Книга Царь Каменных Врат - Дэвид Геммел

Аргонис рысью вернулся к месту стычки. Тридцать один его солдат был сбит, из них восемнадцать погибли, а шестеро — смертельно ранены.

Оставшиеся легионеры возвращались в полном унынии. Разведчик Лепус, спешившись, придержал командиру коня. Аргонис соскочил наземь.

— Кто они такие, дьявол их побери?! — воскликнул Лепус.

— Не знаю — но они побили нас, как малых ребятишек.

— Вы так и скажете в своем рапорте, командир?

— Заткнись!

— Слушаюсь.

— Через несколько дней сюда прибудет тысяча легионеров. Тогда мы выкурим их — весь хребет им не удержать. Мы еще встретимся с этими ублюдками в белых плащах.

— Не уверен, что мне этого хочется, — сказал Лепус.

Тенака остановил коня у извилистого ручья, который струился через вязовую рощу на западной стороне долины, и оглянулся, ища Ананаиса. Тот ехал шагом, и Валтайя сидела боком позади него. Благодаря несравненному мастерству Тридцати они вышли из боя без единой потери.

Спешившись, Тенака ослабил подпругу, похлопал лошадь по шее и пустил ее пастись. Рения соскочила с седла. Лицо ее раскраснелось, глаза сверкали.

— Теперь мы в безопасности? — спросила она.

— Пока да.

Ананаис, перекинув ногу через луку седла, спрыгнул наземь и снял Валтайю. Она с улыбкой положила руки ему на плечи.

— Ты всегда будешь рядом, чтобы спасать меня?

— Всегда — слишком долгий срок, — сказал он, держа ее за талию.

— Говорил тебе кто-нибудь, что у тебя красивые глаза?

— В последнее время нет, — ответил он и отошел от нее. Галанд, наблюдавший эту сцену, приблизился к Валтайе.

— Я бы на твоем месте не расстраивался. Этого человека не так легко завоевать.

— Не то что тебя, да, Галанд?

— Вот именно, девочка! Но повремени, прежде чем сказать «да». Я не такая уж завидная добыча.

— Лучше, чем тебе кажется, — засмеялась Валтайя.

— И тем не менее ты говоришь «нет»?

— Непохоже, чтобы ты подыскивал себе жену, верно?

— Будь у нас только время, — серьезно ответил Галанд, взяв ее за руку. — Ты чудесная женщина, Вал, — лучшей и найти невозможно. Жаль, что мы не встретились с тобой в более мирные времена.

— Мы сами делаем время таким, как оно есть. На свете есть и другие страны, где молодчикам вроде Цески воли не дают, и там царит мир.

— Я не хочу ютиться на чужбине, Вал. Хочу жить на своей земле, среди своих. Хочу... — Галанд осекся, и Валтайя прочла в его глазах муку. Она положила ему на руку ладонь, и он отвернулся.

— Что с тобой, Галанд? Что ты хотел сказать?

— Не важно, девочка. — Он уже справился с собой, и во взгляде его светилось спокойствие. — Скажи лучше, что ты такого нашла в нашем замаскированном спутнике?

— Не знаю. Женщине трудно ответить на такой вопрос. Пойдем-ка поедим.

Декадо, Аквас, Балан и Катан вернулись к устью долины и смотрели вниз, где легионеры подбирали своих раненых. Мертвых заворачивали в одеяла и приторачивали к седлам.

— Вы славно потрудились, — сказал Декадо, снимая шлем и цепляя его на луку седла.

— Это было ужасно, — покачал головой Катан.

— Ты сам хотел стать воином, — перегнулся к нему Дека-до. — Прими же это как должное!

— Я принимаю, Декадо, — с грустной улыбкой сказал темноглазый монах и провел рукой по лицу. — Но радоваться я не могу.

— И не надо. Ты вышел сразиться со злом и только что одержал хоть маленькую, но победу. Ребенка Паризы уже не было бы в живых, если бы не ты и не остальные.

— Я все понимаю. Сам-то я не ребенок. Но мне тяжело.

Все четверо спешились и опустились на траву, наслаждаясь солнечным теплом. Декадо снял свой белый плащ, тщательно сложил его — и вдруг зажмурился от странного ощущения: словно холодное дуновение пронеслось у него в голове.

Он постарался сосредоточиться и начал различать слабые приливы и отливы — словно волны где-то далеко набегали на гальку. Тогда он умиротворенно откинулся назад и погрузился в себя, ища источник. Шелест волн постепенно превратился в тихие голоса, и его это не удивило. Говорил Аквас:

— Я по-прежнему боюсь, что Абаддон совершил ошибку. Вы чувствовали, с каким наслаждением бился Декадо, когда мы напали на легионеров? Его пыл был так силен, что чутьбыло не заразил и меня.

— Абаддон просил нас не выносить поспешных суждений. — А это уже был голос Катана.

— Но Абаддон более не настоятель, — заметил Балан.

— Он всегда будет настоятелем Мечей. Мы должны уважать его. — Снова Катан.

— Мне с ним как-то неловко, — передал Аквас. — Где его Дар? За всю долгую историю Тридцати еще не было вождя, неспособного Странствовать и Говорить.

~ Вероятно, нам стоит обсудить и другие возможности, — проговорил Катан. — Если Абаддон ошибся в выборе Голоса— значит, он не сумел отличить волю Хаоса от воли Истока. Это ставит под сомнение всякий другой выбор Абаддона.

— Не обязательно, — возразил Балан. — Все мы люди, и Абаддон мог совершить одну-единственную ошибку. Да, его ведет Исток, но многое зависит и от того, как истолковать указания. То, что смерть Эстина и приход Декадо случились в тот же день, могло быть либо совпадением, либо кознями темных сил.

— Либо— волею Истока. — добавил Аквас.

— Разумеется.

Декадо открыл глаза и сел.

— Что они замышляют? — спросил он вслух, указав на легионеров.

— Они ждут прибытия своей армии, — сказал Аквас. — Аргонис, их командир, говорит, что нас выкурят из этих гор и уничтожат заодно с прочими скодийскими мятежниками. Он пытается взбодрить своих людей.

— Но тщетно, — вставил Балан.

— Расскажи нам о «Драконе», Декадо, — попросил Катан, и Декадо улыбнулся.

— Давно это было. Словно в другой жизни.

— Тебе та жизнь нравилась? — спросил Аквас.

— И да и нет. Большей частью нет, как мне вспоминается. Странное дело — по-своему «Дракон» связывал нас не менее крепко, чем вас Орден, хотя мы, конечно, не обладали вашим даром и не могли Странствовать и Говорить. И все же мы были одной семьей. Братьями. И вся страна держалась вместе благодаря нам.

— Ты, должно быть, опечалился, услышав, что Цеска перебил твоих друзей? — спросил Балан.

— Да. Но я был монахом, и жизнь моя в корне переменилась. У меня был мой клочок земли и мои растения. Мой мирок сделался очень маленьким.