Книга Серое зеркало - Андрей Жвалевский

Константин кивает и не удерживается, ворует кусок сала с тарелки с мясной нарезки.

– Да угощайся! – Василий Богданович подвигает тарелку поближе к Косте. – Может, все-таки вторую рюмку?

Константин мотает головой, медленно разжевывая сало.

– Вот по салу вашему скучать буду…

Подполковник прячет лукавую улыбку, но Костя замечает и напрягается:

– Что?

– Да не по салу ты будешь скучать… Сало и у вас нормальное… – он подается к собеседнику и говорит доверительно: – Ты по работе этой скучать будешь. Вон как ты… взбодрился за эти пару месяцев.

Константин не отвечает, но задумывается.

– Так что ты мне еще спасибо скажешь, – смеется Василий Богданович, – что привлек.

– Ага, – сухо отвечает Костя, – особенно когда ты мою дочь в кутузку упек.

– Да я-то… – пытается делано удивиться подполковник, но натыкается на взгляд Кости и перестает прикидываться. – Ну ты же понимаешь, что с ней в любом случае ничего не случилось бы!

– У тебя самого дети есть? – Костя не сводит холодного взгляда с собеседника.

Тому становится не по себе, он наливает третью рюмку и старается ответить небрежно:

– А кто же его знает!

– Тогда закрыли эту тему.

Костя допивает чай, встает.

– Но кончилось-то все хорошо, – жалобно говорит Василий Богданович.

– Люди погибли…

Константин, не прощаясь, выходит, унося с собой чемоданчик. Подполковник с рюмкой в руке смотрит ему вслед, вздыхает, осеняет себя крестным знамением и, наконец, выпивает.

* * *

Поздний вечер, скорее даже ночь. Квартира Льва. Лев в халате, с мокрой головой – видно, только что из душа – входит в комнату. За ним, встревоженная, идет Рита. Свой смартфон она сжимает двумя руками, как самурайский меч.

И тараторит, что выдает крайнюю степень нервозности.

– Прости, – говорит она, – я помню, что сегодня не четверг, но… я даже позвонить боялась!.. У меня есть друг в ФСБ…

Лев смотрит на нее со снисходительной улыбкой. Рита понимает, что несет бессвязную чушь, поэтому останавливается, делает несколько глубоких вдохов-выдохов, затем разблокирует экран смартфона и показывает Льву:

– Вот!

На экране: Константин, выходящий из двери киевского ресторанчика с чемоданчиком в руках.

Движение пальца Риты – и появляется фото Василия Богдановича, выходящего из того же ресторана.

– Разница в снимках, – Рита никак не может справиться с волнением, – полчаса! И заходили они в таком же порядке! А это – подполковник СБУ Нарчук!

Лев вздыхает, идет к стенному сейфу, набирает код на замке.

– Мой друг, – горячится Рита, – говорил, что там и другие фото есть! Рабцевич с Нарчуком за одним столом! И еще…

Лев достает из сейфа пачку фотографий, кладет на стол. Рита ошеломленно замолкает. Среди этих фото есть и те, что показывала она (только гораздо лучшего качества), и фото Кости с подполковником за столиком кафе, и фото, где они прогуливаются по парку.

– Вы знали? – выдыхает Рита, и в голосе ее звучит надежда. – Это вы все и организовали, да?

– ФСБ так и думает, – усмехается Лев. – Но на самом деле это Костя сам.

– Но это значит, – морщит лоб Рита, – что он ведет двойную игру?

– И отлично ведет, согласись! – Лев собирает фотографии, укладывает их в сейф.

– Да уж, – теперь Рита говорит язвительно, – я-то думаю, как эти укропы так быстро реагируют на все наши ходы!

– «Укропы»? – удивляется Лев.

– Украинская сторона! И ваш Костенька играет за них! А вы радуетесь!

– Конечно! Ведь игра в результате какая красивая получилась!

Рита не дает себя сбить с толку:

– При чем тут красота?! Рабцевич враг! Он нам вредит!

– У тебя есть примеры? – Лев усаживается в кресле, Рите сесть не предлагает, и теперь она перед ним, как школьница перед директором.

Видимо, Рита чувствует это и потому снова начинает тараторить:

– Примеры? Десятки! А матерные песенки про Путина? А публичное сжигание флага? А призывы «вешать москалей»?

– Ну, песенки, – морщится Лев, – это точно не Костя. Не его уровень. А остальное… Так это же прекрасно! Они сжигают флаг, «вешают» москалей, стреляют в воздух – мы это показываем, и что? И российский народ сплачивается вокруг президента перед лицом опасного врага. Рейтинг растет. Мы в шоколаде!

– Но они же… – Рита пытается найти брешь в логике, – они теперь нас ненавидят! Благодаря вашему Косте!

– И мы их, – соглашается Лев. – Благодаря моему Косте. Чем больше ненависти, тем выше рейтинг. Это же просто, Рита!

Рита морщится в попытках подобрать какой-то аргумент, но не может. Лев осторожно сажает ее на колени, обнимает:

– Риточка, Костя – гениальный игрок. Когда он играет – все забывают о любых проблемах: о коррупции, о воровстве, о низких зарплатах, о плохих законах. Обо всем забывают – и сбегаются смотреть на игру!

Голос Льва становится проникновеннее, он гладит Риту все нежнее.

– А то, что он играет еще на кого-то, – да и плевать! Наоборот, это отличное решение! Когда воюешь сам с собой, всегда знаешь наперед ходы противника…

Лев одну за другой расстегивает пуговицы на рубашке Риты. Рита понемногу расслабляется.

– …и значит, игра будет выглядеть еще эффектнее!

– Но если правда всплывет… – из последних сил пытается спорить Рита, но Лев ее перебивает:

– Для нас с тобой есть только одна правда: рейтинг президента. Если он будет выше восьмидесяти, нам простят все. Победителей не судят… И вообще, кто сказал, что сегодня не четверг?

Лев требовательно целует Риту, она отвечает на поцелуй, обнимая его всем телом.

* * *

Совещание в кабинете Льва: сам Лев, Костя, Рита и Стас. Рита сидит, погруженная в изучение содержимого ноутбука.

– Ситуация стабилизируется, – говорит Константин. – По инсайдерской информации…

Рита бросает на Костю мимолетный взгляд, но тут же возвращается к ноутбуку.

– …украинские власти хотят бросить кость. Реформа конституции, досрочные выборы… ну и так, по мелочи. Нам осталось только донести до массового сознания идею, что замирение в Киеве – наша заслуга.

Стас демонстративно фыркает. Лев морщится. Константин продолжает, игнорируя фырканье Стаса.

– Таким образом, поставленная задача достигнута, все возможные выгоды из ситуации получены, рейтинг стабильно высокий, можно сворачиваться.

– Это сейчас он высокий! – Стас явно нарывается на скандал. – А что будет через полгода?