Книга Вечный гость - Рубен Давид Гонсалес Гальего
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пару раз в неделю какой-нибудь член комиссии или подкомитета осуждает мою страну. Я привык, пусть осуждает, но мне становится обидно, что меня осуждают больше всех. Дяденьки в теплых креслах денно, нощно и практически бесплатно думают о моем будущем, о том, как мне стоит жить и как мне жить не стоит. Однажды от этого мне стало немножко не по себе. Чем я хуже эскимоса и почему именно я? Пару щелчков мыши, и у меня отлегло от сердца. Эти святые люди подумали не только обо мне, но и о представителях народов Крайнего Севера. Я не шучу, это не я придумал – на свете существует серьезный документ, определяющий, как жить эскимосам. В этом бесценном документе эскимосу разрешено ловить рыбу и даже разводить костер. Все, от души отлегло, я счастлив. Мне приятно знать, что кто-то там, в серьезных кабинетах, изо дня в день, из года в год думает о бедном эскимосе. Десятилетиями эти святые люди бесцельно транжирят срубленные деревья и тратят чернила, заменяющие им кровь, даже на эскимоса. Эскимосу все равно. У эскимоса две минуты. Никто не даст эскимосу теплого кресла и полноценного обеда четыре раза в день. Есть эскимос, есть две минуты – есть всё. Всё, что нужно для выживания этого гордого и сильного народа.
* * *
Время от времени в меня стреляют. За две минуты я должен успеть спрятаться в бомбоубежище. Но я хитрый. У меня нет этих двух минут. Я сплю в бомбоубежище, и в случае чего мои жена и дочка успеют забежать в мою комнату. Это хорошая комната, прочная. Когда в меня стреляют, представители моей армии, моей страны, стреляют в ответ. В большинстве случаев они успевают перехватить ракету еще до того, как вражеская ракета наберет скорость. Мы нарушаем права человека так часто, как это возможно. Мы успеваем зажечь спичку и переодеться в сухое. Нам некогда читать резолюции, доклады и постановления суровых мужчин в черных костюмах. Резолюции слишком длинные, а жить хочется прямо сейчас. Нет, нет, лично я не против. Пусть сидят, пусть пишут. Это в теории я обязан доказывать им свое право на существование, объяснять всему миру, что ракета, пущенная в мой дом, летит сейчас. Сегодня. В этом году и в этом столетии. Мы не глупее эскимоса. Мы понимаем, что человеку необходимо сначала выжить, а потом что-то и кому-то доказывать. Настоящий, подлинный эскимос не читал и никогда не станет читать ту ерунду, что напишут люди, ни разу в жизни не попадавшие под лед, не ловившие рыбу для пропитания и выживания своего племени.
Я писатель, у меня богатое воображение. Но даже в самом страшном сне я не смогу себе представить государство, общество или просто человека, которые согласятся жить по рекомендациям из теплых и уютных кресел. Креслу хорошо, тому, кто находится в кресле, еще лучше. Но я-то тут при чем? Мне некогда, у меня две минуты и в меня стреляют.
Уже почти неделя как мое государство объявило себя еврейским. Я против. Я категорически не согласен с тем, чтобы обличать в форму закона очевидные вещи. Мы все прекрасно знаем, что до массовой алии умных и сильных людей здесь не было ничего, кроме пустынь и болот. Нет, я согласен признать, что железные дороги, школы, детские сады и университеты были построены эскимосами. Если завтра объявят, что наше государство носит эскимосский характер, я соглашусь. Я согласен делегировать право судить и оценивать мои поступки эскимосам. Гордые, смелые люди за две минуты поймут то, что понимают за две минуты евреи. Если тебе грозит неминуемая гибель, все, что ты можешь, все, чего хочет твоя душа – это разжечь костер и переодеться во все сухое. Мы очень похожи на эскимосов. У нас было шесть дней, чтобы решить, какой характер будет носить наше государство. Шесть дней это очень мало. За шесть дней ни один народ в мире не смог бы сплотиться, ударить и выжить. У нас было семьдесят лет, чтобы убедиться, что никто, кроме нас, не станет жертвовать своими солдатами ради нашей главной цели. В лучшем случае к нам пришлют еще одну комиссию. Мы не хотим многого. Мы не согласны на малое. Все, что нам надо – выжить. Нам некогда читать умные слова на белой бумаге. Мы хотим жить. И у нас на все про все две минуты.
Я согласен признать свое государство эскимосским. Эскимосы выживают там, где не мог бы выжить никто. Мы выживаем там, где до нас никто не хотел выживать.
Дипломатия. Что ж, пусть будет дипломатия. Только пусть будет дипломатия один на один. Мы договоримся со всеми. Мы будем разговаривать с каждым и, я уверен, договоримся с каждым. Скоро, очень скоро весь наш маленький шарик под названием Земля вспыхнет волнами террора. Мы готовы. Мы постоянно готовы. У нас есть две минуты.
Бортовой журнал
Жизнь проходит очень быстро, люди спешат, торопятся. Куда, зачем? Непонятно и, в общем-то, не сильно важно. Мир становится быстрее, а мы все такие же медленные. Можно делать вид, что люди стали быстрее из-за компьютеров, но это будет только видимость. Компьютеры стали быстрее, а люди остались такими же, как тысячи лет назад. Зато теперь у нас есть компьютеры. И это только иллюзия, только так кажется, что компьютеры смогут просчитать все наперед быстрее нас. Компьютер – всего лишь кусок железа.
Мы не компьютеры, но мы стараемся. Все еще впереди. Еще один учебник по программированию, еще одна виртуальная реальность, еще один маленький шаг к интеллектуальному совершенству. Интеллект не растет, растет почти нереальная скорость реакций на нужные раздражители, растет удивительная способность человека отбрасывать ненужные раздражители. Жизнь постепенно становится компьютерной игрой. Того, чего нет в игре, не существует и в реальности.
Ничего особенного не произошло. Все это было и раньше. Старость не существует. Я не буду думать о старости. Все. Простая формула. Смерти нет. Я не буду думать о смерти, а старинная фразочка «помни о смерти» никуда не годится. Им, древним, было нечего делать, они, древние, могли себе позволить рассуждать о посторонних материях. Нам некогда. Надо все быстрее нажимать на кнопки. Нажал на кнопку – получил доллар. Нажал еще на одну кнопку – опять получил доллар. Мы живем хорошо. У нас есть компьютеры.
Мир остался таким же. В целом мир такой, как всегда, но в деталях многое изменилось. Газеты врут. Газеты врут или не говорят всей правды. Но нам не страшно, у нас есть подключение к интернету. В любой момент можно вывести на экран другие газеты на других языках. Можно поискать иное мнение, не обязательно официальное. Можно искать информацию и находить. Газеты на других языках тоже делают не святые люди, другие газеты тоже врут, но врут по-другому. Достаточно прочитать пару-тройку мнений – вполне достаточно.
Информацию стало труднее прятать. Изолировать человека от информационного потока теперь намного сложнее, почти невозможно. Но можно изолировать нас от них. Можно сказать нам, что они – другие, они хуже, потому что менее образованны.
Они – другое дело. Они – это те, без компьютеров. Они – другие. Они гораздо глупее нас, они живут на другой планете. Они не знают иностранных языков, и даже если у них и есть компьютеры, то используют они их вовсе не для поиска информации.
Они и мы. Свои и чужие. Все просто и радостно. Мы разделились. Разделились по многим признакам. Не только из-за компьютеров. Ничего страшного, все нормальненько. Все хорошо, а будет еще лучше. Только как всегда разделительная полоса прошла по живому. Как всегда мир яростно делится на своих и чужих. Свои – хорошие, чужие – плохие. Всё. Разделил – и всё. Разделил, и можно не задумываться над библейскими законами. Можно вообще не думать. Не думая, жать на кнопки, не думая, поднимать руку, голосуя «за». Всегда голосовать «за».
