Книга Ах, карнавал!.. - Люси Гордон

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Но это не ты отнял у нее жизнь, — мягко произнесла Рут.

Пьетро воззрился на нее в недоумении:

— Что ты сказала?

— Это не ты отнял у нее жизнь. Она сама ее отдала.

— Никакой разницы.

— Нет, разница есть. Лизетта оказалась марионеткой консервативных представлений твоего отца. У нее не было силы противостоять. Это прошлый век, если хочешь знать.

— Понимаю, но все равно виноват я. Потому что женился на ней ради собственного душевного комфорта. И мой отец…

— Она вышла за тебя замуж, потому что любила. И быть с тобой для нее было важнее всего на свете. Важнее собственного достоинства. Важнее жизни.

— И это должно мне польстить? Хотелось бы мне думать, что я того стою, — ответил Пьетро.

— Это уже было ее решение. Эта женщина достойна уважения, потому что сама сделала свой выбор и всю ответственность взяла на себя. По твоим словам, отец настоял на том, чтобы ты женился на ней. Но ведь вокруг было полно других женщин. Так почему же выбор пал на нее? Может, потому, что она ухаживала за ним?

— Отчасти. У него были свои взгляды на эти вещи. Ее отец был виконт и большой друг нашей семьи.

— То есть Лизетта была прекрасно осведомлена об образе мыслей твоего отца, и предугадать его желание не составило труда. Она также была в курсе, что ты не любишь ее, но все равно стремилась получить в мужья свой идеал, потому что для Лизетты это было лучше, чем жизнь без тебя.

— Это выглядит так, словно она все расчетливо спланировала, — пожал он плечами.

— Нет. Просто она любила, и мужчина, которому принадлежит ее сердце, — это вся жизнь. Сотни женщин в мире так поступают. Ради этого вертится мир. У нее была цель, и она шла к ней до конца.

— Откуда тебе это знать? Ты же ее не знала!

— Я начинаю ее понимать, и она мне все больше нравится. По твоим рассказам о ваших детских играх я сделала вывод, что Лизетта была рисковым, смелым человеком. У тебя не было шанса, — улыбнулась Рут. — Ты думал, это твои правила, но она была лучшим игроком, чем ты.

— Не знаю…

— Пьетро, когда вы поженились, она была уже взрослой, состоявшейся личностью и ясно осознавала, какова реальность. Ваш брак существовал не потому, что ты контролировал его. А потому, что она была мудрой женщиной, которая отвечала за свои поступки. Кроме того, я еще кое-что недавно узнала. Случайно в библиотеке мне в руки попалась книга об истории ее семьи. Оказалось, что в роду Алуччи почти все женщины наследовали одну и ту же болезнь. Многие из них умирали при родах. В медицине этот недуг изучили лишь недавно.

— Не может быть. Я бы знал.

— Правда? Не думаю, чтобы женщина в своем уме стала трубить на всех углах об этом генетическом изъяне. Лизетта об этом не могла не знать и все же рискнула.

Он в ужасе смотрел на Рут, не в силах осмыслить сказанное.

— Да пойми же ты, это не ты руководил в вашей паре. Это она все поставила на кон, и когда проиграла, то не жаловалась. Так уважай ее выбор. Горевать о ней — от этого никуда не деться, но не надо приписывать себе вину за ее решение. Потому что этим ты лишь оскорбишь ее.

— Все это время, — хрипло проговорил он, — все это время она знала…

— Да, знала, — кивнула Рут. — Она была не жертвой. Она была игроком, который делает ставку не на жизнь, а на смерть. В общем, она получила свой приз — Лизетта все же держала своего ребенка на руках. Это был момент настоящего счастья в ее жизни. Она не все проиграла.

— Но как ты все это поняла? — медленно спросил он.

— Потому что у нас с ней есть кое-что общее. Ты не видел, возможно, но в ней жил еще один человек, как и во мне — несколько Рут. Одна из ее личностей все же победила. Так что не скорби о ней, а благодари и уважай ее решение.

Пьетро прислонился к стене без сил, на его лице отразилось страдание.

— Хотелось бы верить. Но разве я имею на это право?

— Ты должен. Ради нее. Ради себя. Вряд ли она была бы рада, страдай ты всю жизнь из-за несуществующего чувства вины перед ней. Она же хотела видеть тебя счастливым. Подумай об этом. Все, что ты можешь сейчас сделать ради ее памяти, — быть счастливым.

Он взял ее руку и приложил к своей щеке.

— Спасибо тебе, — сказал он. — Возможно, без тебя я бы никогда этого не понял. Ты открыла мне глаза.

Она погладила его. Он имел право на дружеское участие.

— Вот и хорошо. А сейчас тебе надо выспаться. И утром ты будешь счастлив. Попробуй.

— А завтра ты еще будешь здесь? — спросил он в тревоге.

— Обещаю не уходить без тебя.

На следующее утро Пьетро проснулся с твердым намерением сходить на кладбище к Лизетте, чтобы поблагодарить за любовь и попросить прощения за то, что весь этот год он не был счастлив. Рут, как и обещала, дождалась его возвращения.

Мина подошла к ней и, увидев ее улыбку, сказала:

— Вы такая красивая. Неудивительно, что хозяин приказал расшить платье бриллиантами.

— Бриллиантами?!

Женщина кивнула.

— Я думала, это стекляшки! — ахнула Рут. — Теперь понятно, почему все так таращились на меня.

Мина рассмеялась и пошла на кухню к Селии.

Когда зазвонил телефон, Рут бросилась к нему в надежде, но это звонил Марио. Они поговорили о делах, и под конец разговора приятель сообщил:

— Для Пьетро есть письмо в Интернете. Джино пишет, что приезжает завтра. Может, это важно.

— Спасибо, Марио, я ему передам.

На следующее утро Пьетро проверил свою почту, и как они и думали, Джино так и не сообщил о времени своего визита.

— Он может и вообще не приехать, — сказала Рут, вспомнив ожидание на станции. — Надеюсь, он все же не приедет. А в общем, сейчас это уже не имеет значения.

И с этими словами она многозначительно взглянула на Пьетро, который покраснел.

— А как же твоя память?

— Как-нибудь обойдусь и тем, что я помню. Все остальное мне уже не столь важно.

— Пойду позвоню Марио, предупрежу, что мы не придем в офис.

Он отправился в свою комнату, и она, оставшись одна, вернулась к переводу. Неожиданно ее привлекло какое-то движение. Она подняла голову. Перед ней стоял Джино, собственной персоной.

Сколько раз в своих мечтах она представляла себе этот момент! Или в кошмарах!

И вот теперь фантазия стала реальностью — он стоял перед ней. Он ни капельки не изменился. Такой же высокий и стройный, и только на губах играет чуть заискивающая улыбка. Странно, но раньше эта улыбка так нравилась ей. Она-то и являлась его главным оружием. Это был он, ее Джино, такой, каким она его помнила.