Книга Белый Пилигрим - Антон Краснов

Выиграв тактически, мы ничего не получили в плане чистой стратегии. Кролокроты сожрали все наши припасы, но это только несколько отсрочило развязку, а она, судя по всему, становилась неминуемой. Я пробормотал себе под нос, что все это дурной сон, что вот-вот я проснусь, увижу ненаглядные драные обои своей квартиры и, повернув голову, увижу сонное, любимое лицо Лены, разбуженной моими перекатываниями с боку на бок… Я несколько раз с силой ущипнул себя, но никаких дивидентов, понятно, эти жалкие потуги проснуться мне не принесли. Я коснулся плеча Чертовой, которая хотя и была в ступоре, но, по крайней мере, еще оставалась вменяемой, в отличие от Дюжиной:

— Вот что. У вас есть какое-нибудь оружие? Чувствуется, нам от них не уйти…

— Глупец, — каркающим смехом ответила она, — ты собрался драться с Боевыми кролокротами Гаппонка Седьмого? Да никто не сумеет устоять против них… Молись, молись своему Белому Пилигриму, чтобы он ниспослал нам спасение, а уж я вознесу мольбу своим, быть может, и они чем меня… н-надоумят!

Последнее слово вырвалось у нее в рваном пароксизме ужаса, потому что головной кролокрот сделал головокружительный прыжок, пронесся над кузовом машины и опустился точно на капот. У него была изумительная координация движений. В два счета он развернулся и, задрав мощные лопатообразные передние лапы, разинул пасть… Вид у него был демонический. Красные глаза горели бессмысленным, кровожадным огнем, а с острейших зубов капала слюна. Меня буквально припаяло к сиденью. Рядом, отчаянно стуча зубами, закостенел в смертной тоске Макарка, и даже Нина, поняв, что «летающие зайчики» совсем не так забавны, посерьезнела, и ее нежное личико стало бледным, вытянулось… Я с силой вжался локтями в сиденье, как будто это могло хоть на мгновение отсрочить неминуемую гибель… Я бросил взгляд вбок и увидел, как Макарка с выражением непередаваемого ужаса на лице смотрит себе за спину и видит, как, разрывая грунт, словно лебяжий пух, взлетает на несколько метров вверх проклятая тварь…

…и летит, летит, чтобы приземлиться точно в кузов машины! Ниже. Ниже…

Тут моя рука наткнулась на сундучок, перешедший ко мне от братьев Волохов. В нем, как и положено, лежали шапка и томик «Словника демиургических погрешностей», в который я не заглядывал с тех самых пор, как мы попали в мир Мифополосы. Одним движением я вытряхнул и то и другое (право, это вышло машинально, я вовсе не заботился о сохранности этого хлама), повернулся… И тут сверху рухнул кролокрот. Я размахнулся и что было силы врезал по морде мерзкой скотины! Большого ущерба это ему не причинило, но мне показалось, что в его бессмысленных глазах появилось нечто вроде недоумения. Верно, тварь не привыкла, чтобы ей оказывали сопротивление.

— А-а-а-а!!!

Еще три удара, и чудовищного зверя удалось чудом выпихнуть из кузова. Правда, в последнюю секунду он извернулся и сделал такой молниеносный выпад, что я даже не успел понять… Ох! Боже мой! Одним коротким ударом когтистой передней лапы он разнес сундук вдребезги! А если бы этот удар пришелся не в злополучный сундучок, а в мою голову или в голову Макарки, который дрожал всем телом, прижав к себе Нину?.. Хорошо хоть, что он закрыл ее от града деревянных обломков, на которые разлетелся сундук. Одна щепка оцарапала мне лицо, еще один фрагмент ларца больно ударил в грудину. Радовало и то, что проклятый кролокрот все-таки упал за борт, в струю серой пыли, вихрящейся за машиной. Лихачка Чертова в очередной раз вывернула руль, машина вильнула, и второго кролокрота, того, что прыгнул точно на капот, снесло инерционным толчком. Чертова с большим трудом удержала машину на дороге… Метнулись в зеленом хороводе деревья, мелькнуло бледное лицо сыщицы, вцепившейся в руль, — погоня продолжается.

Ну и что дальше? Опять же это была всего лишь локальная победа. Да и не победа вовсе!.. Ведь никто из наших чудовищных преследователей особенно не пострадал. А единственное подручное средство, которое мы еще могли использовать в качестве какого-то жалкого подобия оружия — деревянный сундук, по ребрам окованный железом, — одной отмашкой разнес в щепки невиданный зверь.

Руки тряслись. Наверно, конец. Как глупо!.. Уже готовы были сорваться с языка трусливые слова о том, что нужно было оставаться дома, не бояться попасть в КПЗ, в СИЗО, идти под суд — но не так же!.. Слова пристыли к языку. Бил, бил в нос острый мускусный запах разгоряченных погоней, распаленных хищническими инстинктами чудовищ. Трясущимися руками я натянул на голову шапку, дурацкую шапку-носок. Зачем? До сих пор не знаю. Говорят, это защитная реакция организма. Подсознательно я больше всего боюсь ударов именно по голове. Я натянул шапку до самых бровей и прикрыл голову руками… Нинка прижалась ко мне и бормотала: «Дядя Илюша… они съедят нас? Они… они!»

Ближайшая к машине тварь прыгнула.

Кролокрот рухнул прямо на Чертову. Та пронзительно завизжала, выпуская руль. Лишившаяся управления машина съехала с дороги и на всем ходу врезалась в дерево. Кролокрота в очередной раз вытряхнуло из кузова, но вместе с ним — как опята из опрокинувшегося лукошка — один за другим посыпались на землю мои спутники: Макарка Телятников, зеленоволосая кикимора Параська, Нина. Окровавленная Чертова, которую кролокрот, кажется, успел задеть когтями и разорвал куртку на плече и тело под ней, перекатилась через капот и упала к подножию старого бука, о ствол которого шмякнуло ее зверообразного обидчика.

— Вот теперь, кажется, все, — громко сказал я и увидел, как восковой от смертного ужаса Макар невидяще смотрит куда-то сквозь меня. Перекатившись по земле, я с неожиданной ловкостью поднялся на ноги и, тычком ноги подняв в воздух увесистую корягу, обрушил ее на голову кролокрота, который уже подскочил к распростертой на земле Нинке, чтобы перервать ей горло своими зубищами. Не забыть мне стылого, жуткого ужаса в глазах пятилетней девочки, на которую падает зловонная хищная тварь, порождение чьего-то злого и могущественного разума, темной магии, чуждой всему человеческому. Откуда, откуда в моих руках эта сила? Коряга обрушилась на кролокрота, и воздух вспорол пронзительный вой. Веером хлынула кровь из-под моей дубины. Я разнес череп непобедимой твари, как гнилую тыкву. Кролокрот колдуна Гаппонка Седьмого еще несколько мгновений постоял на мощных задних лапах, пытаясь сохранить равновесие. По его блестящей черной шерсти текла темная, дурно пахнущая жидкость, кровь этой твари. Хищная морда Боевого кролокрота перекосилась, и тут я увидел в его доселе бессмысленных глазах выражение смертной тоски. На моих ладонях вскипел липкий пот: почти ТАКОЕ ЖЕ выражение было только что у Нинки! Значит, у этих чудовищ есть крупица разума?.. Значит, они не просто животные, пусть извращенные чьей-то мерзкой фантазией, страшным, бесчеловечным магическим искусством? В мозгу тянулась цепочка этих мыслей, а руки работали слаженно и четко: второй удар поверг кролокрота на землю, а третьим я добил его.

С четырьмя оставшимися в живых кролокротами происходило что-то странное. У них были ВСЕ шансы умертвить моих спутников, без чувств и без защиты распростертых на земле: ведь я был занят борьбой с их пятым собратом!.. Но они медлили. Они не торопились нападать ни на сыщиц из «Чертовой дюжины», ни на Нинку с Макаром Телятниковым. Совершенно беззащитных. Трое остановились, втягивая в себя воздух и крутя свирепыми мордами, а четвертый, тот, что балансировал на капоте, а потом врезался в ствол дерева, стоял на всех четырех лапах и тряс головой. Его явно хорошо приложило. Я видел его окровавленный оскал. Странно, КАК он смотрел прямо на меня. Такое впечатление… что он меня не видит, что ли. Я широко шагнул к полуоглушенной твари и вытянул его корягой. Как он завыл!.. То ли я перебил ему хребет, то ли попал в уязвимое место — но только он неловко, бочком, совсем не в духе этих изумительно координированных существ упал на землю и засучил задними, кроличьими, лапами. Коряга свистнула еще раз… А вот тебе! А за все!!! А вот тебе за эти мучительные, долгие, как всякое ожидание смерти, мгновения погони! За налитые слезами, полные страха глазки моей племянницы, за липкий ужас Макарки, за его угловатое движение, которым он прижал к себе перепуганную девочку!.. Еще двумя мощными ударами я превратил череп кролокрота в сплошное кровавое месиво, где уже не понять, где глаза, уши, а где ненужная уже, мощная челюсть… А третьим, последним, пригвоздил его к земле. Коряга ушла в почву, верно, метра на полтора и сломалась.