Книга Решающий выбор - Михаил Алексеев

Он подошел к покрашенному в маскировочный белый цвет, покрытому инеем от мороза, мощному, приземистому длинноствольному красавцу и погладил рукой по его броне, как бы здороваясь с ним.

1 марта 1942 года.

Берлин. Вильгельмштрассе

В полдень в маленьком кафе на Вильгельмштрассе за столиком обедал пожилой, но еще достаточно крепкий для своих лет мужчина. Шла война, и молодежи на улицах Германии было немного – либо дети и юнцы, либо старики. Остальные немцы надели военную форму. Тщательно выбритая голова, волевое правильное лицо с красивыми усами выделяло мужчину среди посетителей. Он приходил в это кафе ежедневно, и обслуживающий персонал уже привык к нему и не обращал на него внимания, даже не подозревая, кто этот человек. И, по-видимому, это устраивало посетителя. Ведь в совсем недавнем прошлом, менее года назад, его можно было увидеть пьющим кофе в ресторанчике на одной из центральных улиц далекой Москвы. Его звали Фридрих-Вернер Эрдманн Маттиас Иоганн Бернгард Эрих, граф фон дер Шуленбург – бывший посол Германии в СССР. Граф пил кофе и грустно думал о том, что, к сожалению, все, о чем он пытался предупредить Гитлера и его окружение, сбывается. Блицкриг провалился. Это стало уже понятно, когда вермахт забуксовал в Белоруссии. Гигантские потери, разгром люфтваффе, пленение Гота, смерть Гудериана, отставки в ОКХ и ОКВ. Его хорошие знакомые офицеры, служащие в этих структурах, говорят о замешательстве в руководстве, истериках Гитлера и все более охватывающем страхе перед мощью русских. И в то же время в верхах идет лихорадочный поиск виноватых в провале начала войны. Но все это меркло по сравнению с уже сотнями тысяч погибших немцев, и, в чем был уверен Шуленбург, счет их пойдет на миллионы. Сталин не простит вероломства и не остановится, пока не уничтожит Гитлера. А вместе с ним умрут и миллионы немцев.

– Простите, разрешите присесть, – прервал его раздумья незнакомый, хорошо одетый господин.

Граф уже допивал кофе и собирался уходить, поэтому кивнул в знак согласия.

Незнакомец присел и тут же заказал чашечку кофе.

– Вы не будете против, если я закурю? – вновь обратился он к графу.

– Да, пожалуйста, – ответил тот, уже собираясь вставать.

Незнакомец вынул из кармана портсигар и выложил на стол, раскрыв его.

– Не желаете выкурить сигарету? – предложил он Шуленбургу.

Уже начавший вставать граф сел снова на стул, не спуская глаз с портсигара. Он узнал этот портсигар. Потому что именно этот портсигар он приобрел и подарил Семену Павловичу Козыреву – старшему помощнику народного комиссара иностранных дел СССР Молотова в 1940 году на юбилей. У них сложились неплохие профессиональные и личные отношения, и он сделал тогда русскому этот недешевый подарок – портсигар был эксклюзивным, делался на заказ, и спутать его с каким-либо другим было невозможно.

В его голове проносились одновременно десятки мыслей, и, чтобы как-то прийти в себя, он протянул руку и взял сигарету. Пальцы его подрагивали.

В этот момент подошла официантка, и возникшая пауза дала возможность ему прийти в себя.

– Не волнуйтесь, господин граф, – затянувшись сигаретой, произнес незнакомец, – мне просто хотелось бы поговорить с вами. Где это будет вам удобно и когда?

– Сегодня в 19 часов в парке у дома, где я живу. Я так понимаю, адрес говорить не нужно.

– Нет, не нужно. Тогда до вечера.

Оставшийся день для Шуленбурга прошел в поисках причины, зачем он понадобился русским. Долг требовал быть верным Германии, а маленький лучик надежды на спасение Германии в глубине души графа просил выслушать их. В конце концов Шуленбург успокоил себя мыслью, что минировать и взрывать, а также убивать ему не предложат. Нужно выслушать предложения русских – доложить в гестапо никогда не поздно.

В 19 часов он шел по дорожке парка. Подмораживало. Зима в этом году была заметно холодней обычной. Он поежился, представляя, что сейчас чувствуют немецкие солдаты в русских бесконечных полях. Он семь лет провел в Советской России. Нельзя сказать, что он ее полюбил, но что успели за это время сделать русские, вызывало уважение. К тому же он разделял мнение о русских великого канцлера Бисмарка. Поэтому всегда считал безнадежным делом воевать с ними. Он на посту посла сделал все что мог, чтобы предотвратить эту безумную войну. Даже пошел на должностное преступление, сообщив русским дату начала войны. Сделал он это потому, что в Берлине его слушать никто не хотел.

– Еще раз добрый вечер! – неожиданно для него раздался рядом голос. Шуленбург вздрогнул – нервы и так напряжены, а этот русский даже по снегу ходил бесшумно.

– Добрый вечер! – приподняв шляпу, ответил он незнакомцу.

– Простите, господин граф, я не представился. Курт Вальдхайм! Гражданин Швейцарии. В Берлине по коммерческим делам.

Его немецкий был безупречен.

– Очень рад. Меня вы знаете.

– Безусловно. Причем, прошу заметить, даже лучше, чем вы сами.

– Вот как? И что же, по-вашему, я о себе не знаю?

– Вы не знаете, как вы умрете, если мы с вами не остановим этого параноика.

– Это звучит двусмысленно. Это угроза?

– Ни в коем случае! Мы просто хотим, чтобы вы и люди, думающие так же, как вы, болеющие всем сердцем за Германию и немецкий народ, имели бы шанс совершить то, что должен сделать патриот Германии.

– Поясните.

– Для вас не секрет, что война фактически уже проиграна. «Барбаросса» и вообще блицкриг провалился. Вы можете узнать через своих знакомых в ОКВ или ОКХ, что на сегодня мы обладаем огромным техническим и технологическим превосходством. Про количественные показатели я даже не говорю – вы их представляете вполне реально. Кстати, хочу вам передать извинения товарища Молотова и лично Сталина за то, что не поверили вам тогда.

– Да? А как же вы тогда сумели подготовиться, если мне не поверили?

– К сожалению, ваша информация получила полное подтверждение всего лишь за неделю до начала войны. Именно этим объясняется отступление нашей армии от границы. Но этого времени все же хватило нам сделать то, что мы имеем на сегодня. И более того – мы наращиваем преимущество. Вопрос освобождения оккупированной территории уже не стоит. Это вопрос нескольких месяцев, максимум – год. Нас волнует, что делать дальше. Мы способны прийти в Берлин. Но прекрасно представляем себе, что ценой этой победы будет много сотен тысяч и даже миллионов погибших советских людей. И немцев тоже. На радость людям, сидящим сейчас за Ла-Маншем и океаном. Но в то же время договариваться с Гитлером после «Барбароссы» и плана «Ост» мы не можем. Народ нас не поймет. К тому же недобитый враг становится гораздо опаснее. Но если бы Германию возглавили не дискредитировавшие себя в глазах советского народа политики, то мы могли бы закончить войну раньше. На определенных условиях, конечно.

– И что это за условия?