Книга Повседневная жизнь британского парламента - Онагх МакДональд

Пять принцев крови — это герцог Эдинбургский (супруг королевы принц Филипп), герцог Корнуэльский (принц Чарльз) и герцоги Йоркский, Глостерский и Кентский. Все они заняли свое место в палате лордов, но только принц Чарльз и герцог Глостерский принимали участие в дебатах: принц Чарльз — в 1974 году по вопросу о спорте и досуге ив 1975 году о добровольной общественной службе. Он стал первым членом королевской семьи, выступившим в парламенте за последние сто лет.

Анализ палаты показывает, что в ней все еще превалируют пэры, унаследовавшие титул. Больше половины из них являются землевладельцами, многие обладают огромными поместьями и старинными замками.

Широко представлен и финансовый мир. По состоянию на 1985 год, 355 пэров, включая пожизненных, занимали 1755 руководящих постов, в основном в области строительства, страхования и финансов.

В 1987/88 году среди активных лордов преобладали консерваторы, однако их численный перевес был небольшим:

Некоторые пэры, входящие в каждую из партийных групп, официально находятся в отпуске, а потому не допускаются к голосованию в палате лордов. Почти все пожизненные пэры посещают заседания палаты, а более двух третей принимают участие в дебатах, тогда как среди наследственных пэров на заседания ходят едва ли более половины, а в дебатах участвуют и того меньше. Многие пэры-консерваторы не играют активной роли в палате, хотя партийный парламентский организатор может вызвать таких «дикарей», как их часто называют, в палату на голосование, во избежание разгрома очередных планов правительства. Раньше в палате лордов редко случалось проводить голосование в присутствии более 300 членов; с июня 1979-го по июнь 1987 года таких случаев было 19, а за предшествующие восемь лет — всего 10, что наводит на мысль о том, что в последнее время «дикарей» вызывали чаще. Однако даже при их участии победа консерваторам уже не гарантирована. Пэры могут заставить себя упрашивать, а у правительственных «хлыстов» нет на вооружении никаких санкций против не желающих голосовать. Они не могут воздействовать на них через окружные партийные отделения или соблазнить заманчивой должностью. У Консервативной и Лейбористской партий есть в палате лордов полный набор «хлыстов», включая главного «хлыста», его заместителя и их помощников, хотя последние обычно выступают в роли представителей по разным вопросам. Обе группы «хлыстов» открыто признают, насколько сложно им заставить пэров посещать заседания; одни слишком стары, другие находят поездку в Вестминстер чересчур утомительной или долгой. Пэры-консерваторы особенно заняты своими делами и интересами и не испытывают никакого желания тащиться куда-то холодной зимней ночью, чтобы проголосовать. И даже если правительственным координаторам удается завлечь их на заседание, пэры, в том числе наследственные, могут из вредности проголосовать против правительственного законопроекта.

Например, в 1980 году лорды воспротивились положению Закона об образовании, позволявшему местным властям устанавливать плату за школьный транспорт. Лорды отвергли это положение 216 голосами против 112; 38 пэров-консерваторов, включая двух бывших министров образования, лордов Батлера и Бойла, заявили «не согласен» (при голосовании лорды говорят «согласен» или «не согласен», тогда как члены палаты общин — «да» или «нет»), В этом случае, даже если бы все консерваторы, проголосовавшие против правительства, поддержали законопроект, правительство все равно бы проиграло, недополучив два голоса. Были и другие подобные проигрыши: например, в 1982 году палата лордов заставила правительство издать закон о регулировании прослушивания телефонов, а потом перечеркнула планы правительства отменить в мае 1985 года выборы в совет Большого Лондона и шесть советов метрополии, заменив их назначенными временными советами вплоть до их отмены в 1986 году. Такое положение содержалось в Законе о местных органах власти (временные положения) от июня 1984 года. Чтобы избежать столкновений или ненужной отсрочки правительственных законопроектов, правительство обычно соглашается с поправками палаты лордов. Тем не менее в 1979–1987 годах законопроекты правительства консерваторов были отвергнуты лордами более сотни раз.

В результате такого поведения правительство однажды торжественно объявило лордам, что, как сообщала «Дейли телеграф», «окончательно утратило в этой палате подавляющее большинство… 28 апреля [1984 года] 1097 пэров получили уведомление о вызове в палату. «Из этого числа только 462 человека, то есть 42 %, были сторонниками правительства», — заявил лорд Денэм, главный парламентский координатор. Как? Госпожа Тэтчер располагает подавляющим большинством в 141 голос в палате общин, но не в палате лордов? Эта новость как будто не выбила их светлостей из колеи. По малиновым скамьям оппозиции прокатилась волна насмешек, грубого гогота, благородного похохатывания и кудахтанья».

На сессии 1987/88 года было не так заметно, что правительство лишилось большинства в палате лордов. Возьмем, к примеру, один из важнейших вопросов, рассматривавшихся тогда в парламенте, — Закон о финансировании местных органов власти: «дикари» хлынули со всех концов, чтобы проголосовать в поддержку правительства консерваторов. Некоторые пэры не голосовали ни по одному из ста или более важных вопросов, рассматривавшихся в палате лордов в 1984–1987 годах, другие даже не произнесли своей первой речи, как, например, маркиз Бат, унаследовавший свой титул в 1947 году. На голосование поставили поправку лорда Челвуда к предложению правительства о введении единой ставки подушного налога; в поправке говорилось о том, что ставка налога должна учитывать платежеспособность того или иного человека. Голосование провалилось: 317 голосов «против» поправки и 183 «за». Интересное замечание об этом сделал журнал «Обсервер» за 29 мая 1988 года, подсчитавший, сколько сэкономили бы наследственные пэры, если бы подушный налог был заменен процентной ставкой. Граф Донахью, голосовавший только дважды за последние три года, заплатил бы 205 фунтов вместо 3665, а лорд Уэсти — 180 вместо 5017. Это голосование возмутило политиков от оппозиции и снова поставило на повестку дня вопрос о реформе палаты лордов. Один политический комментатор так резюмировал ситуацию: «В последние девять лет мы наблюдали эволюцию двух палат лордов: «работающей» и «голосующей». Это два совершенно разных собрания, но не стоит воспринимать разницу между ними, сообразуясь с мифом» — то есть мнением, недавно сложившимся у некоторых людей о том, будто палата лордов представляет собой истинную оппозицию правительству.

И лейбористские, и консервативные правительства 1970–1980-х годов больше пострадали от палаты лордов, чем правительства 1940-х, 1950-х и даже 1960-х. Хотя лорды не могут одержать верх над выборной палатой в тех делах, заниматься которыми правительство уполномочено избирателями, пожизненные пэры часто занимают независимую позицию.

Лорд-канцлер и министры в палате лордов

Эдуард Исповедник, царствовавший с 1042 по 1066 год, стал первым английским королем, обзаведшимся Большой печатью и лорд-канцлером, чтобы ее хранить. От Герфаста до лорда Маккея Клэшферна в 1988 году сменилось более двухсот хранителей Большой королевской печати. Как и многие другие государственные должности, должность канцлера изначально была канцелярской. Cancellarius был придворным чиновником или гофмейстером, сидевшим вместе с другими клерками за дощатой перегородкой в королевском суде. Позже он стал нотариусом или секретарем суда. С течением времени канцелярия отделилась от двора, и канцлер стал королевским советником и судьей. В середине XIV века он заседал в Вестминстер-холле, облеченный судебной властью, которая до того была прерогативой всего Совета. Он был важным членом Королевского совета и узкого круга советников. Но со времен кардинала Уолси, который перехитрил сам себя, лорд-канцлер уже не является автоматически личным конфидентом и советчиком монарха, а его ответственность за повышение королевских доходов возложена на других чиновников, например на королевского казначея.