Книга Источник восхитительной неги - Шантель Шоу

В ее голосе послышалось отвращение, и Леандро понимал, что заслужил его. Но он не ожидал, что будет так больно. Лучше бы Марни кричала, чем эта ее холодность и резкость.

– Я поступал по ситуации, учитывая интересы ребенка. Моя мать бросила меня ради карьеры, а я не хотел, чтобы наш ребенок ощущал себя таким же одиноким.

Глаза Марни гневно вспыхнули.

– Я бы никогда не бросила своего ребенка, ни за что. Поняв, что беременна, я знала, что придется на время приостановить карьеру и сконцентрироваться на роли матери. А ты лишь поступал так, как хотел сам, так что не пытайся приплетать сюда ребенка. И сейчас ты здесь только потому, что тебе так нужно, а что чувствую я – тебе наплевать. Если бы это было не так, давно бы ушел и оставил меня в покое.

Марни тяжело дышала, и сердце ее колотилось как бешеное. Судя по лицу Леандро, он был шокирован, и от этого хотелось плакать. Она-то думала, что, высказав все, что думает о нем, почувствует себя легче, но сейчас, глядя на его бледное лицо и безжизненные глаза, Марни жалела его и ругала себя за это. Вспомнив фотографию мальчика, в глазах которого плескались отчаяние и одиночество, девушка судорожно вздохнула. А представив, как, должно быть, ему было тяжело прощаться с Генри, прожив с ним шесть лет, Марни едва не разрыдалась.

– Прости меня, – сказал, помолчав, Леандро глухо. – Не могу и передать, как мне жаль… – Он на миг закрыл глаза. – Прости меня за все. Мне жаль, что я сделал тебе больно, и я понимаю, что ты не хочешь меня видеть. Я бы выполнил твою просьбу и ушел, но не могу оставить тебя здесь одну. Полагаю, ты откажешься ехать со мной в Лондон?

Марни кивнула, и Леандро продолжил:

– Поэтому пойду возьму вещи из машины и приготовлю нам обоим ужин, если ты не захочешь со мной разговаривать, я пойму. Но, поверь мне, дорогая, даже ты не презираешь меня так, как ненавижу себя я сам.

Глава 11

Удивительно, но этой ночью Марни спала намного лучше. Возможно, виной тому был обильный ужин – нельзя не признать, что Леандро был на высоте, продемонстрировав блестящие кулинарные способности. Но в глубине души Марни знала, что настоящая причина ее хорошего сна была в том, что Леандро был с ней и ночевал в спальне наверху.

Ей было тяжело подниматься по узкой лестнице, и она не знала, что он лежит в кровати, пытаясь унять головную боль, что разыгралась после удара о низкую балку. Но душевную боль унять было труднее. Снова и снова прокручивая в памяти слова Марни, Леандро удивлялся иронии судьбы – в бизнесе он не знал поражений. Однако сейчас, не сумев убедить Марни дать ему второй шанс, он чувствовал себя разбитым.

Два дня спустя они с наслаждением ели тайское блюдо с приправой карри, что Леандро приготовил на ужин.

– Не знала, что ты умеешь готовить, – сказала Марни.

– В Лондоне я этого не делаю, потому что есть домработница, а на вилле у меня прекрасный повар. Но я научился готовить в детстве, с поваром, которого нанимал отец в Нью-Йорке. Это вообще-то полезное умение – особенно когда ближайший ресторан, где можно заказать еду, на большом расстоянии от дома, – с иронией закончил Леандро, намекая на уединенность коттеджа.

Сделав маленький глоток вина и медленно выдохнув, он увидел улыбку на лице Марни. С тех пор как между ними состоялся неприятный разговор, когда она высказала ему все, что думает, напряжение между ними ослабло, и, хоть Марни не была особенно дружелюбной, в голосе ее больше не было льда.

– Мне нравится, что дом далеко от людей. Здесь бы ребенку и расти, тут такой огромный пляж вместо сада.

Эти слова были первыми, сказанными Марни о будущих планах и о том, что будет происходить после рождения ребенка. У Леандро были, разумеется, собственные надежды, но он знал, что нужно быть терпеливым и делать маленькие шажки по завоеванию любимой.

– Куда ты уехала, когда покинула меня? Я так боялся, что вообще не найду тебя, – сказал он.

– Я ездила в Болгарию к отцу и его семье, – ответила Марни, и, почувствовав удивление своего собеседника, бросила взгляд на него. – Я рада была провести время с папой. Я по нему скучала, да и он был расстроен тем, что мы не общаемся. Ему бы хотелось встретиться с Джейком, но я не знаю, где он.

Голос Марни дрогнул при воспоминании о том, что брат украл драгоценности из сейфа Леандро и исчез.

– Он работает садовником в Шотландии, как и планировал изначально, – неожиданно сказал Леандро. Следующие его слова сразили Марни наповал. – Вообще-то Джейк и мой отец провели Рождество со мной в Лондоне, и я бы не сказал, что ожидал чего-то в этом роде.

– Ты праздновал Рождество с Джейком… и твоим папой?

– Это, конечно, громко сказано. Я был не в настроении праздновать. Твой брат снова явился в мой дом на Итон-сквер, желая извиниться перед тобой за кражу. Тебя, разумеется, не было, а я был пьян в два часа дня. Вообще, я был пьян тогда круглые сутки семь дней в неделю, – признался Леандро. – Не мог смириться с тем, что так по-идиотски повел себя с тобой. Я рассказал Джейку все, и, если бы он меня избил, я бы его понял. Но он почувствовал, в каком я состоянии, нашел номер отца и позвонил ему, откуда ему было знать, что Сильвестро – последний человек, к которому бы я обратился за помощью.

Леандро покачал головой, словно не веря самому себе.

– Я был в шоке, когда отец приехал из Нью-Йорка. Им удалось заставить меня перестать жалеть себя и наливаться виски. За ту неделю я разговаривал с отцом больше, чем за все свои годы жизни.

Леандро задумался об этом самом странном Рождестве в его жизни. Он крепко подружился с Джейком и узнал много нового о Сильвестро.

– Мой отец всегда любил мать, – сказал он Марни. – Я думал, что он ненавидел, но оказалось, что она разбила ему сердце, отправляясь в тур со своей театральной компанией. Он ревновал ее к работе, хотел, чтобы она сидела дома и просто была его женой. После того как она уехала, он хотел поехать вслед и попросить ее дать ему еще шанс, но был слишком горд, чтобы бороться. Вместо этого он решил забыть о том, что такое чувства, что такое любовь. Он всегда казался мне таким холодным, но оказалось, что он просто не показывает эмоции, чтобы снова не подставить себя под удар.

Леандро замолчал, вспоминая, что сказал ему отец: «Гордость – глупая штука. Я знал, что не прав, заставляя твою мать выбирать между карьерой и мной, я должен был ее поддержать. Но из-за гордости я не поехал за ней и не стал просить о втором шансе. А жизнь без любви – все равно что дорога без попутчика. Ты такой же гордый, как и я, сын мой. Но если встретишь кого-то, достойного того, чтобы бороться за него, – забудь обо всем и следуй за сердцем». Что ж, сердце привело его в заброшенный уголок Норфолка, подумал Леандро. Он готов был бороться, но вовсе не уверен был, что победит.

Марни сидела в постели и пила чай, принесенный ей Леандро, убеждая себя, что их временное перемирие вовсе ничего не означает. Прошло восемь дней с его приезда, и Леандро все это время заботился о ней: готовил и убирал, не позволяя ей пошевелить и пальцем. Надо сказать, это весьма огорчало, потому что именно в последнее время ей хотелось вытирать пыль и постоянно что-то прибирать, даже переставлять мебель.