Книга Мы бомбили Берлин и пугали Нью-Йорк! 147 боевых вылетов в тыл врага - Максим Свириденков

Тут надо сказать, формально мои стрелки ни разу не сбивали самолеты противника. Это ведь надо было подтвердить, а такое видно, только если ты дал очередь, а «мессер» сразу взорвался. Но ведь могло быть и так, что после очереди истребитель отходил в сторону, но был уже так подбит, что летчику оставалось лишь прыгать. Ночью этого не было видно. Отвалил от нас фашист, и слава богу, дальше мы не разбирались. Но, вообще, у нас в полку были стрелки, которым действительно удавалось сбить фрицев так, чтобы их самолеты взрывались, тут уж сбития, конечно, засчитывались.

А про моих стрелков расскажу другой интересный момент. Они, как и многие у нас в полку, на бомбометания брали с собой по 5–10-килограммовой осколочной бомбе. Крыльчатку заштопорят и положат в кабине, а как штурман выходит на цель, мой Гошка открывает нижний лючок и сбрасывает следом за штурманом обе бомбы — за себя и за Ивана. Такие вот были внеплановые бомбометания у стрелков.

Но вернусь к тому вылету. Значит, каким-то чудом уже почти у самой Болдераи я оторвался от прожекторов и истребителей. Конечно, это было большой удачей, ведь с каждого из трех фашистских аэродромов встречать нас взлетало минимум по десять «мессеров».

Наконец, я очутился над целью. До бомбометания оставалось несколько секунд, когда один прожектор снова схватил наш самолет. Но было уже пора отдавать команду: «Сброс!» Наши бомбы полетели на Болдераю, и у меня стали развязаны руки. Однако вырваться из пучка прожекторов оказалось не так-то просто. Я снова вертелся, как карась на сковородке, не допуская даже секунды прямолинейного полета, чтобы не дать возможности прицелиться истребителям. И все-таки получил пару очередей от немцев. Со снижением и скольжением на полных оборотах мы уходили все дальше в море. Прожектора давно уже не доставали, но вражеские истребители все никак не хотели отвязываться от нас. Они еще раз зашли в атаку, но мои стрелки были начеку и встретили их, как положено, а я с резким снижением ушел в темную сторону неба на юг, да и от берега мы были уже километров за пятьдесят, и потому фашистские истребители на этом наше преследование закончили.

Пройдя над Балтикой южным курсом еще минут десять, мы решили разворачиваться к дому, а радисту я дал команду передать о выполнении задания.

Через минуту Иван по внутренней связи сообщил ответ: «Поздравляем с сотым, желаем еще столько же!» После посадки прямо со стоянки посыпались поздравления с «юбилейным» полетом. При входе в столовую парторг полка Иван Никитьевич Никитин вручил мне солдатский алюминиевый чайник, полный чистого спирта:

— Ну, командир, молодец! Празднуй, приглашай всех друзей!

— Спасибо, — ответил я, — только у меня друзья — весь полк.

— Ну и приглашай весь полк!

— А там закуски-то хватит?

— Да ты что, Степана не знаешь? А он прекрасно осведомлен, что у тебя сотый вылет. Для тебя-то уж он все сделает!

Я тут же побежал позвать всех в столовую: и командование полка, и своих многочисленных друзей. Собралось нас за столом человек сорок. Но стол был на славу: постарался не только Степан, но и заведующая столовой Наталья Федоровна, жена командира соседнего 109-го полка дальней авиации Виталия Кирилловича Юспина.

Когда прошли первые поздравления и пожелания, посыпались шутливые ехидные вопросы: «Кого сегодня над целью немцы на рентген водили?», «А кто это нам над Ригой высший пилотаж на бомбардировщике показывал?», «Чьи стрелки над целью такую иллюминацию устроили?». И много чего еще в таком же духе. Братцы, когда тебя прожектора в пучок берут, а зенитки стрелять прекращают, тут не только весь боекомплект выпустишь, тут из штанов выпрыгнуть хочется, а не то что пилотаж демонстрировать… А я и всего-то четырьмя пробоинами отделался. Хотя могло быть и иначе. Когда праздник подходил к концу и разговоры дошли до предела откровенности, многие возмущались, что главный штаб в обязательном порядке дал маршрут захода. Только благодаря счастливому случаю мы все вернулись живыми с того вылета.

Глава семнадцатая

Две девушки в полку

Дело шло к концу войны. И нам пришлось столкнуться с маленькой, но довольно интересной целью. Это был грунтовый аэродром на Немане, его немецкого названия я не знаю, но мы его называли Мосты. Аэродром тянулся прямо вдоль берега реки. Его мы несколько раз бомбили, а потом и сами перебрались туда из Мигалова. Но пробыли там недолго, сделав буквально несколько вылетов перед перелетом в Лиду. Условий для жизни в Мостах, конечно, никаких не было. Первые дни мы жили в палатках. А потом перебрались в находившуюся поблизости деревню и спали прямо в крестьянских домах на полу. Мы там недели две пробыли, а то и меньше. Однако немцы пронюхали про нас и послали к нам разведчика с бомбами. Почему я так решил? Дело в том, что целенаправленно бомбить пришла бы целая эскадрилья, а там был одиночный самолет. Он нашел наш аэродром и начал сбрасывать бомбы. А у нас же не было никакого прикрытия: ни истребителей, ни зениток, только в самолетах пулеметы на турелях. Однако пока стрелки очухались от оцепенения и побежали к нашим «Илам», немца и след простыл.

Что примечательно, сбрасывал он по одной пятидесятикилограммовой бомбе (они у немцев были самыми ходовыми): сбросит, сделает круг, бросает следующую… Буквально издевался над нами фриц, видел, что все сойдет ему с рук безнаказанно. Если бы его зенитки встретили, то он сбросил бы все и ушел немедленно. Атак — герой! Наверное, минут десять-двенадцать вертелся, при этом только и смог, что незначительно повредить осколками три самолета, а из людей совсем никто у нас не пострадал. Мой штурман даже сокрушался потом, как он мог бы все повзорвать, если б оказался на месте фашиста. Я его хлопал по плечу, смеясь: «Аркаша, хорошо, что нам попался немец-недоучка! Неужели ты хочешь, чтобы он так точно отбомбился, как умеешь ты. А вдруг именно по нашему самолету попал бы?»

Однако, как я говорил, в Мостах мы не задержались и перелетели в Лиду. Это был небольшой белорусский город, точнее даже полубелорусский, полупольский. Там находился хороший железнодорожный узел. Аэродром же наш там был грунтовым, но приличным, я с него взлетал и брал даже 1750 килограммов бомб. Правда, при этом уже ощущалась тяжесть, машина по грунту бежала плохо, но на ближние цели такой вес можно было брать спокойно, а на дальние 1500 килограмм не вызывали никаких проблем. Летали мы из Лиды бомбить Пруссию и немецкие сооружения в Польше и Венгрии.

Однако как-то получилось так, что вылетов долго не делали, потому что не было погоды. А мы же все успели соскучиться по мирной жизни. В местных клубах стали регулярно проводить танцы. Помню, как-то раз мы туда отправились. Все были в приподнятом настроении, куда-то за самогоном съездили, по рюмке выпили, да и ощущение того, что война скоро кончится, не хуже алкоголя опьяняло. Танцевали мы, веселились, вдруг услышали звуки потасовки на улице, а меня вдруг словно по ушам ударил крик:

— Леха Касаткин, где ты?

Я тут же выскочил из клуба:

— Вот он я, а что случилось?

— Беги скорей, за клубом твои стрелки батальоновских расстреливают.