Книга Правдивый лжец - Джессика Стил

– Что теперь? – воинственно спросила она, когда все сияло чистотой.

До сих пор звучавшее в ушах «Ты не можешь уйти!» ставило ее перед перспективой сидеть и молча смотреть на него все утро. Несомненно, он думал о том же, потому приказал:

– Отвези меня на прогулку!

Вчера от таких слов у нее бы сердце сдало, сегодня – это не вчера.

– Уверена, что ты сможешь добраться до машины без моей помощи, – прямо заявила она, давая понять, что он получит пощечину, если хоть пальцем ее коснется, независимо от того, нужна ему поддержка или нет…

Скрепя сердце она оставила Макса в спальне – он рылся в своей дорожной сумке в поисках обуви. Сама она отправилась выгребать пепел из камина в гостиной. Она уже почти навела порядок в комнате, когда он прошел, хромая, мимо нее к входной двери. Чтобы дать ему время забраться в «феррари», Элин провела еще несколько минут, поправляя диванные подушки, подвигая на место кресла, после чего накинула куртку и вышла.

С веранды она увидела, что Макс удобно расположился в машине, и уже была готова присоединиться к нему, когда заметила лыжные ботинки, все еще лежавшие там, где он их оставил. За ночь они не стали легче, мысленно проворчала девушка, бросая ботинки в дом, чтобы оттаяли. Обнаружив ключ в двери, она заперла шале и пошла к Максу.

– Ключ! – кратко сообщила она, подавая ему ключ, едва села в «феррари».

– Спасибо, – так же кратко отозвался он.

Ключ зажигания столь же предусмотрительно был им уже вставлен. Элин завела мотор. Они надолго замолчали. Нельзя сказать, чтобы ей хотелось поболтать, когда они поднялись в заснеженные горы и нужно было вписываться в головокружительные повороты со скудными столбиками на дороге с водительской стороны. Все внимание Элин поглотила дорога.

Солнце сияло, и когда Макс распорядился остановиться в местечке под названием Оклини, Элин предпочла просто посидеть в машине, рассматривая ели и проносившихся по склону воскресных лыжников. В Оклини далеко не так много отдыхающих, как было в Гермисе вчера, отметила Элин. Впрочем, поскольку в Гермисе Макс, по ее вине, получил травму, она не хотела вспоминать об этом месте.

Тем не менее, какой-то бес, сидевший у нее внутри, дернул ее за язык, и, несмотря на решение не интересоваться злополучной ногой, даже если она отвалится вовсе, Элин спросила:

– Как нога?

– А ты как думаешь? – буркнул он, давая ей прекрасную возможность закончить беседу.

– Долго ты собираешься стоять здесь? – спросила она.

Уж лучше так, чем дать ему пощечину.

– Уже соскучилась? – продолжал он в том же духе.

– Компания неудачная! – фыркнула Элин, и на мгновение ей показалось, что уголки его рта дернулись вверх – как будто его насмешил ее дерзкий ответ.

– Можешь ехать обратно в Лаваце, – проговорил он уже без тени улыбки на лице. – Мы попьем кофе там.

Не вымолвив ни слова, Элин завела машину и поехала вниз по той же дороге, всецело поглощенная встречным движением и крутыми поворотами. Но уже десять минут спустя Макс распорядился высадить его у ресторана и припарковать машину.

– Если будешь заказывать, то мне – чай, – бросила Элин, только чтобы не молчать, когда он вышел и ждал, пока она отъедет.

Парковка не отняла много времени, и все-таки стакан с чаем уже дымился на столе, когда она присоединилась к устроившемуся на солнечной веранде Максу. Элин повернула стул к солнцу, водрузила на нос темные очки. Она сидела и слушала тишину, прерываемую только шуршанием лыж, когда лыжник проносился вниз по склону, или скрипом снега – когда поднимался вверх.

– Спасибо, – бросила она куда-то в сторону Макса, отхлебнув чай.

День был великолепный, а хорошие манеры, пусть Макс и свинья, ничего не стоят. Минут пять стояла тишина, потом Макс, будто ему передалась ее мысль о манерах, обронил:

– Ты хорошо водишь машину.

Она глянула искоса, но Макс тоже надел солнечные очки, и по его лицу ничего нельзя было понять. У нее потеплело на сердце от исчезновения ледяного тона, однако бросаться Максу на шею она не собиралась.

– Стараемся, как можем, – пожала плечами она, хотя заметила, что и ее голос стал приветливее.

– Какую машину ты водила в Англии? – спросил он почти как ни в чем не бывало.

– Никакую. Я продала ее, – ответила она, не задумываясь, и тут же рассердилась на этого человека, который неизменно застает ее врасплох и выуживает то, что она предпочла бы оставить при себе.

Элин взглянула на него раздраженно. Если она надеялась: он поймет, что здесь частная территория, которую следует покинуть, – то она просчиталась. Потому что через несколько секунд он произнес:

– Ого! Не знал, что дела обстоят настолько плохо.

– Что ты имеешь в виду, говоря «настолько»? – взвилась она.

Он проигнорировал вызов.

– Я слышал, что Пиллингеру едва удалось избежать банкротства, – объяснил он, – но не знал, что вам всем пришлось продать ради этого даже свой личный транспорт.

– Продала только я! – горячо возразила Элин. – У нас…

– Только ты?.. – перебил он, повернувшись к ней и пытаясь уловить за темными очками выражение ее глаз.

– У нас не было необходимости продавать всё, – гордо бросила она, закончив фразу, которую он не дал договорить. – К твоему сведению, мы…

– Тогда почему ты продала машину, если… – Он вдруг осекся, а потом продолжил мягким голосом: – Ты так испугалась долгов, что…

Но для Элин этот мягкий, понимающий тон оказался еще более мучительным.

– Гм, – оборвала его она, – мы, знаешь ли, еще не нищие.

– Может, и так, – согласился он, – но я подумал, что ты запаниковала, увидев, что доходов нет, а долги растут, и поэтому продала свою машину. – Элин отказалась отвечать, но это не остановило его. – И вот, – продолжал он, – даже продажа машины не избавила тебя от страха перед долгами, и ты принялась искать работу, чтобы обеспечить какой-то доход.

– В любом случае я не стала бы сидеть без работы! – высокомерно ответила она, – просто так совпало, что твое пинвичское предприятие дало объявление о подходящем для меня месте и предложило приемлемое жалованье, когда я в этом нуждалась.

По тому, как вдруг агрессивно выдвинулся подбородок Макса, она поняла, что ее высокомерный тон не пришелся ему по вкусу. Но, решив, что, наконец, преуспела, и он оставит неприятную для нее тему, Элин тут же обнаружила, что ошиблась. Хуже того, он понял подоплеку ее ответа и не собирался ее щадить.

– Похоже, тебе пришлось побороть в себе толботовскую гордыню, прежде чем подать заявление на мой пинвичский завод, – с вызовом предположил он. – Кажется, ты даже обвиняешь в чем-то меня?