Книга Слуга оборотней - Андрей Дашков

С очень неприятным предчувствием Дилгус понял, что ему неизбежно придется заглянуть в ту самую комнату.

Оттягивая пугающую минуту, он начал с маленькой кладовой, в двери которой торчал метательный нож. Открыв ее, он не обнаружил ничего интересного. Та же гора старых доспехов, истертых седел, рваной одежды и обломков мебели. Ни одному из этих предметов нельзя было дать меньше ста лет. Вдобавок тут воняло мочой. Судя по всему, оборотни были не слишком деликатными гостями.

Дилгус закрыл кладовую и направился к другой двери, чувствуя, что у него дрожат не только руки, но и ноги. Последние десять лет горбун считал себя уродливым стариком, которому уже нечего терять. Сейчас вдруг обнаружилось, что неизвестность пугает его больше, чем смерть.

Дверь оказалась запертой, и он подобрал к ней ключ из связки. Ржаво заскрипел замок. Дилгус резко обернулся. Все предметы остались на прежних местах. Издеваясь над своими страхами, он вошел в комнату, в которой не был больше пятидесяти лет.

Вот пустое деревянное ложе, больше похожее на широкий низкий стол… Почти черное дерево было изъедено насекомыми. Темный шкаф, мрачный, как гроб. Голые стены без гобеленов, картин и оружия. Тонкие кружева паутины в углах. Два огромных сундука, обитых полосами металла. Чаша для ополаскивания рук. Бронзовые подсвечники, покрытые пылью. Впрочем, толстый слой пыли покрывал все в этой комнате, но в ней было множество следов, почти сливавшихся друг с другом.

Во всяком случае, Дилгус уже знал наверняка, что Леви не прячет здесь свою дочь. Осталось выяснить, не является ли все это одной из мистификаций, большим любителем которых был герцог. Что ж, если в дураках остался не только он шут, но и офицер Ордена, Дилгус готов был первым снять перед Левиуром шляпу. Но тогда его фальшивое безумие должно было преследовать какую-то цель…

Горбун поймал себя на том, что слишком рано начал оправдывать странное поведение герцога. Он установил подсвечник посреди комнаты, так, чтобы она была освещена более или менее равномерно. Потом открыл шкаф и раздвинул завесу рваных полуистлевших костюмов и платьев. В поднявшемся облаке пыли было трудно дышать.

Дилгус поспешно отошел и заглянул под кровать. Пусто. Он направился к одному из сундуков. Крышка оказалась настолько тяжелой, что он обломал ногти, пытаясь приподнять ее. Измучившись, он просунул в щель меч и, пользуясь им как рычагом, поднял крышку. Она тяжело отвалилась и ударилась о стену.

В сундуке не было привычного хлама. Дилгус увидел в нем нечто странное… Настолько странное, что ему пришлось взять в руки подсвечник.

На дне сундука стоял большой круглый сосуд, заполненный спутанным клубком длинных черных волос. Волосы свисали по краям сосуда, как бахрома, и нечесаные пряди были похожи на жирных змей.

Дилгус был достаточно опытен и искушен в чернокнижии, чтобы не только почувствовать отвращение, но и понять: этот предмет имел магическое происхождение.

Он ощутил новый приступ липкого страха. В комнате не было ничего, более похожего на то, что он искал. Шут даже не стал заглядывать в другой сундук. Он наклонился и поставил подсвечник на дно сундука, едва не загасив пламя. Потом протянул руки и коснулся сосуда. Тот оказался теплым, как человеческое тело, и сделанным из неизвестного материала. Что-то среднее между металлом и камнем…

В это мгновение волосы пришли в движение. Парализованный ужасом, Дилгус даже не успел убрать руки. Только теперь он понял, что волосы не были отрезаны и росли на человеческой голове…

Голова медленно поворачивалась лицом вверх. Лицо появилось из глубин сосуда, омытое какой-то зеленоватой слизью. На Дилгуса смотрели немигающие глаза. Слизь стекала, оставляя на коже блестящую пленку…

Несмотря на беспредельный, слепящий ужас, шут познал жуткую истину: перед ним была голова Регины Левиур.

Ее белые бескровные губы раздвинулись, и черный язык облизал с них остатки слизи.

– Здравствуй, Дилгус, – прошептал неузнаваемый бесполый голос.

За мгновение до этого шут почувствовал, что пол уходит у него из-под ног.

Глава девятнадцатаяГорбун исчезает

Он открыл глаза и увидел густую черную паутину. Она пахла резко и неприятно; этот запах был совершенно чужим. Спустя мгновение Дилгус понял, что висит, перегнувшись через край сундука и уткнувшись лицом в волосы Регины. Он лишился чувств не в самую подходящую минуту. Тающий воск со свечи капал ему на ладонь.

Он сел, в изнеможении привалившись спиной к стенке сундука.

Слава Богу, что мертвая голова пока молчала!.. Потом ужас снова пробился сквозь хаотический поток первых впечатлений. «Мог бы уже привыкнуть ко всему, старый дурак», – выругал он себя, но при виде того, что оборотни сделали с дочерью Левиура, боль и отчаяние нахлынули снова…

Шут любил Регину почти так же, как любил бы собственного ребенка, которого не мог иметь. Он играл с ней, когда она была маленькой, и с тихой печалью наблюдал за переменами, происходившими по мере ее взросления. Последняя перемена была необратимой и страшной…

Но его ужас нельзя было объяснить одним только созерцанием отрубленной головы. Он видел их достаточно за свою долгую жизнь. Говорящая голова мертвой девушки была не просто магической игрушкой. Она излучала нечто, находившееся за пределами понимания такого слабого колдуна, каким был Дилгус. Тайна создания и существования головы способна была целиком поглотить его душу и уже начала влиять на него. Он почувствовал, что вряд ли захочет расстаться с этим жутким талисманом, не говоря уже о том, чтобы отдать его людям из Ордена.

Шут встал и снова заглянул в сундук. Голова плавала в сосуде затылком вниз, и лицо было обращено прямо к нему. Теперь оно улыбалось. Дилгуса опять затрясло, и он вцепился пальцами в крышку сундука. Сильные спазмы пронзили желудок, и его чуть не вывернуло наизнанку.

– Спокойнее, дурак, – произнес тот же голос, лишенный привычных интонаций. Зеленая слизь с журчанием перетекала в горле и пенилась на губах. Дилгуса терзал мучительный вопрос: можно ли считать Региной то, что он видел перед собой, а если нет, то как ему относиться к этому дьявольскому созданию?..

– Зачем ты пришел? – спросила голова. – Левиур знает, что делать.

– Меня послал не Левиур. – Шут впервые открыл рот в этой комнате. Собственный голос показался ему жалким и дрожащим.

– Тогда как ты попал сюда? Почему тебя пропустили мои волки?

Дилгус вдруг набрался смелости и задал мучивший его вопрос:

– Ты – Регина?..

Голова издала долгий нечеловеческий крик, почти рев, так и оставшийся непонятым шутом. Этот звук мог быть знаком бесконечного отчаяния, а мог быть и смехом существа, у которого не осталось легких. Зеленая слизь изверглась изо рта и потекла по подбородку.

– Закрой сундук, – приказала голова. – Мне нравится темнота.

Веки Регины с длинными ресницами опустились, прикрывая глаза.