенным из-под пилотки, насмешливо спросил:

– Вот прямо так и жизнь?

– Проведите меня к подполковнику Глейману, а не то он вам лично организует строгий выговор… с занесением в грудную клетку!

Тут вперед вышел Ерке и спокойно сказал:

– Это свои, Ваня!

Чубатый сразу как-то сдулся, но все-таки проворчал:

– А почему он в немецком кителе? Вон воротник виден из-под маскхалата!

– Ты не поверишь, ефрейтор, – сказал я насмешливо, – но вокруг сплошные немцы!

– Товарищ лейтенант! – воскликнул выскочивший следом за ефрейтором усатый старшина. – Вы вернулись! А мы думали… Вы ранены?

– Все в порядке, Пятаков! Были кое-какие трудности, но мы выкрутились! – ответил Ерке. – О, и сержант Владимиров здесь! Нам на фильтр или сразу в штаб?

Вышедший вслед за старшиной высокий худой красноармеец, вооруженный автоматом ППД, к которому обратился с таким странным вопросом старший по званию, внимательно осмотрел всех прибывших, призадумался на несколько секунд, но потом решительно сказал:

– Я так понимаю, товарищ лейтенант, что дело срочное? Тогда идите сразу к штабу, под мою ответственность! Товарищу комиссару я доложу!

Вадим пошел вперед, остальные двинулись следом.

Сделав всего несколько шагов, я кое-что вспомнил и, резко развернувшись, пошел к командиру передовой заставы.

– Товарищ старшина!

– Чего тебе? – буркнул Пятаков, но потом, словно увидев что-то на моем лице (скорее всего, обнаружил сходство с прадедом), как-то весь подтянулся, и хоть и не встал по стойке «смирно», весь напрягся. – Простите! Слушаю вас!

– Вчера утром мы встретили километрах в двадцати отсюда группу окруженцев. Остатки разгромленной танковой дивизии. Ведет их такой колоритный старик, тоже старшина по званию – Пасько его фамилия. Зовут дед Игнат. Он еще в Империалистическую и Гражданскую повоевать успел, а в июне пошел в армию добровольцем, хотя по возрасту уже давно, лет двадцать как, непризывной!

– Ну! – неопределенно буркнул старшина, явно не понимая, куда я клоню.

– Он вашу заставу еще два дня назад срисовал и нам направление дал! Мужик очень опытный! Так мы ему посоветовали тоже в вашем направлении выдвигаться! Здесь он помехой не будет, старый конь борозды не испортит! А с ним примерно десять красноармейцев! Все они ребята правильные – те, которые духом послабже, уже от их группы сбежали. А эти – идут за старшиной Пасько! На вашу заставу они выйдут либо сегодня к вечеру, либо завтра к утру. Вы уж, пожалуйста, проявляйте свою бдительность не в такой хамской манере, как ваш ефрейтор!

– Я понял, товарищ… – замялся старшина, не понимая, как меня титуловать.

– Курсант я!

– Я понял, товарищ курсант! – кивнул Пятаков. – Проявим уважение к старому воину!

– Вот и отлично, товарищ старшина! Мы ведь все здесь советские люди, и негоже так себя вести со своими товарищами!

Произведя такое внушение, присоединяюсь к группе, терпеливо ждущей меня на околице хутора. Альбиков, явно слышавший весь разговор, незаметно показал мне большой палец. А Петя Валуев снова посмотрел своим фирменным задумчивым взглядом.

Мы долго шагали по едва заметной дороге. Периодически я видел отдельные части хорошо продуманной и тщательно замаскированной системы обороны: траншеи и ходы сообщения, блиндажи, дзоты, орудийные капониры, окопанные танки, словно ушедшие под землю – одни башни торчали. И все это было или спрятано под деревья, или добротно прикрыто обычными рыбацкими сетями с повязанными пучками травы и веток. А хорошо они здесь обустроились!

Бойцов на позициях хватало, и я даже пожалел прадеда – это же сколько жратвы надо готовить каждый божий день, чтобы прокормить такую ораву? И было ясно, что в группе подполковника явно не жируют.

На нас не все обращали внимание – подумаешь, еще одни окруженцы добрались. Лишние рты. Где-то по пути избитые красноармейцы и командиры из группы Ерке свернули куда-то в сторону. Оставшийся с нами Вадим сказал, что мужики пошли в медсанбат.

– … А зачем мне немецкий бензин? – послышался вдруг знакомый голос. – Танки я им не заправлю всё равно. Мешаем по рецепту и разливаем в бутылки! Горючка нам пригодится…

Из-за большого танка, пятибашенного «Т-35», прикрытого сверху несколькими срезанными кустами, вышел прадед. Он выглядел очень усталым, постаревшим. Мне его даже жалко стало. И только сейчас я заметил, что внешне он сильно напоминает моего отца – то же лицо, глаза, фигура… Прямая родня…

Я даже малость заволновался, что было удивительно. Ну, не из тех я, кто дорожит родственными связями, кто знает наперечет всех ближних и дальних, включая троюродных племянников, каких-то там кумов и сватов.

Думается, равнодушие мое к родне шло от того, что ее со стороны мамы было довольно много и никто из многочисленных дядек и теток не интересовался особо моей персоной. Да и мне лень было даже открытки новогодние рассылать.