Книга Ловец Снов - Дарья Вознесенская

Маг замолчал и вздохнул:

— А ты?

— А мне все равно было, понимаешь? Не трогала она моего сердца, да и никто не трогал. Вот и думал я, что никто моему сердцу и не понадобится… и потому протестов особо не высказывал. Ведь все-равно жениться надобно было, род продолжать, так почему же не на подходящей с точки зрения окружающих девице?

Я изумилась:

— А любовь как же?

— А любови, я полагал, не существует, — прошептал маг и вдруг притянул меня к себе, на грудь положил, поморщившись при этом — болели раны то — и в глаза мне пристально посмотрел. Да так посмотрел, что растеклась я по груди по этой, что весенний лед, — А потом, однажды, придя в Прокуратуру по зову дара и долга, спас одну зеленоглазую ведьмочку и понял, насколько я ошибался….

— Я не ведьмочка! — возмутилась.

— Ведающая, Ловец, Госпожа Посол. Как хочешь, могу называть тебя, но чаще все-равно будет «любушка», — и все ярче огонь разгорался в его глазах — Моя вина лишь в том, что потерял я голову и память от одного твоего вида, от разговора, от храбрости и от поцелуев. И не помчался сразу договоренности разрывать, о которых, конечно, уже многие знали. Но знать то знали, да я никогда официального предложения не делал, никогда её не обнадеживал, в любви не признавался и поцелуев не дарил. Орина, конечно, расстроилась и рассердилась, когда я, после твоего исчезновения, с ней поговорил, и с родителями нашими… Пусть не знал я тогда, найду тебя или нет, но быть с ней, после того, как сердце познало что-то настоящее, не смог бы. Она до сих пор меня обвиняет в предательстве и родители её со мной не разговаривают, вот только…

Голос Дамира окончательно стих, но я желала до конца все услышать и чуть подтолкнула его в плечо и он продолжил:

— Неважным оказалось то, что мнилось значительным. Всё вот это — он обвел рукой лес, одеяло, нас, замызганных, как самые последние нищие, обнимающихся, как самые страстные влюбленные, — важно. А то… лишь надуманный призрак истинных вещей.

И тогда, больше не медля и не сомневаясь, я снова к нему прильнула.

Грязные, уставшие, пустые пока от пролитой до самого конца магии, мы двигались на лошадях по дороге, радуясь тому искреннему взаимопониманию, что достигли. Я даже позволила себе мечты девичьи; впрочем, молодой девицей я и являлась.

Дамир Всеславович насвистывал какие-то веселые мотивы и время от времени смотрел на меня так, что я заливалась краской от самой шеи.

Ох, ни опыта ведь у меня, ни знаний, как вести себя в таких ситуациях. Ни ведение, ни заковыристые сложности обоих Дворов и обоих полов, что нередко мне приходилось рассматривать да раздумывать, не могли помочь, когда дело касалось чувств собственных. Оставалось лишь слушать сердце, да смущенно улыбаться.

В какой-то момент маг замер, внимательно, чуть прищурившись, огляделся и осторожно произнес:

— А ведь я знаю, где мы, по итогу, оказались.

Я возмутилась даже:

— А раньше не знал?!

Дамир рассмеялся, весело и легко, будто и взаправду пошутила:

— Прости. Не хотел тебе признаваться в беспомощности и требовать у двуликих ответа. Ты ведь на меня как на героя смотрела…

— Да кто дал бы тебе что-то требовать, — пробормотала я, полностью игнорируя второе высказывание. А то загордится ведь, и на землю не опустишь потом — Ну и где мы? Сильно ли отдалились от цели нашей?

— Напротив, приблизились. Правда, с другой стороны. Тут вот сложность какая — вокруг места не то чтобы глухие, но довольно дикие, без деревень да дворов постоялых. Зато если свернуть вон за те холмы, да проехать немного…

— То что? — поторопила я его.

— Будет мой дом, — кажется, теперь Пресветлый Маг смутился — Поместье родителей, где я детство провел. И, ежели не изменилось ничего за последние дни, отец и мать сейчас там, а не в столице Пресветлой.

Я губу закусила. С одной стороны, хотелось отдохнуть хоть одну ночь в месте достойном, тихом. Восстановиться — а то куда с такими силами идти, не к Проклятому точно. С другой, готовности знакомиться с родителями Дамира у меня не было. А с третьей…

Ох, я и не думала, что бывает третья сторона.

Но именно эта сторона нашептывала мне сейчас, что серьезность то намерений именно так и проверяется.

При том, что в своих намерениях я как раз и не была уверена. Не потому, что любовь не чуяла — напротив, вся этой любовью переполнилась. Но дело важное и для мага опасное все еще ждало впереди. И кто выживет после этого — мне неведомо. Потому как мои видения, что озаряли меня периодически; мои кошмары, что мучили меня постоянно, они ведь не сбылись всё еще. И жуткое это ранение, от разбойников нанесенное, чуть жизнь Дамира не унесшее, и вовсе мною не было предсказано.

Я губы досадливо поджала — ну что за напасть то для любой девицы чувства эти! Ни рассудительности, ни здравых мыслей не оставляли — в голове лишь снегами вьюжили обрывки какие-то, что решений принять совсем не помогали.

Я посмотрела искоса на мага, терпеливо ожидавшего от меня ответа, и вдруг сказала:

— Поехали в твой отчий дом.

И для надежности сказанного кобылку пришпорила.

Только сперва обещание с него взяла, чтобы ни о положении моем, ни о семье ни слова не говорил. Не потому, что боялась чего-то предательского с их стороны. Но потому, что веды подсказывали — должны они были меня принять такую, как увидят. Ни темную, ни светлую; ни богатую, ни бедную.

Поместье и вправду находилось в местах глухих, необжитых. Ну как, необжитых — дома то крестьянские то тут, то там попадались. Поля были ухожены, да урожаи колосились, приятные глазу. Но поселений не было. Поля да травы. В какое то мгновенье мне малодушно захотелось в этой траве полевой спрятаться, там отдохнуть; да поесть какие попадутся ягоды и коренья. Но я в себе это пересилила.

— Руслана, ежели вдруг что не по нраву будет тебе, не терпи, — вдруг огорошил меня маг самой возможностью будущих расстройств — И мать, и отец мною недовольны. И тобою, возможно, недовольны будут. Но я тебя в обиду не дам, так и знай! И пусть почитаю их немерено, но близости не ищу; да и они давно уже в дела мои не вникают. И твои чаяния и радости для меня важнее.

От слов таких аж дух захватило.

Наконец, мы добрались до богатого дома, окруженного многочисленными постройками да кованой оградой. Были здесь и конюшни, и оранжереи, и теплицы разные. И кузницы, мастерские, ткацкие. Много чего было, так и не уловишь. Я впервые подумала, что непросто вести такое хозяйство. Замок моего деда был посреди многолюдных путей да земель; ничем не прикрывался и никого не привечал — дед жил там отшельником и всем огромным домом заведовал один лишь управляющий.

А тут, получается, целый городок.

Я вздохнула, когда мы спешились, и постаралась хоть камзол одернуть. Не так мне бы хотелось предстать перед родными Дамира, но что поделаешь.