Книга Темное дитя - Ольга Фикс

За окном пышное цветенье: лимон, гранат, розовые кусты, розмарин, лаванда. Зима здесь все равно что у нас весна. Правда, в холода цветы немного скукоживаются, под утро лепестки роз иной раз покрываются инеем, но днем на солнце все опять оживает.

Мы выходим гулять – недалеко, в ближний сквер. Там качели, паутина и горки. За качели идет вечная борьба – всего два сиденья, а детей много. Тёмка покорно становится в конец очереди и смот-рит завистливым взглядом на качающихся.

Интересно, я одна замечаю, что, стоило нам подойти, очередь у качелей начала стремительно сокращаться? Один малыш качался и вдруг упал; другой, пока ждал, неосторожно высунулся вперед, и его стукнуло по голове качелями; третьего, как сел, сразу затошнило…

Всего десять минут, и вот уже Тёма победоносно втискивается попой на заветное сиденье. Чувствую, пора мне вмешаться:

– А ну-ка пошли домой! Хватит!

– Я ж еще только села!

– Села, а теперь вставай. Сегодня ты не будешь качаться!

Я с силой стискиваю ее руку.

Тёмка не особенно сопротивляется – лишнее доказательство моей правоты. Тем не менее сестренка хнычет и надувает губы:

– Так нечестно!

– А как ты сделала – честно?

– А что я сделала, что? Скажи!

– Сама знаешь!

С моей стороны это блеф. Я ведь понятия не имею, что она сделала и как.

– Стыдно обижать тех, кто может меньше, чем ты. Они все точно так же хотели покачаться. И тебе что, не жалко мальчика, которого ударило из-за тебя качелями? А того, который упал? Он ведь мог расшибиться!

– Не-а! Не мог он! Там невысоко! – Впрочем, выпалив это, Тёмка задумывается и через пару секунд признается, что жалко.

– Теперь понимаешь, почему я тебя увела?

– Да! Но, Соня, я ведь не хотела! Я совсем немножко! Просто чтоб скорей покататься. Я не думала…

– А я тебе говорила – всегда надо вперед думать!

– Думать вперед? Но я…

Тёма беспомощно умолкает. На лице ее с подвижными, тонкими чертами одна гримаска сменяет другую. Видно, как бесенок в ней борется с ребенком. Наконец Тёма судорожно вздыхает и… превращается в белку! Белка стремительно вспрыгивает на дерево и скачет там, резвится среди ветвей, пушистое рыжее хвостатое чудо.

– Ой, что это?

– Кто это?

– Гверет, это твоя?

– А она ручная?

– Можно ее погладить?

Постепенно все дети со всего небольшого сквера, в том числе и те, кому из-за Тёмки не удалось вдоволь покачаться, собираются вместе вокруг высоченной акации и, задрав головы, наблюдают, как Тёмка-белка выделывает чудеса акробатики. В Иерусалиме ж нет белок, я, во всяком случае, ни разу не видела.

Наконец, вдоволь накувыркавшись, Тёмка делает пируэт и пикирует на мое плечо. Я шутливо раскланиваюсь, говорю, что погладить нельзя, зверек, мол, кусается.

– Жалко! А вы сюда еще придете?

– Конечно!

Конечно же, мы еще придем! Это ведь ближайший к нашему дому сквер.

* * *

Мой день рождения не интересен никому, кроме соцсетей. Пишут все – и те, с кем не виделась тысячу лет, и те, кого не видела никогда.

Светка прислала пульсирующее, истекающее кровью сердечко с трещиной посередине и надписью: «Поздравляю! Скучаю – не могу!» – щедро изукрашенной цветочками, ленточками и птичками.

Что ж, Светка всегда была скупа на слова.

От Сережки пришло сообщение: «С ангелом тебя! Был вчера у твоих, выпили за твое здоровье. Кстати, мать жалуется: которую неделю не может до тебя дозвониться. Ты там как, в порядке? У меня в кои-то веки все путем. Собираюсь к лету по делу в ваши края. В гости приду, не выгонишь?»

Вечно он, дурак, все перепутает. Какой ангел, святая София осенью, одновременно с Верой, Надеждой, Любовью. Не говоря уж, что я вроде не той конфессии. Хотя какие там, в России, конфессии? Сережка вон сам наполовину татарин. Все равно приятно – что не забыл, что к матери зашел по старой привычке. Впрочем, наверняка он просто к своим заезжал, а там небось никого, а ключ запасной у нас.

Зима в последние дни решила оторваться по полной. Всю ночь на улице выло и грохотало, по всей квартире дребезжали окна и двери. Мы с Тёмкой лежали под двумя одеялами, тесно прижавшись друг к дружке, и носа не смели высунуть наружу.

Утром Тёмка, первая вскочив, сунулась к окну:

– Соня, снег! Снег!

– Чё, правда, что ли? Неудивительно, что такой дубак. Ты давай тогда писай скорее – и назад. Согреем сперва комнату, а потом уж вставать будем.

И я щелкнула кнопкой электрообогревателя. Но красная лампочка не зажглась. Сдох, что ли? Тогда или одеться потеплее, или весь день, по возможности, провести в кровати. Благо на работу не надо.

Я потянулась к ноутбуку, открыла его и чертыхнулась. Интернета не было. Посмотрела на стол – огни роутера не горят. До меня стало доходить. Афсакат хашмаль. Интересно, надолго ли? С мечтами о горячей воде пришлось распроститься. Я встала и прямо вместе с одеялом потащилась к окну. Ну что вам сказать? «Под голубыми небесами великолепными коврами…»

Небо было серое, затянутое тучами, с несимметрично разбросанными по всему периметру розоватыми сполохами. Ковров тоже никаких – просто поверх смятых и поломанных ветвей и вырванных с корнем небольших кустов и деревьев небрежно наброшены груды рыхлого, ноздреватого снега. Никакого сходства с волшебной сказкой, что устроила мне Тёма под Новый год. Сломанные ветки висели, зацепившись за обледенелые и местами оборванные провода.

Понятно, почему нет электричества. Если везде в Иерусалиме так, вряд ли это быстро починят.

Самое же страшное, что снег и не думал переставать. Серые влажные хлопья медленно и тяжко валили с небес, повисая на проводах, древесных сучьях, заборах, крышах.

Днем, когда снегопад слегка поутих, мы с Тёмкой сделали попытку дойти до магазина. Как назло, в доме было шаром покати. В теплой одежде на улице оказалось не так уж холодно, но идти было трудно, местами даже почти невозможно: везде под ногами коряги, камни, ветки, лопнувшие апельсины, осколки фонарей, обледенелые комья снега, натасканный со всех концов города ветром мусор.

Шли по мостовой – тротуары были завалены полностью, а транспорт все равно никакой не ходил, да и как бы он прошел через это все? На пути нам встретилось немало брошенных, не доехавших до места машин.

– Осторожней! – закричала я, когда Тёма, не заметив, едва не наступила на оборванный, все еще цеплявшийся другим концом за столб провод. – Там ток!

– Ток? Это здорово! – откликнулась, нагибаясь, Тёма.

– Ты что, дура?! Там высокое напряжение!

– Хочу высокое! Я голодная! – К моему ужасу, Тёмка обеими руками вцепилась в провод. Я вскрикнула и в ужасе зажмурилась. А когда вновь открыла глаза, Тёма разочарованно отбрасывала провод в сторону. – И все ты врешь, ничего там нет. Никакого напряжения, ни низкого, ни высокого.